Л.В. Палий. КУРСКИЙ ГОРОДСКОЙ САД (СКВЕР) В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

КУРСКИЙ ГОРОДСКОЙ САД (СКВЕР) В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

автор: Л.В. Палий

Рубеж веков на первых порах не внес кардинальных изменений в существование городского сквера на Красной площади. В последние годы XIX века городским властям не удавалось найти достаточно состоятельного предпринимателя, способного организовать эффективную работу садового предприятия, сделать его прибыльной статьей дохода.

Рисунок Г.А. Каминского "Городской сад"

Конечно, в некоторой степени неудача определялась сильной конкуренцией Лазаретного сада, находившегося в долгосрочной аренде Общественного клуба. Крупной организации было легче нести бремя затрат по благоустройству и строительству, а так же оплате ежегодного взноса, который кстати был значительно меньше, чем аналогичный платеж за городской сквер, для нее менее чувствителен был фактор ненастной погоды, зачастую сводивший на нет все усилия арендаторов привлечь публику.

Но помимо этого городские власти вводили значительные ограничения для арендатора по взиманию входной платы. По крайней мере, с 1890 г. в контракт вносилось условие об устройстве восьми платных гуляний в сезон, сбор от которых направлялся городом на призрение бедных [1, л.189].Эта мера, служившая, в общемто, благим целям из-за отсутствия точной регламентации обязанностей со стороны города и прав со стороны предпринимателя приводила к тому, что сквер становился менее привлекательным объектом для потенциальных арендаторов.

Все эти обстоятельства так и не были учтены в дальнейшем, что предопределило неудачу сотрудничества, возникшего в 1901 г. в результате подписания шестилетнего договора с купцами Арутьюном Ирезаевичем Ованесьянцем и Борисом Ивановичем Градовым. Смета доходов и расходов Курска на 1902 г. дает некоторое представление об условиях аренды.

Ежегодная плата составляла 3 000 рублей, сохранялся пункт о восьми платных гуляниях в сезон в пользу города. Арендаторам предстояли весьма значительные затраты так как помимо взноса в городскую казну необходимо было нанимать оркестр музыки, приглашать артистов для выступлений на открытой сцене и драматическую труппу в летний театр.

Интересные сведения о работе сквера сохранились в документах курского полицмейстера. Перед открытием летнего сезона в его приказе по полиции от 30 апреля 1903 г. читаем: «В наряд в Городской сквер будут назначаться в дни, когда нет спектаклей по 2 помощника пристава; в дни же спектаклей пристав с помощником специально в театр и по окончании спектакля свободны.<…>наружный наряд у сада должен следить, чтобы по тротуару не ходили и не собирались проститутки; <…>, находящиеся в наряде обязаны отнюдь не допускать сидения публики на барьере фонтана, а также, по возможности, не допускать остановки публики по середине круга; не допускать входа в сад проституток, грязно и неопрятно одетой публики» [2, л.53].

Далее полицмейстер продолжал: «Городовые, стоящие внутри сада, по углам, должны следить, чтобы через забор сада никто не перелезал и таковых доставлять дежурным чиновникам, следить, чтобы опьяневшей публике не подавалось более спиртных напитков, пьяных же удалять из сада; следить, чтобы учащиеся не посещали буфета им не отпускались бы спиртные напитки. <…>» [2, л.53]. Поскольку вышеприведенный документ относится уже к 1903 г., то можно с уверенностью говорить, что рекомендации давались исходя из опыта предыдущего сезона.

Помимо сугубо прикладной информации о схеме поддержания общественного порядка, приказ повествует нам и о том, что не последнюю роль в популярности сквера играла широкая продажа спиртных напитков. Поэтому вполне очевидна причина распоряжения курского полицмейстера от 12 мая, сделанного по просьбам директоров Реального училища и гимназии, о запрещении входа в городской сквер во время вечерних гуляний учащимся этих учебных заведений[2, л. 6]. О том, что она была действительно необходима, свидетельствует приказ, относящийся уже к июлю: «<…> в сад допускаются пьяные и даже проститутки среднего полета, часто происходят споры пьяных доходящие иногда до драки. На фонтане снова кругом сидит публика и стоит толпами в кругу, мешая проходу, а по боковым аллеям под музыку танцуют подозрительные дамы» [2, л.121].

