автор: В.КРЮКОВ

Глава восемнадцатая
В ПЛЕНУ
(конец мая 1185-го года)

В глубокой яме, покрытой ветхой камышовой крышей, кроме Романа было еще четверо русских пленных: отец Федор, дед Смага и двое молодых парней, один из которых земляк по кузнецкой слободе - собиратель стрел.

Наверняка где-то рядом ожидали своей участи и другие полоняники с Руси. Сколько их, и кто уцелел в последней битве?.. А может быть, и нет никого в живых или развезли по другим половецким родам и стойбищам, по всей необъятной Степи:

Пленных содержали сносно - живой товар должен выглядеть хорошо. Скоро приедут перекупщики из крымского города Кафы, они будут придирчивы и требовательны, с одного взгляда отличая воина от мужика-трудника из ратников. Опытные воины ценились дорого.

- Которых за справных воев признают, будут в мамелюки брать, в арабское царство, - растолковывал дед Смага, с аппетитом вкушая свою долю мясных обрезков от половецких щедрот. - А которые только силой и дородством глянутся - тех на галеры продадут. Больше года мало кто выдюжит.

- На все воля Божья, - отец Федор утер жирные от мяса руки о подол рясы. - Бог выучит, Бог и выручит. Надежду не теряйте, чада мои.

- Прикуют тебя к веслу, да кляп деревянный на шею повесят, - невесело усмехнулся Смага, - да под барабан грести заставят: Под палубой, в духоте, в смраде:Пожалеешь, что не достал тебя степняк в бою.

Парни из ратных, первые дни не помышляли ни о чём, кроме побега, допытываясь об этом у опытного Смаги.

- Мудрено это. Стерегут зело: Да коли и сбежишь - вона, степь без конца и краю.

- Не стращай младней до поры, - упрекал отец Федор. - Ты же сам ушел-таки из плена?

- Бог подсобил: А вы, хлопцы, как перекупщики выбирать начнут - глядите смело, держитесь молодцами, спины не гните. Начнут на боль испытывать - терпите, да посмеивайтесь. А нет, так выкажите мастерство какое - там это ценят.

Роман все больше слушал. Головная боль, мучавшая его в первые дни после того, как он очнулся, почти прошла, но каждое произнесенное им слово еще долго отдавалось звоном в ушах. Надо было отоспаться, отлежаться, отмолчаться: Почему его оставили в живых? С какой стати простого пленного отпаивали каким-то горьким снадобьем? И, наконец, самое удивительное - почему оставили заветную кольчугу и не содрали сапоги? Даже ножик, что Смага подарил, не отняли. Будь он знатный княжич, вежливость степняков была бы понятна - за такого родня собрала бы выкуп куда больше, чем заплатят перекупщики рабов.

Немного прояснилась после того, когда Смага, знающий речь половцев, подслушал обрывки их разговора. Получалось, что Роман жив только благодаря кольчуге, в железную вязь которой рукою старого мастера кольцами другой формы и отделки, был искусно вплетен то ли знак, то ли узор, почти стертый временем и непонятный русичам. А вот половцы сразу разглядели знакомый по степным преданиям заветный символ-оберег своего легендарного воина и пророка. Это была кольчуга древнего героя, потерянная в смуте войн и походов. Она была заговорена страшными для степняка заговорами, которые простой половец в мыслях даже не смел повторить - разве что хану дозволялось. Кольчуга давала своему обладателю силу, власть и долгую жизнь. Но было условие - она должна или достаться новому хозяину в честном поединке или, как подарок от сердца, а иначе древняя бронь принесет беду всему народу.

- Ждут степняки, когда ты в силу войдешь, а потом выставят против себя кого-нибудь из ханских сыновей, - рассудил Смага. - Сам-то Кончак для поединка староват. Победишь - отпустят: Но будут боя с тобой искать. Один на один - чтобы гнева богов не обрушить:

Прошло две недели плена. По подсчетам Романа, половецкие войска, хлынувшие в прореху между Курском и Путивлем, уже разбиты объединившимися русскими князьями и бегут назад, полные разочарования и злобы. Победа превратилась в поражение. Неисповедимы пути и помыслы воинских богов - что русских, что половецких.

