Посвящается учительнице истории средней школы №2 города Щигры
УВАЖАЕМОЙ Александре Николаевне Ивицкой.
Часть 2. ПРО ЛЕСА И РЕКИ
Лѣса и зеленые луга обозначали игривое теченіе Тускори;
правый, нагорный берегъ мрачно щетинился чернымъ
Коренскимъ лѣсомъ. Разливъ этого лѣса въ то время
казался безконечнымъ; онъ сплошь шелъ по рѣкамъ
Сновѣ и Теребужу, правымъ притокамъ Тускори,
и на большое пространство покрывалъ части нынѣшнихъ
уѣздовъ: Щигровскаго и Фатежскаго.
Марков В.Л. "Курские порубежники"
Прежде чем начать описывать историю возникновения населённого пункта, ставшего впоследствии городом Щигры, попробуем разобраться, что из себя представляла в XVII веке местность, находившаяся к востоку от Курска, постараемся рассмотреть некоторые гидрографические особенности речных систем Рати и Щигора, попытаемся определить, где в этой местности в XVII веке произрастали леса, вкратце рассмотрим, где в то время проходила восточная граница Курского уезда и какие природные особенности этой местности использовались для защиты Курского порубежья со стороны Пахнутской дороги.
Курская область расположена в лесостепной зоне, для которой характерно чередование леса и степи. Однако в настоящее время лесистость местности в Курской области составляет не более 6-7% площади. Размеры лесных массивов обычно невелики и редко превышают 100 га. Большая часть территории области - это бескрайние сельскохозяйственные поля, перерезанные заросшими лесками оврагами и балками.
Реки Курского края относятся к двум речным бассейнам, разделённым Тимско-Щигровской грядой: в восточной части - реки Дон, а в центральной и западной частях - реки Днепр. Большинство рек маловодны и относятся к так называемым малым рекам. В их число входят реки Рать (бассейн Днепра) и Щигор (бассейн Дона), берущие своё начало на Тимско-Щигровской гряде.
Рис. 1. Физико-географическая карта Курской области
Однако в XVII веке леса в Курском крае занимали намного более обширную территорию, а реки были гораздо более многоводными, нежели сейчас. Об этом упоминали в своих работах курские историки и краеведы конца XIX - начала XX веков.
Так Анатолий Алексеевич Танков в "Исторической летописи Курского дворянства" писал, что "в Курском крае в XVII веке было гораздо более лесов, чем в настоящее время, и реки были во много полноводнее" [1].
"Леса были теми естественными оградами владений дворян и детей боярских и других жителей Курско-Белгородского края, которыми оседлое население пользовалось для целей защиты с очень древних времен" [2], а "то природное условие, что степное пространство в пределах Курского края имело по берегам рек большие леса, которые давали много средств для защиты поселенцам, оказало значительное влияние на заселение нашей области дворянским элементом: нужно сказать, что первоначальные дворянские селения на Курской территории почти все находились в лесах, здесь, и только здесь помещики - дети боярские находили для себя возможность так или иначе вести хозяйство и, по возможности, спасаться от опустошений диких кочевников. Берега рек Курской страны были теми первоначальными местностями, которые приютили у себя древнейшее дворянское население Курского края" [3].
Танкову А.А. вторит Дмитрий Иванович Багалей: "Леса представляли из себя надёжное убежище на случай неприятельских нашествий. Не удивительно, что первые поселения располагались по берегам рек возле лесов, необходимых как для постройки укреплений и жилищ, так и для топлива; из леса выделывалось так же значительное количество разных вещей, необходимых в хозяйстве - утварь, повозки, сани и т.п. В настоящее время количество лесов несравненно меньше прежнего" [4].