Не отличались высоким художественным качеством и предлагаемые публике развлечения, за что администрацию сада впоследствии не раз упрекали курские журналисты.

Сезон 1903 г. оказался убыточным, о чем арендаторы и сообщали городским властям, ходатайствуя об уменьшении ежегодной платы [3, л.157]. Возможно, что это прошение было вызвано не столько понесенными потерями, сколько тем, что заложенный в смету на 1904 г. арендный платеж был увеличен на 1 200 рублей и составил в сумме 4 200 рублей [4, л. 96-97].

12 августа 1903 года доклад городской управы, излагавший просьбу А.И. Ованесьянца и наследников умершего Б.И. Градова был рассмотрен на заседании Думы. Не принимая во внимание доводы арендаторов о сильной конкуренции Общественного клуба, обосновавшегося в этом году в Пушкинском саду, Управа в своем сообщении подчеркивала тот факт, что просители умалчивают о своих значительных доходах от субаренды[3, л.157].

Фактически обвинив предпринимателей в неумении вести дела и поставив под сомнение утверждение об убыточности окончившегося сезона, управа высказалась против уменьшения арендной платы[3, л.157]. На основании доводов последней было принято постановление оставить арендную плату в прежнем размере [3, л.141].

Перед началом следующего летнего сезона, в марте 1904 г. арендаторами вновь была предпринята попытка снизить сумму платежа хотя бы до прежней – 3 000 рублей. Но городские власти были непреклонны и оставили ходатайство без внимания[3, л.141]. Вероятно, чтобы компенсировать увеличение платежей в городскую казну в 1904 г. А.И. Ованесьянц и его компаньон, имя которого в смете доходов города Курска обозначено как Градов Далуев Мухдеси Бадал [4, л.179.], сдали по субарендному договору летний театр купцу Аксенову [5, л.29]. В рапорте курского полицмейстера значится, что помещение снято на четыре года, но в действительности, уже в следующем сезоне тот же источник сообщает, что театр вновь на два года оказался в ведении основных арендаторов[6, л.2-3]. А это значит, что дела содержателей не только не улучшались, а становились все плачевней. Смета городских доходов и расходов на 1905 г. подтверждает, что суммы платежей и некоторые условия арендного договора оставались без изменений [7, л.84, 86, 130, 133].

В 1908 г. новым арендатором стал Захар Арутьюнович Ованесьянц – сын одного из прежних компаньонов. Поскольку везде упоминается только это имя, очевидно второй предприниматель – наследник Градова вышел из дела. Сквер был сдан сроком на пять лет с ежегодной платой по 4 350 рублей. Из условий договора так же известно, что арендатор имел право устраивать платные гуляния только два раза в неделю, по вторникам и четвергам, а в остальные дни недели с 6 часов вечера до часа ночи сад должен быть предоставлен для бесплатных посещений публики [8, л.122].

В статье-анонсе, опубликованной 16 марта 1908 г. в Курских губернских ведомостях, сообщалось, что городской сад и театр предполагается сделать более приличными и чисто семейными. Для осуществления этого намерения будут затрачены большие средства и, прежде всего, на упорядочение постановки дела. Для ежедневных спектаклей будет приглашена большая труппа драматических и опереточных артистов[9, л.18.]

Но, несмотря на оптимистические заявления, городской сквер и в 1908 г. не стал более популярным у респектабельной публики. 20 июля, в рецензии на спектакль труппы, гастролировавших в театре сквера малороссов, критик, скрывавшийся под псевдонимом Bonami, называя сад «скверным местом» писал: «…если бы г. Ованесьянц совершенно отказался от кафешантанных развлечений, даваемых уже на открытой сцене, что особенно не соответствует назначению городского сада, как такового, то театр последнего приобрел бы, без сомнения, симпатии к себе публики. Не приходится доказывать, что те летние театры, при которых хозяин-кабатчик не держит открытой сцены, лучше посещаются как среднею, так и высшею публикой. В театр, устроенный в саду, где есть открытая сцена, на которой культивируется кафешантанный жанр развлечений, порядочная семья не пойдет.