Отец Федор, еще не зная, как обернулось это дело, рассуждал, пытаясь найти смысл в происходящем:

- Тому лет двадцать нашего князя Всеволода брат старший, Олег Святославич, хана Кзака, что с Кончаком вровень, крепко побил - взял вежи Козины, и жену его, и детей и злато и серебро. Князюшка со своими суров был, а уж с пленными: Хан все о мести помышлял, и вишь ты - дождался:Кара нам за гордыню нашу.

- Война дело переменчивое, - философски заметил Смага. - Раз на раз не приходится:

Когда израненное, утомленное неудачным походом степное войско вернется, хан Кончак, чтобы сгладить смуту и ропот свободолюбивых подданных, наверняка устроит пир. Тогда и настанет час Романа.

Теперь Роман, в предвидении ближайших событий, мало чем отличался от любого другого обитателя двенадцатого века. Битва на Каяле не стояла перед ним, как непреодолимая стена - он её миновал. Наверное, его настоящая жизнь в этом суровом времени только начиналась. Как сладко не знать своего будущего:

А еще Роман думал о боярышне Анюте, гнал от себя мысли о печальной участи городка Римова, куда она неожиданно уехала перед самым походом. Как ни сетуй на неотвратимость событий, но чувство неосознанной вины не давало покоя. Можно ли было что-то предпринять, чтобы уберечь дорогого человека от жестокой участи? Не рано ли он смирился перед неотвратимостью событий? А может быть, она где-то рядом в полоне ждет своей участи, как и Роман? О таком думать не хотелось.

:Половецкое войско пришло под вечер, взорвав сумеречную тишину топотом и ржанием лошадей, скрипом телег, криком и гамом.

- Злые, - безошибочно определил Смага. - Видать, надавали им по шапкам.

Утром, едва прорехи в камышовой крыше окрасились голубым, открылся лаз, и в него спустили легкую лестницу:

- Воин по прозвищу Кистень, - крикнули сверху на ломаном русском.

Роман надел кольчугу, как мог пригладил косматые волосы и вылез на белый свет.

Лагерь еще отдыхал после войны и хмельного пира. Рядом с ямой несколько человек - богато одетых, при дорогом оружии, на статных лошадях. Одна лошадь переминалась без всадника. Как можно увереннее Роман вскочил в высокое половецкое седло и, толкнув коня вперед, первым тронул с места. Очевидно, он правильно выбрал направление, приметив самый богатый шатер на пологом холме, поскольку остальные молча двигались следом.

Один из стражей шатра перехватил коня под уздцы и что-то почтительно сказал Роману по-половецки. Толмач из провожатых перевел:

- Великий хан Кончак ждет тебя, воин.

Хан сидел на потертом ковре, по-степному скрестив ноги, и пил кумыс с кусочками бараньего жира. Это был крупный мужчина лет сорока пяти, вполне европейской внешности, рыжебородый, широкоплечий, с пристальным взглядом на удивление синих глаз - говорили, что мать хана была русской полонянкой. Одет он был по-походному просто, разве что широкий пояс из золотых блях выдавал высокое положение.

Хан указал рукой на место рядом с собой, Роман сел на ковер в позе Кончака. По знаку хана в шатер вошла молодая девушка, неся в протянутых руках чашу с кумысом.

Вкус степного напитка, обильно сдобренного жиром, солью, какими-то травами, был непривычен. Роман уловил иронию в глазах хана, наблюдавшего за русичем - потянет ли степное питье? Роман выпил содержимое чаши до дна, подхватил языком последнюю каплю, поставил чашу на ковер донышком кверху и, изобразив на лице удовольствие, похлопал себя по животу - этим хитростям половецкого этикета научил Смага.

Хан одобрительно усмехнулся.

- Ты совсем молод, воин, - начал Кончак, выдержав приличествующую моменту паузу. - Откуда у тебя эта Кольчуга и по праву ли ты её носишь?

