Автор: Т.Н. Жуковская

Евгения Казимировна Герцык. Фото 1907 год.

Татьяна Никитична Жуковская у могилы Евгении Герцык и Любови Жуковской

Семья Герцык. Фото 1934 год.

Татьяна Никитична Жуковская, Вероника Владимировна Герцык, Владимир Казимирович Герцык. Фото 1958 год.

Татьяна Никитична Жуковская. Курск 1958 год.

Меня обнаружил в интернете Александр Подушкин, краевед из Курска, который занимается историей Медвенского района. Устанавливает и реставрирует памятники участникам войны, партизанам , на местных кладбищах района. Там же он случайно натолкнулся на могилу переводчицы и мемуаристки Евгении Герцык (1878-1944), расположенную на кладбище у хутора "Зеленая степь". Посмотрев в интернете информацию о ней, был тронут в первую очередь ее жизненным подвигом - ее многолетним (более 20 лет) уходом за лежачей в тяжелом полиартрите невесткой, женой брата, а также, несмотря на все перипетии ее жизни, верой в будущее страны. Я тоже считала это подвигом, тем более в тех условиях, в которых семье приходилось жить сначала 1920-х годов: Крым, Кавказ (три пункта), Курская область… Полуголодное существование, болезни, съемные углы, - и при этом высокий настрой духа, благотворное воспитывающее влияние на молодежь, написание воспоминаний о жизни семьи в конце Х1Х-начале ХХ века с тонкой оценкой той эпохи, с портретами ведущих деятелей литературно-философской элиты России, с которыми сводила ее жизнь. Это действительно была незаурядная личность.

Собственно, послевоенное открытие Е.К. Герцык для читателя началось с публикации ее книжечки с отдельными главами в Париже (Евгения Герцык. Воспоминания. Ymca-press, 1973). А в нашей стране известность ее, как мемуаристки, началась с годами перестройки; первые публикации глав воспоминаний в журнале "Наше наследие" (1988, 1991), а в 1996 году в изд-ве "Московский рабочий" вышла книга Евгении Герцык на газетной бумаге, с фотографиями из архива, - ее называли "Золушкой" за бесценное содержание этого тома в скромном оформлении. Позднее появятся и более роскошные издания, и монографии Натальи Бонецкой (Царь девица. 2013; "Сестры Герцык, как феномен Серебряного века". 2020).

Жизнь семьи под Курском с октября 1938 года была связана с тем, что брат Евгении, Владимир Казимирович Герцык, получил должность лесничего в заповеднике "Стрелецкая степь". Здесь, спустя некоторое время, они получили и государственное "свое" жилье, маленький домик среди природы. Такого у них не было с крымских времен, казалось, жизнь стала налаживаться. Дочь Владимира Казимировича и его больной жены Любови Александровны Жуковской, Вероника, училась в Москве в Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева.

Но международная обстановка накалялась, Европа уже кое-где полыхала и Евгения Казимировна с ее обостренным чутьем не могла этого не ощущать. А вскоре наступило и 22 июня 1941 года. Первое беспокойство - о Веронике, Москву начинали бомбить. Враг продвигался на восток , в сентябре заповедник эвакуировали дальше в глубь страны. Герцыки с лежачей больной были не в состоянии перемещаться с пересадками в неизвестность и просто уехали с усадьбы, находящейся близко к трассе, подальше к участку Казацкая степь, сняли угол в деревне "Зеленая степь". Там пережили оккупацию и в начале 1943 года радость освобождения района, наладив связь с родными и близкими в Москве и эвакуации. Подопечная Евгении, Люба, и сама Евгения вскоре скончались (июль 1943, январь 1944).