Это есть протест семьи против таких зрелищ и следовало бы уважать такой протест, прекратив всякие мало нравственные развлечения и зрелища» [10, л.123-124]. В следующей рецензии на выступление тех же артистов, Bonami от нападок на арендатора перешел к критике городских властей, требующих непомерную арендную плату и тем самым тормозящих повышение уровня культуры развлечений в сквере[11, л.25].

В мае 1909 г. на чрезвычайном заседании городской думы обсуждалось заявление Захара Арутьюновича о разрешении ему взимать входную плату, мотивировавшего просьбу желанием уменьшить случаи нарушения общественного порядка[8, л.122]. В докладе управы было высказано мнение о возможности, в качестве опыта ввести входную плату в размере не свыше десяти копеек, при оставлении бесплатного входа для малолетних, входящих в сад в сопровождении взрослых. Но, несмотря на, в общем, положительную для арендатора тональность сообщения управы, дума в разрешении взимать входную плату отказала[8, л.108].

Не дожидаясь окончания сезона, 20 августа 1909 г. З.А. Ованесьянц вновь обратился в городское управление с прошением о расторжении арендного договора. Описывая все долголетние перипетии аренды сквера его отцом и им самим, предприниматель писал: «Благодаря бесплатному входу в сад-сквер, он является местом сборища самых низких общественных слоев, которые, не принося саду никакого дохода, в то же время своим поведением вытесняют наиболее состоятельные классы населения, так как последние направляются в другие сады. Я обращался в Городскую Думу с ходатайством о назначении платы за вход в сад-сквер, но в ходатайстве мне было отказано, а других способов сделать сад-сквер приятным местом вечернего отдыха для средних классов населения горожан, у меня нет» [8, л.190].

Из текста прошения известно, что городская управа подала на неудачливого арендатора иск в окружной суд за срыв очередных срочных платежей [8, л. 190]. На заседании 18 марта 1910 г. при обсуждении вопроса о сдаче в аренду городского сквера стала известна и дальнейшая судьба З.А. Ованесьянца. Судебный процесс по взысканию с него долгов, не был прекращен[12, л.29-32]. На основании полученного исполнительного листа Ованесьянц был немедленно выдворен из сквера, а на его движимое имущество было наложено взыскание[12, л.29-32].

Тем временем были получены новые предложения о заключении арендного договора на сквер. Желая не упустить наиболее выгодные из них, управа поместила объявления в газетах о предполагающихся торгах. В ответ на публикации откликнулось пять претендентов, но, на назначенные 15 марта торги, явились лишь представители курского Купеческого собрания. Они заявили, что готовы заключить договор об аренде только при пересмотре предложенных городскими властями кондиций, остававшихся неизменными с 1902 года [12, л. 29-32].

Поскольку появилась реальная возможность получить весьма выгодного арендатора, уже на следующий день 16 марта управа совместно с финансовой комиссией приступила к выработке новых условий договора, которые были представлены на обсуждение заседания думы 18 марта и в тот же день утверждены ее гласными[12, лл.22, 29-32].По проекту договора, состоявшего из 14 пунктов, сад сдавался на шесть лет с 1 января 1910 г. по 1 января 1916 г. Пункты I-III соглашения регламентировали обязательства сторон в вопросах благоустройства сквера и обслуживания, находящихся на его территории помещений. Мелкий ежегодный косметический ремонт, весенняя уборка и поддержание чистоты в течение всего сезона должны были производиться за счет арендатора, а капитальный ремонт, подсадка деревьев и чистка посадок от сухостоя – за счет управы.