Курский краевед и щигровский помещик Ростислав Львович Марков в "Заметке о лесах и водах Курской губернии" приводит описание реки Рати [5]:
Рис. 2. Скриншот фрагмента страницы "Заметки о лесах и водах Курской губернии" Маркова Р.Л. [5]
Так же он сообщает о "дубовых дремучих лесах" в верховьях реки Рати:
Рис. 3. Скриншот фрагмента страницы "Заметки о лесах и водах Курской губернии" Маркова Р.Л. [5]
В рассказе о курском разбойнике по прозвищу "Журавлиная лапка" Ростислав Марков вновь упоминает о наличии больших массивов леса в конце XVII - начале XVIII веков ("в Петровское время") на водоразделе рек Тускаря и Рати вдоль Курско-Щигровской дороги [6].
Внучатый племянник Маркова Р.Л. Анатолий Львович Марков в воспоминаниях о детстве, проведённом в родовом поместье Александровка, вблизи от села Патепник Щигровского уезда, пишет:
" …наши места, служа истоками многих рек, были богаты в старину лесами, озёрами и болотами. Это доказывает то, что множество селений нашей местности носит название "колодезей": Толстый Колодезь, Гремячий, Добрый, Ольховатый, несколько Белых и т.д. Другие селения заимствуют свои названия прямо от лесов: Ясенки, Берёзовое, Липовское, Ольховатка, Дубовое, Вязовое, Удерев и прочее. А между тем Щигровский уезд моего времени был чистой степью.
А между тем спросите стариков, каков был наш уезд 70-100 лет тому назад. По реке Рати, на которой теперь нет ни одного леска, тянулся сплошной древний лес до самых берегов Тускари. В этот лес люди боялись ходить и ездить. "Выйдешь, бывало, на зорьке, ? рассказывала мне 90-летняя дьячиха из Куначей, ? послушаешь на ту сторону, аж жутко делается от вою и крику звериного…" [7].
О наличии лесов в начале XVIII века в окрестностях села Троицкого на Щиграх упоминает, со слов местных старожилов, Тхоренко И.Г. в "Кратком историко-географическом описании города Щигров" [8]:
Рис. 4. Скриншот фрагмента страницы книги Тхоренко И.Г.
Да и сам топоним "Щигор", означающий "облесённый гребень узких межбалочных бугров" [9] свидетельствует о наличие в этой местности лесов.
Можно, конечно, усомниться в достоверности всех изложенных выше доводов о более значительной степени лесистости Курского края в прежние времена, ведь все они основаны на местных преданиях и воспоминаниях старожилов. Однако, наличие больших лесных массивов к востоку от Курска в XVII веке находит подтверждение в уцелевших рукописях того времени (отказных книгах и столбцах), хранящихся в фондах Поместного приказа РГАДА. Эти документы являются весьма ценным источником для изучения гидрографии, лесоведения и топонимики Курского уезда XVII века.
Во многих отказных делах упоминается Хонский (Ханский) лес, произраставший по обоим берегам реки Хон, от устья до верховий, где он сливался с большими и малыми Озерёнскими лесами в верховьях речек Сухой Озерёнки, Озёрны и Озерёнки, левых притоков реки Рати. А сами названия этих речек свидетельствуют о присутствии на них в прежние времена широких плёсов-озёр.
Рис. 5. Фрагмент столбца по Курску 1686 г. [10]
Лесная полоса тянулась не только по Хону, но и по протекавшей восточнее реке Лещине:
Рис. 6. Скриншот фрагмента отказной книги 1644 г. [11]
Ещё восточнее, в верховьях рек Сейма (Семи) и Оскола, находился огромный Пузацкий лес, упоминаемый в "Книге Большому Чертежу":
"А ис Пузацкого лесу, с правые стороны Муравской дороги, вытекла река Семь…" [12]
Леса, если не широкие, то длинные тянулись по самому Сейму [13]:
Рис. 7. Скриншот фрагмента отказной книги 1632 г. [14]
В XVII в. крупные массивы леса располагались и в верховьях реки Рати, где они сплошной полосой тянулись по водоразделу Рати и Тускаря, по обеим сторонам проходившей здесь Большой Ратцкой Есеновой (Ясеневой) дороги [15]. Причем в названии дороги содержится указание на произрастание в то время в этих местах дубрав с доминированием ясеня.
