автор: Ю.ОЗЕРОВ

Представляем читателям "ГИ" фрагмент мемуаров нашего земляка, крупного историка русского зарубежья Сергея Пушкарева (1888-1884), чьи труды возвращаются на Родину после более чем полувекового забвения.

Его жизнь типична для многих интеллигентов того времени: юношеское увлечение марксизмом, учеба за границей, крушение всех планов в 1317-м, служба добровольцем в Белой армии, тяжелое ранение, эмиграция... И вера в то, что рано или поздно он будет востребован новой, свободной Россией.

Речь пойдет о событиях 1905 года...

...Вкратце напомню о духовном состоянии русской интеллигенции в начале XX века: гимназисты старших классов были самой чуткой и восприимчивой ее частью. С конца 1880-х годов в передовых, по тогдашнему мнению, складываются два течения: марксизм и неонародничество. Духовным отцом марксизма в России был Г. Плеханов, проповедниками неонародничества - П. Лавров и Н. Михайловский. В первое пятилетие XX века эти течения оформились в политические партии: марксисты образовали Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП), а народники - социалистов-революционеров. Политическим вождем эсеров был В.Чернов. Обе партии, подстрекаемые взаимным соперничеством, вели агитацию среди молодежи, и в 1905 году в нашей гимназии существовали кружки эсеров и эсдеков.

Старая официальная идеология - "православие и самодержавие" - не находила отклика у русской интеллигенции. К тому же, такие новые "богословы", как Мережковский и Бердяев, проповедовали на заседаниях петербургского религиозно-философского общества не православие, а какую-то самодельную религию, которая могла "возродить" только их самих.

В литературе наиболее популярными писателями тогда были Горький, Чехов, Андреев, Куприн - тоже мало положительного и утешительного. Над миром литературы возвышалась фигура Льва Толстого. Перед ним все преклонялись, но толстовское учение с его призывом к опрощению, с отрицанием науки, искусства и вообще современной цивилизации, не находило много поклонников.

Об идеях славянофилов гимназисты знали из учебников по истории литературы, но они считались давно отжившей стариной. Немудрено, что в курской гимназии, как, думаю, и в других, ведущую роль играли эсдеки и эсеры, а "массы" шли за ними вслепую. Мой отец был дворянин, землевладелец, земский деятель, нотариус. В России это была государственная служба по ведомству министерства юстиции. В течение 1899-1907 годов я прошел курс обучения в Курской классической гимназии; учился очень хорошо и многократно бывал первым учеником. В младших классах усердно зубрил уроки, а в старших писал очень длинные сочинения по истории и русской литературе. Историк хвалил мои работы, а преподаватель русского языка был угнетен их размерами. Гимназию я окончил с золотой медалью. Правда, об этом было только сказано в аттестате зрелости, а в натуре нам золотых и серебряных медалей уже не выдавали. Ребята, активно интересовавшиеся политикой, вступали в группы эсдеков и эсеров, но я до конца гимназии еще не попал в сети социализма. Считал себя либералом и был поклонником императора Александра II; его портрет в красивой дубовой рамке висел на стене моей комнаты.

В 1904 году японская война застала меня в пятом классе гимназии. Война всколыхнула патриотические чувства по всей России, включая курскую гимназию. Все говорили только о ней и надеялись на скорую победу над японцами. В нашем классе на переменах постоянно происходили "морские бои", свалки, но без драки. Большие и сильные ребята были броненосцами или крейсерами, кто поменьше и послабее - миноносцами или канонерками. Кого в свалке повалили на пол, тот считался потопленным и не мог принимать участия в игре до следующего дня.

Но время уходило, а ожидаемая победа на войне не пришла. Наоборот, во всех сражениях побеждали японцы. Когда класс собрался в начале сентября, военных игр у нас уже не было. 6 декабря 1904 года пал Порт-Артур, а после кровавого воскресенья 9 января 1905-го революционное движение стало расти по всей России и доросло до всеобщей забастовки.

Образовавшийся в Петербурге Совет рабочих депутатов объявил забастовку с целью низвержения самодержавной монархии и замены ее демократической республикой, которая принесла бы народу всевозможные блага. И наши гимназические эсдеки и эсеры, конечно, воспылали желанием включиться в борьбу пролетариата за "светлое будущее".

10 октября в актовом зале собралась сходка гимназистов старших классов (я был тогда в 7-м). Председательствовал эсдек поляк Крижановский. Он произнес горячую речь о необходимости включиться в героическую борьбу пролетариата и идти в ногу с ним к заветной цели. Аудитория всецело была на его стороне. Речь пошла о гимназической забастовке в помощь свержению царского правительства.

Собравшись с духом и мысленно перекрестившись, я попросил слова, чтобы убедить своих товарищей в том, что гимназическая забастовка политически бесполезна. Мы могли бы принять резолюцию, выражающую сочувствие борющемуся пролетариату; забастовка же не повредит царскому правительству, а только карману наших родителей, которые должны будут содержать нас в течение лишнего года, если она затянется. Но меня не поддержали...

В декабре 1905 года партии хотели повторить всеобщую забастовку, но их призыв не встретил отклика. Наши гимназические эсдеки и эсеры тоже готовы были снова бастовать, но образовалась группа в несколько десятков учащихся старших классов, которые решительно заявили директору, что они хотят нормально заниматься. Директор, желая избежать возможных столкновений, объявил, что рождественские каникулы начнутся в этом году на 10 дней раньше обычного и закрыл гимназию.

В январе возобновились занятия, и учебный год прошел спокойно..."

Статья была опубликована в газете "Городские известия" от 11.01.2006 г.