Впервые был разработан механизм воздействия на арендатора, не выполнявшего обязательства по поддержанию чистоты и порядка. Управа могла в письменном виде потребовать выполнения обязательств. В случае дальнейшего уклонения от выполнения предписания арендатор подвергался штрафу в размере 25 рублей за каждый раз, причем все нарушения порядка устранялись управой за счет суммы залога. Арендатор же в трехдневный срок обязан был пополнить потраченную сумму. При нарушении обязательств по пункту III более трех раз, согласно XIII пункту договор расторгался. Пункты IV-VII оговаривали организационные моменты: найм и режим работы оркестра (пункт IV) и сторожей (пункт VII); устройство освещения (пункт V), содержания мест общего пользования, ледника и печей (пункт VI).Пункт VIII имел особенное значение для арендаторов, так как определял круг их основных прав. Разрешалось устройство буфетов и ресторана с продажей спиртных напитков при согласовании с акцизным ведомством. Допускалась субаренда всех помещений, находившихся на территории сквера исключительно для торговли водами, фруктами, молоком, цветами, газетами и книгами и для устройства тира, кегельбана [12, л.29-32].

По согласованию с городской управой арендатор за свой счет мог расчищать часть сада для увеличения площадок и дорожек; в существующих постройках осуществлять поправки и переделки, а также устраивать вновь киоски и павильоны, которые по окончании срока аренды должны поступить без всякой компенсации в собственность города. При необходимости можно было отгородить нижнюю часть сада, но не более половины его с правом взимания платы за вход в нее, размер которой арендатор устанавливал на свое усмотрение. Остальная часть сквера должна быть открыта для бесплатного входа публики ежедневно с семи часов утра до часа ночи. Причем музыка должна быть устроена в общедоступной части сквера. В летнее время арендатор организует театральные и другие представления, а зимой обеспечивает работу катка [12, л.29-32].

Следующий пункт декларировал обязанность арендатора не более восьми раз в течение летнего сезона предоставлять платную часть сквера с полным освещением в распоряжение городской управы бесплатно, для устройства в нем публичных гуляний с благотворительною целью, с взиманием входной платы в пользу благотворительных учреждений, в дни, назначенные по усмотрению управы. О назначении гулянья последняя обязалась уведомлять арендатора каждый раз за пять дней до дня гулянья (пункт IX). Пункты X-XII упорядочивали финансовую сторону договора: сроки очередных платежей, сумму и сроки внесения залогов. При систематическом нарушении какого-либо пункта контракта, XIII пункт предусматривал возможность аннулирования соглашения. А в XIV пункте оговаривалось нотариальное подтверждение контракта [12, л.29-32].

Судя по докладу управы на следующем заседании думы, 20 марта были проведены повторные торги, которые были признаны не состоявшимися, так как на них вновь явились только представители Купеческого собрания [12, л.29-32].

27 марта от Совета Старшин этой организации поступило предложение о заключении договора на шестилетний срок с ежегодным арендным платежом в сумме 4 500 рублей [12, л.62]. Выработанный совместными усилиями проект договора был утвержден 29 марта, на чрезвычайном заседании думы после внесения следующих изменений: «а) вносимый арендатором залог определить вместо 1 000 руб. в размере 1 500 руб., б) в пун. 2 после слов: «также по описи» добавить: «в исправном виде» [12, л.62]. По сравнению с проектом, обсуждавшимся 18 марта, конкретный договор увеличился до шестнадцати пунктов, дополнения, в которых уточняли ряд принципиальных вопросов.

Например, пункт 11 разрешал Собранию помимо устройства необходимых ему помещений, право переноса на другие места всех существующих в сквере построек, кроме здания театра, перепланировку дорожек и изменение формы центрального круга [12, л.48].

Собрание получало льготный тариф на изготовление рекламных афиш. К обязательствам Управы добавилась постройка ворот и железной решетки в верхней общедоступной части сада [12, л.64-67]. Количество гуляний в пользу города было сокращено до четырех в летний сезон, с предварительным со стороны управы оповещением за пять дней до даты устройства мероприятия. Это уравнивало стороны договора по этому пункту не только в правах, но и в обязанностях, исключая возможность произвола [12, л. 64-67].