Владимир Казимирович Герцык с приехавшей дипломированной дочерью еще более года прожили в этой удаленной деревне, Вероника с дипломом агронома почти два года проработала в Китаевской МТС, но затем В.К. назначили ВРИО директора заповедника по восстановлению усадьбы и деятельности гос. Учреждения. С завершением войны, летом 1945 года перебрались снова в съемный угол в хате местных жителей д. Селиховы дворы, строения заповедной усадьбы были полностью уничтожены за полтора года. Возможно даже местными жителями, кот. вынимали оконные рамы, двери, растаскивали бревна. Народ был нищим. Весной 1947 года мой отец после демобилизации в поисках места работы и жительства ехал на юг, завез трехлетнюю меня и оставил у своего дяди и двоюродной сестры. Так я стала членом семьи Герцыков и долгие годы жила в заповеднике, ходила в Селиховскую школу до 5 класса, а кончала курскую школу №7 в 1961 году. И теперь я уж наверно одна из немногих свидетелей той послевоенной жизни.

Смутно помню, что бродили с деревенскими детьми по оврагу, собирая какие-то железки (могли бы и снаряды подобрать, подорваться, но Бог миловал), а вскоре уже построили или отремонтировали первые домики в заповеднике и мы переехали туда. Детей было мало в те годы, одна подруга Тамара Гагарина. Ее мать, работавшая штукатуром в заповеднике, одна воспитывала троих детей, их отец пропал без вести. Помню, любили сидеть мы на свежеоструганых досках (стройматериал), и она мечтала, что вот из-за поворота покажется человек и это окажется ее отец. Строителями были пленные немцы, за ними мы наблюдали издалека, росли домик за домиком для сотрудников заповедника. Вот и мы переехали из 1 комнаты в 2 смежные с кухонькой и чуланом. Но я очень жалела синюю, стеклянную ручку внутри старого домика. Кажется, в тот первый домик переехали Гагарины и я все же могла видеть и трогать ту замечательную ручку, запомнившуюся до сих пор. Все жители держали огороды, коров и другую живность. Иначе было невозможно прожить. Город в 10 километрах, а сюда изредка, может быть раз в неделю привозили буханки черного хлеба и липкие конфеты подушечки. Это можно было купить. Но живность облагали налогом, и мы носили в деревню сдавать молоко и яйца.

Дедушка и Вероника (для меня она стала мамой) работали с утра до вечера, поэтому всегда держали помощницу по хозяйству, заодно и мою няню. Это были женщины из окрестных деревень, они жили вместе с нами. Помню Маруся, Люба, Дора, Варя… Со временем они выходили замуж и сменяли друг друга. В 1951 году пошла в деревенскую школу, сидели за партами одновременно по 2 разных класса (справа 1-ый, слева 3-ий), при одной учительнице. Электричества, конечно, не было и при необходимости зажигали керосиновую лампу. Но мы другого ведь не видели, нам это казалось нормально. Мы любили свою школу, учителей, своих товарищей. Помню своего друга Ваню Подтуркина, он даже по-детски ухаживал за мной, дарил букетики, карандаши, тетради. Я старалась подтянуть его по математике. Позже, в 10 лет он погиб от удара молнии, бежал по степи в грозу. Жизнь в заповеднике улучшалась: появился движок, вечером зажигалось электричество, заработала баня, магазин-сельпо. Помню, привезли в магазин надувные шарики, мы дети радовались такому чуду. У меня оказался розовый, он мне так нравился, но вдруг ветер вырвал его из рук и понес по подмороженному снежному насту в сторону кустов. Я, увязая в снегу, бросилась его спасать, но не догнала, он наткнулся на куст и лопнул. Я очень горевала и вот до сих пор помню этот шарик. ( Помните у Окуджавы "Девочка плачет - шарик улетел…"). Такие мелочи запомнились.

Ну и учеба в Курске 8-10 класс, это уже преддверие института, надо было думать: кем стать? Какую профессию выбрать? Родители мои были врачами, после войны осели в горах, в курорте Теберда, где, кстати, тоже был заповедник. А в нашу "Стрелецкую степь" приезжали из Москвы на практику студенты, аспиранты, сотрудники академических институтов. Летом и мы с Тамарой помогали ботаникам срезать укосы, собирать гербарии. Вечерами играли с ними в волейбол. Наверно эти общения, а также походы в горы, когда я бывала у родителей, костры, - все это сформировало мое желание поступить в Москве на Географический факультет. Но получился Геологический, и - мои университетские друзья - это уж моя судьба. Ведь иначе и я была бы другой.