Рис. 8. Схема размещения лесных массивов в верховьях реки Рати в XVII веке.
По реке Рати, между речками Медведок и Малый Медведок, этот лес назывался Сергеевым лесом, по фамилии проживавших в деревне Мелехино первопоселенцев Сергеевых:
Рис. 9. Фрагмент Курских отказных книг 1686 г. [16]
По обоим берегам реки Кунач, и в самых верхах реки Рати, рос Крутой лес, упоминание о котором осталось в названии деревни Крутой:
Рис. 10. Фрагмент Курских отказных книг 1686 г. [17]
По другую сторону Большой Ратцкой дороги, в верховьях левого притока реки Тускарь - Красного колодезя простиралась Красная дубрава:
Правобережье верхнего течения реки Тускарь было так же покрыто лесами. В документах XVII века можно встретить упоминания о Тёмном лесе на левом берегу реки Сновы и по речке Моркость, о Колодном лесе на Белом колодезе, о Бражном лесе по Бражному ржавцу и Теребужской дубраве на реке Теребуж:
Рис. 13. Скриншот из книги "Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете", книга третья за 1896 г. [20]
В XVII веке повышенная лесистость отмечалась и в долине реки Щигор. В отказных делах Поместного приказа того времени можно найти упоминания об Ольховом лесе в верховьях реки, о дубравах и лесках "по обе стороны вниз по Щигору до Жестяного колодезя", о "Везоватом" лесе на Вязовом колодезе.
Рис. 14. Фрагмент Курских отказных книг 1686 г. [21]
На левом возвышенном склоне долины Щигора, в верховьях его левых притоков-колодезей и на водоразделе с рекой Косоржей располагался Большой Щигорский лес, который на западе вплотную подходил к лесам верховий рек Рати и Тускаря, отделённый от них лишь проходящей здесь Пахнутской дорогой.
Рис. 15. Фрагмент Курских отказных книг 1686 г. [22]
Косвенными свидетельствами наличия лесов по реке Щигор в XVII веке являются названия некоторых его левых притоков: Лесовая плота, Вязовый колодезь, речка Ольховатка, верх Берёзовый.
Рис. 16. Фрагмент Плана генерального межевания Щигровского уезда 1782 года
Наличие обширных лесов в верховьях рек Рати и Щигора способствовало образованию здесь выходов многочисленных обильных родников, питавших эти реки и делавших их полноводными почти до самых истоков. В чистых и прозрачных водах Щигора и Рати в изобилии водилась рыба (щука, лещ, окунь, плотва, карась, линь и др.), являвшаяся весьма существенным источником пропитания для населения Курского края. Во многих отказных делах Поместного приказа конца XVII в. присутствуют записи о выделении местным помещикам угодий по берегам этих рек для рыбной ловли:
"… по реке по Рати и по речки по Щигору рыбу ловить…".
Рис. 17. Фрагмент отказного дела 1686 г. [23]
На "рыбность" реки Щигор косвенно указывает упоминающийся в некоторых документах Щучий плёс:
Рис. 18. Фрагмент описи оклеенных столбцов по Курску [24]
Ещё одним источником пропитания поселенцев являлись охота и звероловство. В густых безлюдных лесах верховьев Рати и Щигора и их притоков водились лоси, олени, дикие козы и кабаны. На наличие в древности в здешних лесах медведей указывает название двух правых притоков реки Рати - колодезей Медведок и Малый Медведок. А в деревнях верховьев реки Щигор до сих пор бытует легенда, что когда-то, до революции, у деревни Семёновка (что на речке "Полевая плота"), по весне, во время пахотных работ из лесу вышел медведь и попытался напасть на лошадь под сохой. За что был местным крестьянином (хозяином, видимо единственной лошади) немилосердно бит по голове (говорили с одного разу) тяжёлым предметом, до смерти. И барин его, за сей подвиг (или за шкуру убитого медведя) наградил ведром водки.