Получив сквер в свое распоряжение, Купеческое собрание, занялось приведением его в порядок. Под руководством садовника Брауна территория была очищена от излишней поросли желтой акации. Были переустроены и утрамбованы щебнем дорожки, посажены хвойные растения и разбиты цветники. Весь сад был выровнен и засеян газоном, старые деревья почищены. Из находившихся в саду построек заменены новыми: железобетонная кухня, открытая сцена, эстрада для музыки, павильоны для тира у входных ворот, биоскоп и помещение собственно для членов Купеческого собрания, остальные же, в том числе и театр внутри были заново отремонтированы, переделан фонтан. Одновременно с этими работами, по распоряжению городской управы были построены железная решетка и деревянный забор, разделившие сад на две части, а также входные ворота со стороны Московской улицы в верхнюю часть сада. За счет городских средств были окрашены наружные стороны театра и железных решеток [12, л.64-67].

26 июля пожаром были уничтожены летний театр и павильон для членов Купеческого собрания, но благодаря энергичным действиям сквер был вновь открыт для гуляний уже через несколько дней. Тем не менее, отсутствие летнего театра ощутимо повлияло на качество отдыха, поэтому по окончании сезона вопрос о его возобновлении был поднят членами городской управы на заседании думы. В докладе, представленном вниманию гласных, сообщалось предложение и описание проекта театра представителя фирмы «Шпис и Прен» в Москве по возведению железобетонных построек инженера Ф.Ф. Троссет. Так же на обсуждение выносилось предложение Совета Старшин Купеческого собрания. Оно обязалось взять на себя финансирование строительства железобетонного театра стоимостью 42 800 руб., выдвигая ряд условий. Во-первых, Городское общественное управление в счет этой же суммы из своих средств внесет 14 000 руб. Во-вторых, срок аренды будет увеличен до двенадцати лет. В третьих, арендная плата уменьшится на 500 руб. Совет Старшин поддержал мнение управы о том, что театр и помещение Собрания нужно поменять местами [12, лл.248-250].

Однако гласные думы не спешили принимать доклад. В процессе обсуждения вопроса было высказано немало претензий к деятельности арендаторов в сквере. Отмечалось плохое состояние общедоступной части сада. Что же касается собственно поступившего в их адрес предложения, то гласные посчитали его несостоятельным без специального постановления общего собрания купечества. Целый ряд вопросов вызвала и деятельность самой управы, в частности по финансированию построек в сквере. Поэтому постановление думы было сформулировано следующим образом: «1) Оставить доложенное заявление Совета Старшин Курского Купеческого Собрания без рассмотрения, впредь до представления необходимых данных от имени Общего Собрания его членов, 2) просить финансово-сметную комиссию обревизовать отчетность Городской Управы по ремонту и переустройствам в городском сквере и доложить об этом Думе и 3) предложить Городской Управе представить объяснение относительно неисполнения приговора Городской Думы от 30 марта 1910 г. по вопросу о производстве ремонта построек сквера» [12, Л.248-250, 242-243].

К сожалению, последующих приговоров городской думы пока не обнаружено, но театр в стиле модерн, ставший первым железобетонным зданием в Курске, все-таки был построен. Рекламные объявления в курских газетах за 1912-1916 гг. и сведения смет за 1914- 1915 гг. убедительно свидетельствуют, что сквер оставался в арендном содержании Купеческого собрания до самой революции. После 1917 г. он был объединен с Пушкинским садом в Сад Профсоюзов, а после войны потеряв часть своей территории из-за расширения проезжей и пешеходной зон, существует и поныне в составе городского Первомайского парка.

©Л.В. ПАЛИЙ

Опубликованно в сборнике "События и люди в документах курских архивов. 110-летию архивной службы Курской области посвящается". Выпуск XI. 2013 г.