Роман рассказал, как было, ничего не приукрасив. Имя Рожно произвело на хана впечатление:

- Я знаю этого славного воина, а еще больше слышал сказок о нем. В наших становищах этим именем матери пугают детей. Пугали и меня. - По-русски Кончак говорил почти без акцента, изредка вставляя малознакомые Роману польские слова. - Ваш богатырь Рожно был достоин Кольчуги, и если он подарил ее тебе, то имел право:

:Этот человек проживет еще лет двадцать и под конец жизни добьется воплощения давней мечты - вместе с шальными русскими князьями войдет в стольный Киев, причинив городу и его жителям немалый урон. Именно так отомстит великий хан за череду военных поражений - своих и предков. Но неисповедимы пути истории - правнук хана, молодой козельский князь будет защищать свой город от монголов до последней капли крови:

- Я не стану оскорблять обладателя Кольчуги предложением подарить её мне. Предлагаю тебе сразиться с одним из моих сыновей. Рассказывают, что ты неустрашим и не по годам искусен в бою. Такое прозвище даром не дается.

Хан хлопнул в ладоши - в шатер вошли трое молодых половцев, по знаку хана расположились на ковре поодаль. В одном из них, к своему удивлению, Роман узнал своего недавнего поединщика, чья золоченая кольчуга наделала столько шума в Казачьей заставе.

От глаз Кончака ничто не могло ускользнуть:

- Э, да я вижу, вы знакомы? Уж не ты ли, русич, тот славный воин, что помог моему младшему сыну Юрию в неравной битве с двенадцатью разбойниками, и не тебе ли он подарил за это свой драгоценный доспех?

Очевидно, это была "легенда", которой молодой Юрий Кончакович оправдал отсутствие золоченой кольчуги. Нельзя было выдать невольного знакомца:

- Великий хан, я сделал все, что было в моих силах.

Роман был почти уверен, что сейчас Кончак рассмеется над неуклюжей ложью сына, но тот сдержался и сказал:

- Ты, русич, достоин Кольчуги не только доблестью, но и благородством: Поединок сегодня на закате с моим старшим сыном. Я буду печален при любом его исходе. Есть что-либо, о чем ты хотел просить меня перед поединком, благородный воин?

- Если смогу победить, отпусти со мной четверых товарищей.

- Да будет так, - согласился Кончак и махнул рукой, выпроваживая всех. - Оставьте русичу коня - пусть разомнется перед боем. И не крутитесь у него под ногами - он не уйдет обманом:

Роману подвели коня. Это был настоящий берк, ценившийся у степняков на вес золота.

- Спасибо, - сказал вполголоса младший ханский сын, отослав слуг. - Ты спас меня дважды, и я рад, что не мне биться с тобой. Это хороший конь и, если ты не погибнешь, он легко донесет тебя до Руси:

Роман знал судьбу и этого человека. Юрию Кончаковичу предстояла долгая, полная тревог и войн судьба. Уже стариком он во главе половецкого войска встретит монголов и в первом бою разобьет их. Но силы будут неравны, и великий хан Юрий уведет несколько тысяч половцев в далекую Венгрию, спасая их от восточной грозы. А его родная сестра выйдет замуж за сына русского князя Игоря Святославича. Это её внук через много лет будет защищать "злой город" Козельск:

Хороший конь, свежий ветер и степные просторы вернули Роману прежнюю силу, и когда загорелись первые костры, очертив контуры места для поединка, он был готов. Из ямы достали четверых соузников Романа, усадили в первых рядах зрителей, вручили по куску мяса и по чаше кумыса.

Чтобы боги не упрекнули степняков в несправедливости, были соблюдены условия, уравновешивающие шансы противников: одинаковые мечи - старинные и тяжелые - одинаковые шлемы и щиты. По форме и ухватке все эти воинские предметы были привычны любому русичу. Разве что шлем из деревянных лубков, скрепленных железными ребрами и связанных сверху металлическим шишаком.

- Княжий воин Роман по прозвищу Кистень, согласен ли ты, что бой за Кольчугу будет справедливым? - громогласно прокричал глашатай по-русски и по-половецки. Он трижды повторил свой вопрос, и Роман трижды отвечал: согласен.

Последние слова глашатая потонули в яростных воплях и свисте половецких болельщиков. Впрочем, это не заглушило тренированного поповского баса:

- Бог за нас, сыне.

В первый раз у Романа получилось свистнуть по-курски, да так, что стоявшие вблизи лошади шарахнулись, чуть было не сбросив седоков.