Но вернемся в сегодняшний день. Итак, Александр Александрович Подушкин стал катализатором моей поездки. Я давно собиралась проведать могилы своих близких, не была уже более 10 лет. И тут такой интерес к нашей семье. Он уже поставил памятник Евгении Казимировне и Любови Александровне, предложил обновить и памятники Владимиру Казимировичу и Веронике Владимировне в заповеднике. В заповеднике нашей опорой была заведующая Экологическим центром Валентина Петровна Сошнина.

Я приехала на поезде в 5.50 утра 27 августа, Подушкин уже встречал у вагона, и, отдохнув в его замечательном доме, познакомившись с его милой женой, я попала в его полное распоряжение, и началось путешествие на его машине в Краеведческий центр библиотеки им. Асеева в центре Курска, а потом по Медвенскому району. Ехали полями и степями - первая остановка в Любицком, где необычная Покровская церковь с синими со звездами куполами, а недалеко от нее и Китаевский клуб-сельсовет. Уж здесь остановка была солидная, с беседой с главой Китаевского с/с Ольгой Николаевной за чаем. Кстати, Вероника по возвращении из Москвы 2 года работала в Китаевской МТС. Женщины работающие в сельском совете ухаживают за могилой Евгении и Любы в "Зеленой степи", находящейся в пределах этого административного деления. После душевной беседы поехали дальше на кладбище, где похоронен подопечный Александра - комсомолец 1930-х годов Николай Чаплыгин, убитый кулаками, чьи излишки зерна он старался изъять для голодающего населения городов. Вот вам и сказ о Павлике Морозове, значит были случаи расправы. Время то было жестокое. Подушкин отреставрировал комсомольцу памятник и ограду на месте его захоронения, облагородил место вокруг могилы приезжает с канистрой, поливает, ухаживает, пропалывает, подрезает посаженные им растения на могиле. Мертвые тоже чувствуют заботу.

Но едем дальше, вот уж справа и хутор "Зеленая степь", когда-то к ней я шла пешком после дождя по дороге размытого чернозема. В это лето дождей почти нет, земля трескается от жара. Мы - прямо на кладбище, к могилам. На могиле Евгении Казимировне уже стоит новый памятник, новая белоснежная решетка, все убрано, скамеечка. Это все дела А.А. Подушкина. Моя неизменная ему благодарность. На памятнике выгравирован портрет молодой Евгении ( с фотографии 1907 года), хотя приехала она в Курскую область шестидесятилетней, а умерла в 65 лет с небольшим. Но поздних фотографий не сохранилось, а скорее всего и не было. Саша и здесь полил цветы и подправил недочеты. А я собрала мини букетик маленькой серебристой полыни, она очень напоминает крымскую и по запаху, и по виду. Я уверена, что Евгения это тоже отметила. А вид далеких просторов степи с волнующимся ковылем должен был ей напомнить простор и стихию моря возле которого они жили в Крыму. Мы посидели на лавочке, мысленно связавшись с ушедшими. На обратной стороне памятника выгравированы строчки из стихотворения сестры Евгении, духовной поэтессы Аделаиды Герцык:

Завершились мои скитания,
Не надо дальше идти,
Снимаю белые ткани я -
Износились они в пути…

Надо мной тишина бескрайная
Наклоняет утешный лик,
Зацветает улыбка тайная,
Озаряя грядущий миг...

Всю дорогу искала вечное,
Опьяняюсь духом полян.
Я любила так многое встречное
И несла в руке талисман.

Чрез лесные тропы сквозистые
Он довел до этой страны,
Чьи-то души, нежные, чистые,
За меня возносят мольбы.

И не надо больше искания,
Только ждать, горя об одном:
Где-то ткутся мои одеяния,
Облекут меня в них потом.

Озаренье святое, безгласное
Утолило печаль и страх,
И лежу я нагая, ясная
На протянутых Им руках.

Сестра умерла в 1925 году, но как будто устами Евгении сказала о ее длинном, трудном пути, приведшем ее в эту степь.