В 1596 году, со строительства на старом городище крепости, началось возрождение Курска. Вокруг Курской крепости стал образовываться уезд, состоящий из пригородных слобод, огородов и угодий служилых людей по прибору, поместных дач служилых людей по отечеству и вотчинных земель московских чинов и монастырей [25]. Причём заселение уезда шло от Курска вдоль рек, о чём свидетельствуют названия станов, входивших в состав Курского уезда. Кроме Подгородного стана, вобравшего в себя земли вокруг Курска и протянувшегося впоследствии на юг к реке Сейм, а затем и на левобережье Сейма, на "польскую сторону", четыре остальных стана Курского уезда носили наименования рек: Курицкий, Усожский, Тускарский и Обмятцкий.
Первопоселенцы Курского края - представители служилого сословия "детей боярских", изначально выбирали для своих поместий "крепкие места", которые позволяли бы защитить их от возможного нападения неприятеля. Они строили свои усадьбы на берегах рек, речушек и колодезей, в непосредственной близости от леса, в котором с помощью лесных завалов создавали себе убежища, в которые трудно было проникнуть наезднику. Поэтому, при выделении служилому сословию поместной земли, им обязательно давались в придачу лесные угодья, в которых поселенцы мог бы взять лесоматериалы для строительства жилья, для его обогрева, а в случае опасности укрыться в этом лесу.
К 1630-м годам XVII века сложились основные очертания границ Курского уезда, которые практически не изменялись почти 50 лет, до строительства в 1679 - 1680 годах Изюмской оборонительной черты, перекрывшей крымским татарам пути набегов на Русское царство с юго-запада. (рис. 19)
На юго-востоке Курский уезд занимал лишь узкую полоску земли вдоль реки Сейм (Семь). Причем, вверх от устья реки Рати по правому берегу Сейма располагались земли Тускарского стана, по левому берегу до реки Полной - Подгородного стана. После реки Полной поместные земли, относящиеся к Тускарскому стану протянулись по обоим берегам реки практически до Мелового брода.
По руслу реки Рати граница Курского уезда шла от современного села Беседино до устья ручья Медведок, на левом берегу которого располагался самый восточный форпост Курского уезда по реке Рати - поместная деревня детей боярских Сергеевых - Мелехино.
Затем порубежная черта шла вдоль ручья Медведка до современной Охочевки и от неё до верховий речки Ратец, по которому спускалась к реке Тускарь. Далее - вниз по Тускарю до устья реки Сновы и вверх по Снове до современного поселка Золотухино. Где-то здесь, недалеко от места слияния рек Сновы и Полевой Сновы, стоял Снавский (Сновский) острожек, от которого граница Курского уезда поворачивала строго на запад до современного города Фатеж [25].
К расположенному восточнее Курска Тускарскому стану (в состав которого в конце XVII века вошли земли в верховьях реки Щигор) относился лишь левый берег реки Тускарь от села Муравлево до деревни Куркино и его левый приток - река Виногробль. А основная часть Тускарского стана прилегала к реке Рать, а так же узкой полоской тянулась вверх по реке Сейм до устья реки Хон [25].
Рис. 19. Схема границ восточной части Курского уезда в первой половине XVII века.
Леса и реки защищали от набегов степняков не только поместья служилых людей, они были надёжной защитой и всего Курского уезда. С юга подступы к Курску ограничивала полноводная река Сейм (Семь) с поросшими лесом обоими берегами. Подходы к реке для татарской конницы были перегорожены так же многочисленными старицами, пойменными озёрами и болотцами на левом берегу Сейма. А на немногих перелазах через реку курскими служилыми людьми устанавливался частик из кольев, что затрудняло переправу вброд. У бродов выставлялись так же сторожевые заставы из Курска, которые должны были при приближении неприятеля к переправе незамедлительно известить об этом Курский гарнизон.
Рис. 20. Скриншот фрагмента страницы из книги Беляева И.Д. [26].