Роман расстегнул косой ворот кольчуги и нащупал за пазухой висевшие на одном шнурке православный крест и оберег в холщовой тряпице, подаренный ему дедом-лесовиком. Неожиданно рука ощутила тепло, которое волной растеклось по всему телу, наполнив его силой и уняв предбоевую нервную дрожь.

Сталь мечей рассекла воздух и зазвенела о железо щитов. Противник Романа, такой же крепкий и рыжеволосый, как его отец, был опытен в фехтовании. Однако сноровки и реакции хорошего рукопашного бойца вполне хватало, чтобы чувствовать себя уверенно в обороне. Так или иначе, но бой шел ровно и истошные вопли болельщиков скоро сменились советами. Что подсказывали своему бойцу половцы, Роман не понимал, но советы своих за звоном мечей слышал:

- Ногами его попотчуй, Ромша. Как ты умеешь - пяткой в зубы.

Это кричал Смага, пробившийся к самой арене, бесцеремонно расталкивая степняков.

Можно было и ногами, или еще как-либо из арсенала приемов рукопашного боя, но не будет ли это воспринято степняками, как нарушение правил? Следовало быть осторожным - поединок все-таки "на выезде". Сомнения развеял противник, неожиданно ударив его по ноге кованым носком сапога.

"Значит, дозволяется", - обрадовался Роман, превозмогая боль. Выждав, он низкой подсечкой сбил противника с ног - меч выпал у того из рук и отлетел в сторону.

- Руби! - заорали в один голос Смага и отец Федор.

Но Роман рубить лежачего не стал, а лишь ударил его со всего маху ногой выше стопы, по косточке. Половец застонал от боли, но тут же вскочил и, сильно хромая, метнулся к мечу.

В боях на Каяле Роман не раз применял своего собственного изобретения приемы, сочетая холодное оружие со знакомыми ему одному приемами рукопашного боя - немало степняков расстались с жизнью не успев понять, как достал их этот молодой русич. Но здесь Роман не мог избавиться от впечатления, что участвует в спортивном состязании. Рука отказывалась разить противника всерьез, как в сече. Может быть, причиной тому сотни болельщиков - как в спортивном зале. Будь то на Каяле, ханыч давно лежал бы бездыханный.

"Не выйдет из меня гладиатора", - подумал Роман

Мало чести ханскому сыну так долго возится с простым воином. Половец все отчаяннее пытался преодолеть непостижимую увертливость русича своим напором и силой ударов, но излишне горячился, допуская все больше ошибок:

Надо было завершать поединок: Будто сам-собой получился один из проверенных в сече смертельных приемов - половец так и не поймет, как русич оказался у него за спиной и не увидит разящего меча. Вот-вот половецкая голова покатится по траве, густо окропляя ее кровью и недоуменно хлопая глазами:

Но в последний момент Роман послал меч не острием, а плоскостью и этого хватило, чтобы надолго оглушить противника: Когда половцы убедились, что русич добивать не собирается, ханыча бесцеремонно отволокли в сторону под разочарованные крики наблюдающих - они ждали совсем другого.

Романа, распаленного боем, подвели к Кончаку.

- Почему ты не убил его, воин? - сурово спросил хан. - Ты мог сделать это не один раз.

- В бою я не пожалел бы ни его, ни тебя, - ответил Роман. - Но в моем народе прилюдно бьются только на кулаках.

Хан помолчал, теребя рыжую бороду, потом усмехнулся своим мыслям и, соглашаясь с молодым собеседником, кивнул:

- Я неохотно отпускаю тебя, русич. Ты мог бы жить под моим покровительством, как гость. Но, наверное, ты спешишь на родину. У моего народа нет родины - степь большая, в ней везде хорошо. У вас не так: Твой князь Игорь Святославич не принял гостеприимства и доверия - бежал недавно из-под моих шатров. Ты же уедешь, как победитель. Тебе и твоим товарищам дадут лучших коней, и никто не посмеет вас тронуть:

- Я со своими останусь, - заявил отец Федор на предложение Романа собираться домой. - Кто их на чужбине поддержит словом Божьим?.. Кланяйся Курску, Роман Людотыч:

- И мне сам Бог велит остаться, - поддержал священника Смага. - Я чужбину знаю, говорю по-всякому, тем помогу своим. Может, зачтется на том свете: Прощай, Ромша:

© Виктор КРЮКОВ.