автор: О.В. Максимова

Исследователь полярных морей

Николай Васильевич Морозов родился 9 (21) ноября 1862 г. в селе Знаменское (Кривцово) Щигровского уезда Курской губернии в купеческой семье. Проучившись в реальном училище города Курска пять лет, будущий исследователь, которому шёл в ту пору шестнадцатый год, едет в Кронштадт и поступает в Техническое училище морского ведомства на штурманское отделение. С этого момента вся жизнь Н.В. Морозова будет связана с гидрографией.

В 1882 г. произведенный в прапорщики корпуса флотских штурманов Морозов начинает службу на кораблях Балтийского флота. Плавания на Балтике и работа в составе Отдельной съёмки Восточного океана под руководством лейтенанта К.П. Андреева (в прошлом начальника первой русской полярной станции на Новой Земле), а потом и 11-месячный переход из Владивостока в Кронштадт на крейсере «Владимир Мономах» стали хорошей школой для молодого гидрографа.

И всё же направление всей его дальнейшей деятельности определилось лишь в 1894 г. во время плавания на крейсере «Вестник» в Баренцевом, Белом и Карском морях. Тогда-то и появились его рукописные заметки по лоции и «Обзор Самоедского берега (от мыса Канин Нос до Карского моря)». Работая над своей первой лоцией, поручик Морозов использовал как материалы, собранные им самим в плавании 1894 г., так и сведения, полученные его предшественниками — штурманами П.К. Пахтусовым, И.Н. Ивановым и И.А. Бережных. Составленная им Лоция Самоедского берега — первое на русском языке руководство для плавания на этом участке морского пути в Сибирь — была издана летом 1896 г. и сразу же передана на суда. В том же году Морозов был назначен штурманским офицером на только что построенный транспорт «Самоед», которому предстояло доставить на Новую Землю экспедицию Академии наук для наблюдения полного солнечного затмения, которое ожидалось 28 июля (9 августа по новому стилю). Но задачи, стоявшие перед моряками, этим не исчерпывались. Офицеры и команда транспорта обследовали залив Рогачёва, провели комплексные гидрографические работы в Белушьей губе, построили два больших опознавательных и два створных знака. А на новых картах юго-западной части Новой Земли появились названия, данные в честь транспорта и офицеров экспедиции: бухты «Самоед» и Назимова, залив Гаврилова, острова Фефелова, мысы Лилье и Морозова.

Тогда же Морозов начинает работать над новой лоцией, которая должна была включать в себя описание берега и вод, находящихся в границах России от мыса Святой Нос до залива Варангерфьорд. Сам Николай Васильевич напишет об этом так: «В 1896 году я получил лестное Николай Васильевич Морозов для меня предложение от Главного гидрографического управления пополнить из разных источников лоцию Рейнеке и предполагал сделать это тем же способом, как и подполковник Неупокоев, т.е. подстрочными примечаниями, но когда эта работа значительно подвинулась вперед, то выяснилось неудобство такого способа, а именно: местами подстрочных примечаний оказалось больше текста и пользование такой книгой на практике было бы неудобно...». Стало очевидным, что целесообразнее составить лоцию Лапландского берега заново и вести описание не с востока на запад, как было у М.Ф. Рейнеке, а с запада на восток — как удобнее рассматривать карты. Основу лоции составили материалы, собранные Морозовым при описных работах в 1894 г. на крейсере «Вестник», в 1896—1897 гг. на транспорте «Самоед» и в 1899 г. на «Пахтусове» — в Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана (ГЭСЛО).

К концу января 1900 г. работа Морозова над лоцией была закончена и рукопись книги передана в Главное гидрографическое управление (ГГУ). Лоция Мурманского берега Северного Ледовитого океана от острова Вардэ до Белого моря — обширный труд с картой и кратким поморским словарём — вышла в свет весной 1901 г. Её тираж насчитывал 800 экземпляров.