Восточнее Курска, за пределами Курского уезда, по Тимско-Щигровской гряде, проходила одна из дорог, по которым татары совершали набеги на Московское государство - Пахнутцкая сакма, еще восточнее, по правому берегу р. Тим шла ещё одна татарская дорога - Муравский шлях. Многочисленные лесные массивы, о которых я писал выше, огораживали Курский уезд от Пахнутцкой дороги. Ещё одной непреодолимой преградой для вражеского войска с этой стороны были подболоченные заливные луга на низменном левобережье реки Рати.
На Пахнутцкой дороге, "на Меловом броду на реке Семи", согласно росписи 1623 года, из Курска выставлялась 25-я сторожа [27]. Однако, в отличие от стоявшей здесь же в конце XVI века ливенской сторожи, которая патрулировала "вниз по Семи верст с пятнадцать до Индинсково городища, а вверх по Семи до Высады" [28], курская сторожа выезжала только "вверх по Семи до усть Пузатой Семицы":
Рис. 21. Скриншот фрагмента страницы из книги Беляева И.Д.[27]
Объясняется это тем, что вдоль Пахнутцевой дороги, в росшем по реке Хон лесу, были устроены засеки, перегородившие тропу, проходившую вдоль правого берега реки Сейм. Эти засеки защищали расположенные на правобережье Сейма ниже устья реки Хон поместные земли курских порубежников.
Хорошую характеристику засечных полос, сооружаемых для защиты от набегов степняков, даёт профессор кафедры физической географии МПГУ Родзевич Н.Н.:
"Засеки представляли собой протянувшиеся на сотни километров полосы поваленных деревьев. Огромные и малые деревья валились кронами в одном направлении - преимущественно на юг, в сторону степей, откуда на Русь неоднократно устремлялась конница врагов и грабителей. Засеки служили надежной защитой от них. Ширина засечных полос достигала нескольких верст. Подрубалась только часть корней, а остальные оставались живыми в земле и обеспечивали влагой и питательными веществами поваленные деревья. Густая крона поваленных деревьев оставалась на все лето зеленой с широкой сетью переплетенных ветвей. Пройти через такую густую живую стену никакая конница не могла. Да и пешему человеку сделать это было очень трудно. Любой воин, вооруженный самым грозным оружием, попав в пределы засечной полосы, становился небоеспособным. Зимой листва спадала с мощных крон, но оставались живые густосплетенные ветви деревьев. Они задерживали ветряные потоки. В результате на засечных полосах формировались линейно вытянутые огромные снежные сугробы, которые служили неодолимой преградой как для конных, так и для пеших пришельцев. В мирное время засечные леса особо оберегались. Рубка деревьев каралась каторгой или смертной казнью." [29]
Рис.22. Засека. Деталь гравюры В. Гондиуса. 1636 г.
На сооруженной во второй половине XVI века, и проходившей от Тулы до Рязани, Большой засечной черте, для охраны засек и засечных лесов существовала специальная засечная стража, возглавляемая засечным головой и подчинявшаяся Пушкарскому приказу. Имелась ли подобная служба в XVII веке в Курском уезде или обустройство засечных полос возлагалось на местное порубежное население - не известно. Здание Пушкарского приказа, находившиеся в Кремле, было взорвано вместе с арсеналом в 1812 г. перед уходом армии Наполеона из Москвы. При этом архив Пушкарского приказа почти целиком погиб [30]. Немногословные упоминания о заградительных укреплениях в Курском уезде в XVII веке разбросаны по многочисленным документам того времени, что сильно осложняет исследование этого вопроса. Видимо поэтому тема строительства оборонительных сооружений (острожков, валов, рвов, засек, надолбов и т.д.) на границах Курского уезда в XVII веке на сегодняшний день никем не изучена.
