автор: Е. СТОЛЯР

На этом сайте я выложил свои воспоминания о школе, располагавшейся в здании церкви Серафима Саровского. (См. "ЦЕРКОВЬ НА ЦЫГАНСКОМ БУГРЕ") Среди прочего, там было сказано о печном отоплении в классах, и приятным знаком был отклик читателя, да еще и с фотографией одного из классов той школы. Текст был коротким: «Вот фотография класса с печным отоплением, в котором училась моя мама – Машнина Антонина в 8-й школе». (См. "Школа № 8 (сейчас это школа № 12) 1937 г.")

Для увеличения щелкните по фотографии

Антонину Машнину я не знаю, разница в 17 лет. А фотографию рассматривать было интересно. До войны обучение мальчиков и девочек было совместное. Про конструкцию парт я писал, и мое поколение до сих пор считает, что стол со стулом никогда не заменят школьную парту.

Снимок делался без дополнительного освещения. Время экспозиции (выдержка) было большим. Детям приказали не шевелиться, но вот девочка на третьей парте не утерпела и покрутила головой, получилась "шевеленка".

Пятикратное увеличение фотографии позволило увидеть на парте у этой девочки чернильницу. Сразу вспомнились свои школьные годы. У меня тоже была такая. Выполнена она из керамики. Конструкция ее была неразборная и предусматривала непроливаемость, но почти всегда один из углов школьного учебника был густофиолетовый от перевернувшейся в портфеле «чернилки».

Одежка на детях разная, девочки не в форменных платьицах (мальчиковая форма вообще появилась примерно в 1957-58 годах). И все дети без пионерских галстуков, интересно, а почему? У некоторых детей на груди что-то, напоминающее розочку. Что это за знак?

Я появлюсь на свет только через 5 лет и войду в этот класс через 13 лет, в 1950 году. Для школьников на фотографии через 4 года начнется война, и мальчишкам придется воевать, и кто-то не вернется...

А пока они тянут руки, и, не шевелясь, смотрят на учительницу; им по 12 лет, и на дворе 1937 год…

А через некоторое время на сайте «Наш остров» я увидел помещенную фотографию времен войны.

Для увеличения щелкните по фотографии

Подпись гласила, что это какое-то неизвестное здание. Приглядевшись, узнал знакомый фасад. Церковь на левом обрезе похожа на Нижнее-Троицкую. Уточнил по карте города. Если провести линию от Троицкой к ул. Подвойского, то будет возле нее школа № 8. Так, что это – восьмая школа в войну. Отправил админу сайта свои размышления, сейчас подпись под снимком изменена, а администратор Александр по моей просьбе прислал фотографию с максимальным разрешением. С точки зрения построения композиции, передний план надо было подрезать, но не стал этого делать, пусть будет таким, как мне его прислали. Машины возле здания похожи на санитарные

На днях встретился со старожилом здешних мест Леонидом Шайдевичем. Он подтвердил, что в войну школа использовалась в качестве помещения для госпиталя. Сначала для немецкого, потом там лечились наши солдаты.

– А где же вы учились? – спрашиваю я.

– В первый класс я пошел в 1941 году, проучились до ноября, потом при немцах из школы сделали лазарет, а нас поделили на группы и расселили школу по частным домам. Наша группа училась на Комсомольском переулке возле Ровца. Это третий дом от угла. Часть детей вообще перестала ходить в школу, кто-то остался, первый класс мы там закончили. Потом мы учились в частном доме на Раздельной, затем на Дядином переулке (ныне ул. Полевая) опять же в частном же доме, в котором сейчас кафельный магазин.

– А в здание школы когда вернулись?

– Примерно после «Курской дуги».

– Что осталось в памяти о школе при оккупации?

– Интересная деталь – нас немцы даже кормили в школе.

Про школьные обеды во время оккупации я уже слышал, но как-то не вязались эти рассказы с устоявшимся мнением о том периоде. Воспоминания о «школьном меню» разные: кто говорил, что это была вода с заваренной мукой, кто уверял, что кормили кашей с мясом. Спрашиваю Леонида Моисеевича.

– Знаешь, кормили сносно. Привозили и первое (какой-нибудь суп) и второе. Иногда перепадала и котлетка.

– За это платили?

– Нет, это было бесплатно.

– А зачем немцам было это надо?

– Наверное, чтобы показать, что они тоже заботятся о гражданском населении.

Мне моя мама рассказывала, как приходилось бедствовать во время оккупации, ходить по окрестным деревням – выменивать оставшуюся одежку на картошку, зерно. А тут бесплатная еда в школе! Чудны твои дела, Господи.

В своих воспоминаниях А. Кепов эти заслуги приписывает городской управе: «Все, что не шло в армейские котлы, отдавалось детям». Но, в принципе, это не могло быть сделано без ведома оккупационных властей, и если бы немецкое начальство установило жесточайшее табу на помощь детишкам, то бесплатных обедов им было бы не видать. Упаси Бог увидеть в этом примере восхваление тех времен и порядков, скорее всего, объяснение этому дал великий Толстой в «Войне и мире». Описывая довольно гуманное отношение французов к русским пленным во время стояния Наполеона в Москве, он обращает внимание на резкое изменение отношения, как только «началось движение выступавших французов». Толстой называет это «таинственной, безучастной силой, которая заставляет людей против своей воли умерщвлять себе подобных». Все-таки скверная штука - война.

Евгений Столяр – инженер.

Представлено в авторской редакции, специально для публикации на сайте http://old-kursk.ru