автор: Я.Г. Солодкин

Весной 1584 г. первого московского царя Ивана Васильевича, прослывшего Грозным, сменил на престоле старший к тому времени из сыновей этого "яростиваго" государя Федор. Реальным властителем страны при "освятованном" и "преблаженном" самодержце, как часто называли Федора Ивановича, стал его шурин Борис Годунов, официально, что было беспрецедентным, именовавшийся правителем. "Ближний боярин" Борис Федорович, которому почти удалось вывести Московское государство из небывало острого хозяйственного и политического кризиса конца царствования Ивана Грозного, приступил, по выражению известного историка XIX в. Н. И. Костомарова, к своему любимому делу - строительству городов. Уже зимой 1585-1586 гг. были заложены Воронеж и Ливны, а в течение нескольких последующих месяцев - Самара, Уфа и Тюмень.

Лето 1596 года. Люди воеводы Полева восстанавливают курскую крепость. Виктор Крюков.

Пять лет спустя на южной, так называемой полевой, окраине, часто подвергавшейся губительным набегам татар, восстановили пребывавший долгое время в запустении Елец. Это стало своеобразным ответом на нашествие крымского хана Гази (Казы)-Гирея на Москву, оказавшееся в длительной истории русско-татарских отношений последним. Впрочем, уже через несколько месяцев крымские царевичи опустошили многие уезды за Окой (особенно пострадал Каширский), захватив большой полон, включая сотни жен и детей местных дворян. По словам летописца, такой татарской "войны" не видели даже старые люди.

С основанием Саратова, Царицына, Тобольска, Березова, Сургута, ряда других городов заметно упрочились позиции России в Поволжье и Сибири, и правительство Бориса Годунова смогло вновь обратить внимание на южные рубежи. 16 июня 1596 г. в Поле в сопровождении отряда ратных людей выехали стрелецкие головы Иван Лодыженский, Третьяк Якушкин и подьячий Никифор Спиридонов (головами считались младшие военачальники, а подьячие в бюрократической, как тогда говорили, приказной иерархии, следовали за дьяками). Вернувшись через несколько недель в Москву, Лодыженский, Якушкин и Спиридонов предложили, отклонив ряд других вариантов, "поставить" Белгород на Северском городище и Оскол на Волдаеве городище, а также возродить крепость на Курском городище - на месте заброшенного в течение XIV-XV вв. древнерусского города. В соответствии с решением Боярской думы уже осенью того же года - 7105-го по прежнему летосчислению "от сотворения мира", то есть за три месяца, что типично для градостроительной практики Московского государства, - деревянные стены и башни этих трех городов в основном были "срублены". О появлении Белгорода (кстати, при участии двух названных стрелецких голов), Оскола и Курска в 7105 или 1596/97 г., точнее, в его осенние месяцы, сказано в разнообразных документах. Эта же дата, указанная и в написанной спустя несколько десятилетий "Повести о граде Курске", приводится в трудах авторитетных ученых, например, воронежских историков профессоров В. П. Загоровского и В. Н. Глазьева.

Курскую крепость было приказано "ставить" служилым людям - казакам, стрельцам, детям боярским - под началом воеводы Ивана Осиповича Полева, головы Нелюба Васильевича Огарева и подьячего Якова Акатьева. Столичный дворянин Иван Полев до того, как сделался первым курским воеводой, был среди участников похода царя Ивана в Прибалтику в 1577 г., управлял Пронском, Рязанью, Орешком, Михайловым, Псковом, Ливнами, сражался с крымцами под Москвой летом 1591 г. Видный ("выборный") дворянин Медынского уезда, находившегося близ Брянска, Нелюб Огарев до приезда на Курское городище выполнял немало военных и дипломатических поручений. Он, кстати, вместе с Полевым принимал участие в успешной для России войне со Швецией - в походах начала 1590 г. к Ругодиву (Нарве) и через два года - к Выборгу.

До смены новыми администраторами - воеводой князем С. С. Гагариным и головой А. Ф. Зиновьевым - И. О. Полев провел в Курске как минимум год, Н. В. Огарев - два года, до поздней осени 1598 г. За это время были "поставлены" главные оборонительные сооружения нового города, вместе с соседними "украинными" крепостями надежно преградившего путь крымцам в центральные уезды России.

В "Повести о граде Курске" упоминается о существовании в 1612 г. (когда Курской крепостью безуспешно пытался овладеть польско-литовский отряд) ветхого "малого града". Известный курский археолог А. В. Зорин рассудил, что этот "град" имелся в Курске и до 1596/97 г., и Полев с Огаревым лишь расширили площадь крепости, вероятно, углубили ров и установили частокол, а отнюдь не воздвигли городские стены и вал. Но "малый град", сооруженный на скорую руку, мог вполне обветшать и за полтора десятилетия. Документы же конца XVI в., пусть и немногочисленные, в частности, записи о служебных назначениях, составленные в Разрядном приказе - центральном военном ведомстве Московской Руси - недвусмысленно свидетельствуют о том, что подобно Белгороду и Осколу, а также основанным в 1599 г. на Поле Валуйкам и Цареву-Борисову, да и Воронежу, Ливнам и Ельцу (тоже, напомним, возрожденному), Курск "поставили" со всеми обычными для того времени "крепостями". На Курском городище, иногда использовавшемся лишь как сторожевой пункт (к примеру, в середине XVI столетия), их не было.

Строительство осенью 1596 г. "Курского города", вокруг которого быстро сложился Курский уезд, стало значительной вехой российской колонизации Поля. Существование отныне этого города наряду с другими крепостями "от польской украйны" фактически лишило крымских татар возможности совершать нередкие прежде грабительские вторжения к самому центру Московского государства.

Опубликовано с разрешения автора, первая публикация «Друг для друга». 29 июня 2021 г. № 26.