Ещё одна курская сторожа в первой половине XVII века стояла в верховьях Хона. Она, кроме Пахнутцкой дороги, прикрывала тропу, которая шла отсюда по междуречью Озёрны и Сухой Озерёнки к селу Тестово на реке Рати. Упомянутые Беляевым И.Д. "Ланиские леса" являются, скорей всего, неверно прочитанными в рукописи Ханскими (Хонскими) лесами. А смотрела сторожа не на Муравский шлях (который она отсюда не смогла бы увидеть), а на прописанную здесь "Муравской" Пахнутцкую дорогу.
Рис.23. Скриншот фрагмента страницы из книги Беляева И.Д. [31]
Далее на север Пахнутцкая дорога шла по Тимско-Щигровской гряде к верховьям рек Рати и Щигора. С левой стороны от дороги, в находившемся здесь заповедном Крутом лесу, были сооружены широкие завалы-засеки, препятствующие проникновению неприятельской конницы в верховья реки Рати. По правую сторону от дороги, вниз по Щигору, по версии Щигровского краеведческого музея, с середины XVII века стояла, спрятавшись в густом и непроходимом Большом Щигровском лесу, земляная (другого строительного материала в лесу по-видимому не было) "крепость", построенная "для защиты (непонятно кого) от набегов крымских татар".
Единственная в этой местности брешь, по которой отряды степняков с Пахнутцкой дороги могли прорваться в Курский уезд, была Ратцкая дорога, идущая к Курску от Пахнутцевой дороги по водоразделу рек Рати и Тускаря. Однако на этой дороге, в верховьях колодезя Медведок, на его правом берегу, в Афанасьевом лесу, в районе современного села Охочевка, по-видимому, было сооружено небольшое защитное сооружение, состоящее из небольшого острожка или башенки с проездными воротами и частокола, примыкавшего к засечному лесу.
Рис.24. Проездная башня в засечном лесу.
Естественно, что такое защитное сооружение не могло остановить крупный отряд неприятеля, но оно вполне было способно на некоторое время задержать его, для того чтобы Курский гарнизон успел собраться и подготовиться к отражению нападения противника, а гражданское население уезда успело спрятаться за стенами Курской крепости.
Кстати, название Охочевки так же указывает на наличие здесь в XVII веке лесов. В этих местах, в Афанасьевом лесу, находились охотничьи угодья помещиков деревни Каменева Поляна, и изначально эта местность называлась "Охотчевка", а позднее буква "т" из названия выпала.
Таким образом, Курский уезд в середине XVII века был довольно хорошо защищен со стороны Пахнутцевой дороги от нападения ногайцев и крымских татар засечными лесами и заливными лугами реки Рати. Сформировавшиеся ещё в 30-е годы XVII веке уездные границы, оставались неизменными, т.к. курские воеводы абсолютно не были заинтересованы в их расширении: Курск в первую очередь был военной крепостью, а большинство уездного населения составляло служилое сословие детей боярских и члены их семей. Поэтому всё население должно было быть сосредоточено в непосредственной близости от уездного центра, чтобы в случае внезапного нападения неприятеля оно могло экстренно мобилизоваться и прибыть в крепость.
Однако уже к 40-м годам XVII века большинство лесов в окрестностях Курска было либо вырублено, либо роздано в угодья служивому сословию. Поэтому с этого времени курским детям боярским стали выделяться некоторые участки лесных угодий за пределами порубежной черты Курского уезда, на которых им разрешалось заготавливать дровяной и строительный лес, косить сено, бортничать, ловить рыбу и охотиться, но категорически было запрещено пахать землю и селиться. Все попытки нарушить этот запрет решительно пресекались.