Важным этапом в жизни Н.В. Морозова стало участие в Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана в 1899—1904 гг. В ГЭСЛО Морозов работает в должности помощника начальника экспедиции и старшего штурмана в плавании по Белому и Карскому морям и Ледовитому океану, а по окончании кампании заведует пароходом «Пахтусов» и сводной ротой судов, зимующих в Архангельске.

И в этот период сделано было немало. Приведу лишь некоторые примеры. Так, в августе 1901 г. во время пребывания экспедиции в Медвежьем заливе, капитану корпуса флотских штурманов Н.В. Морозову удалось определить астрономический пункт, что представляло особенный интерес, так как на карской стороне Новой Земли, к северу от Маточкина Шара, не было ни одного определения долготы места. А в 1902 г. при описи Карских Ворот капитану Морозову и капитану 2 ранга А.И. Варнеку удалось найти в губе Дыроватой закрытую от всех ветров и напора льдов якорную стоянку для больших морских судов, удобную даже для зимовки.

Под руководством Николая Васильевича осваивал профессию гидрографа известный полярный исследователь Г.Я. Седов. Вот как пишет об этом командовавший в 1902 г. экспедицией А.И. Варнек: «Вся работа ... велась двумя мензулами, с одной из них работал капитан Морозов и с другой — поручик Седов, сначала под руководством капитана Морозова, а потом самостоятельно».

Нелегко далась экспедиции в 1904 г. — опись Ямала и острова Белого, затруднявшаяся низменностью берегов, их однообразием и значительной удалённостью, что требовало пеленгования с парохода каждые пять минут. Подойти ближе не позволяла отмелость берегов. Тем не менее, как отмечает начальник экспедиции полковник Ф.К. Дриженко, «... вся эта работа произведена капитаном Морозовым с полным тщанием, увлечением и любовью к делу».

Ещё в марте 1899 г., обращаясь в Морское министерство с просьбой о переводе Морозова из Ревельского флотского полуэкипажа в ГЭСЛО, начальник ГГУ генераллейтенант К.И. Михайлов сообщал: « ... Имея в виду, что штабс-капитан Морозов хорошо знаком с плаванием на севере и что дальнейшие его там плавания могут принести существенную пользу ещё и в отношении пополнения составленной им и изданной Управлением лоции Самоедского берега, Главное Гидрографическое Управление признало такое замещение открывающейся в экспедиции Северного Ледовитого океана вакансии крайне важным и представило о сём на благоусмотрение Управляющего Морским Министерством». И вот уже в июне 1902 г. начальник ГЭСЛО А.И. Варнек передаёт в ГГУ материалы по лоции Северного Ледовитого океана, составленные капитаном Морозовым на основании работ 1901 г., и предлагает издать их в виде двух приложений, из которых одно — к Лоции Мурманского берега, другое — к Лоции Самоедского берега. Обе брошюры вышли из печати в 1903 г.

Вполне понятен интерес Николая Васильевича к поморским народным мореходным книгам. Одну из таких народных лоций Н.В. Морозов опубликовал в 1909 г. в 30 томе сборника «Записки по гидрографии». Эта рукопись, уже много раз переписанная, была передана ему капитаном парохода «Мурман» А.М. Падориным, который получил её от своих родственников. Предваряя публикацию, Николай Васильевич так оценил значение поморской лоции: «Не говоря уже о том интересе, который возбуждают в каждом любителе нашей старины вообще, и севера в особенности, подобные произведения самостоятельного, чисто народного творчества, надо признать, что сохранение и обнародование подобных памятников для современников и потомства желательно и с чисто практическими целями. Например, для составителей современных лоций далеко не бесполезно знать те названия приметных мест, которые у простого народа и на наших картах произносятся различно».В примечаниях Николай Васильевич приводит свою догадку об устройстве древнего поморского деревянного компаса, не имевшего магнитной стрелки и представлявшего собой круг с вставленными в него шпильками: «Я думаю, что круг этот должен быть разделён диаметром на 32 румба и на окружности, в точках румбов утверждаются шпильки перпендикулярно к плоскости круга. Затем центр круга и один из его диаметров устанавливаются в диаметральной плоскости судна».