Вот, что пишут признанные знатоки курской истории XVII века Зорин А.В. и Раздорский А.И.:
"Воевод не интересовали вопросы безопасности отдалённых деревень. Более того, попытки служилых и крестьян укреплять эти сёла, возводя в них острожки, преследовались и подавлялись - сидеть в осаде уездные жители должны были в крепости уездного города. В 1641 г. было велено снести 8 острожков, выстроенных ранее в Курском уезде - "чтобы уездные люди в них не садились в осаду, а бегали бы в город". [32]
Следовательно, в середине XVII века не было никаких видимых причин для строительства крепости в верховьях реки Щигор. Как было сказано в предыдущей главе, в первой половине XVII века крымские татары редко использовали для набегов Пахнутцкую дорогу, предпочитая ей другие пути, а "одной из тыловых крепостей на случай прорыва Белгородской черты" в середине XVII века являлся сам Курск. Поэтому не было никакой необходимости в строительстве в 60-ти верстах от Курска и в 25-ти верстах от границы Курского уезда, по другую сторону от Пахнутцкой дороги, в глухом месте посреди лесов и дубрав, ещё одной "тыловой крепости".
Таким образом, земляная крепость, изображённая на макете экспозиции Щигровского краеведческого музея, является ничем иным как красивой легендой, придуманной, по-видимому, с целью придания некой исторической значимости небольшому провинциальному городку.
Источники:
1. Танков, А.А. Историческая летопись курского дворянства: Т. 1, М., 1913 г., стр. 414
2. Там же, стр. 416
3. Там же, стр. 62
4. Багалей Д.И. Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государствa,: Исслед. Д. И. Багалея. - М.: Имп. о-во истории и древностей рос. при Моск. ун-те, 1887 г., стр. 17
5. Марков Р.Л., Рышков В. И. О лесах и о водах Курской губернии : заметки Р. Л. Маркова и В. И. Рышкова / Экспедиция по исследованию источников главнейших рек Европейской России. - С.-Петербург : типография А. Якобсона, 1894 г., стр. 12-13
6. Марков Р.Л. "Придорожники курской стороны" // Русский вестник. СПб., 1892 г., т. 219, стр. 334-340
7. Марков А.Л. "Записки о прошлом 1893-1920" https://biography.wikireading.ru/198792
8. Тхоренко И.Г. "Очерк двадцатипятилетней деятельности Щигровского городского общественного управления (1874 - 1899) и историко-географическое краткое описание города Щигров", Курск, Типография бр. Н. и И. Ваниных, 1900 г., стр. 62
9. Прохоров В.А. "Надпись на карте. Географические названия Центрального Черноземья". - Воронеж: Центр.-Черно- земное кн. изд-во, 1977, стр. 181
15. Куркулев А. "О детях боярских Михайловых и некоторых границах Курского уезда в XVII веке". http://old-kursk.ru/events/ka_200523.html
16. РГАДА, ф. 1209, оп. 188, д. 15689, л. 182 об.
17. РГАДА, ф. 1209, оп. 188, д. 15689, л. 183
18. РГАДА, ф. 1209, оп. 1225i, кн. 40020, ст. 1
19. РГАДА, ф. 1209, оп. 1224i, кн. 39911, ст. 16
20. Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете, книга третья за 1896 г., Москва, 1896 г., часть V "Смесь", стр. 31
21. РГАДА, ф. 1209, оп. 188, д. 15687, л. 264 об.
22. РГАДА, ф. 1209, оп. 188, д. 15689, л. 183
23. РГАДА, ф. 1209, оп. 188, д. 15687, л. 267 об.
24. РГАДА, ф. 1209, оп. 1225i, ст. 123, д. 16
25. Куркулев А. "О детях боярских Михайловых и некоторых границах Курского уезда в XVII веке. http://old-kursk.ru/events/ka_200523.html
26. Беляев И.Д. "О сторожевой, станичной и полевой службе на Польской Украйне Московского государства, до царя Алексея Михайловича". - М., 1846, стр. 70
27. Там же стр. 72-73
28. Акты Московского государства: Том I. Разрядный приказ. Московский стол. 1571-1634., СПб, 1890, стр. 59.
29. Родзевич Н.Н. "Фортификационные лесные засеки России", журнал "География" № 20, 2009 г.
30. РГАДА, ф. 1470, оп.1, Предисловие к описи, л. 1
31. Беляев И.Д. "О сторожевой, станичной и полевой службе на Польской Украйне Московского государства, до царя Алексея Михайловича". - М., 1846, стр. 70