В 1911 году его, уже начальника картографической части ГГУ, командируют на «Пахтусов» для плавания в южной части Карского моря с комиссией Министерства внутренних дел для выбора наиболее удобных мест для строительства радиотелеграфных станций. Морозов показал комиссии такие места на мысе Марре-Саля на Ямале, в проливах Югорский Шар и Карские Ворота. И уже на следующий год он начинает работу по строительству железных створных знаков на подходах к будущим радиостанциям с моря.

В 1913 г. работы по строительству створных знаков были продолжены. «Согласно договора моего с Главным гидрографическим управлением от 22 мая 1913 года, — напишет Николай Васильевич в статье «Оборудование морского пути в устья рек Оби и Енисея», — я обязан был только построить знаки на островах Белом, Вилькицкого и Вернса и на мысе Ептарма; всё же прочее сделано мною по собственному почину, попутно, и без всякого ущерба для главной цели плавания — постройки вышеназванных знаков. Добавочные работы: астрономические, съёмочные и нивелировочные, а также наблюдения метеорологические, футшточные и над течениями моря я считал преступным не делать в местностях, столь редко посещаемых лицами, получившими специальное гидрографическое образование».

Но не только лоции занимали ум и сердце Николая Васильевича. «У нас сейчас нет хороших морских писателей вроде Станюковича, и я не могу назвать вам ни одного имени, хотя очень слежу за морской литературой», — признаётся он в одном из писем к Б.М. Житкову. При этом Морозов выделяет три качества, которыми должен обладать «морской» писатель: любить море и своё судно больше дома на берегу; иметь достаточные технические познания; обладать хорошим слогом и живым воображением, чтобы заинтересовать читателя и заставить его полюбить море и судно, как нечто живое. Писать для молодёжи о море и кораблях он считал делом очень важным, просто необходимым. Мечтал и сам написать для юношества биографию исследователя Новой Земли П.К. Пахтусова и рассказать о подвигах русских моряков на Севере и на Востоке.

В январе 1913 г. Николай Васильевич уходит в отставку с чином генерал-майора корпуса флотских штурманов, но продолжает работать в ГГУ уже по вольному найму.

Первая мировая война прервала работы, проводившиеся Морозовым на Карском море. В 1918 г. в Петрограде Николая Васильевича арестовали. Его не допрашивали, а держали в качестве заложника.

Затем Морозов снова на действительной службе, возглавляет Комиссию по изучению Северного Ледовитого океана ГГУ, участвует в работах Российского гидрологического института сначала в качестве члена Подготовительной комиссии по организации морского отдела, а потом члена Совета и учёного специалиста этого отдела. Его избирают действительным членом Постоянной полярной комиссии Академии наук. Именно ему в 1920 г. поручают в кратчайшие сроки составить первое на русском языке Руководство для плавания во льдах Белого моря, которое увидит свет уже год спустя. В своём новом труде Николай Васильевич даёт наиболее полную для своего времени классификацию полярных льдов, указывает признаки их близости, советует капитанам, как подготовить судно к плаванию во льдах. Одним из лучших в то время знатоков полярных льдов назовёт Н.В. Морозова в своей книге «Моря Советской Арктики» известный русский полярный исследователь В.Ю. Визе.

В октябре 1924 г. Николай Васильевич тяжело заболел. Во время наводнения в Ленинграде ему пришлось идти по колено, а местами и по пояс, в холодной воде; это и стало причиной его болезни. Рассчитывать на полное восстановление трудоспособности не приходилось. Тогда-то и появилось ходатайство ГГУ о назначении персональной пенсии заболевшему гидрографу, чтобы «вознаградить его за долгую и полезную службу» и «пользоваться его совершенно исключительной опытностью во всех вопросах по северным морям СССР». Здесь же и отзыв Совета Русского географического общества, в котором говорится: «… заслуги Н.В. Морозова перед страною очень велики и должны быть последнею вознаграждены широко и по справедливости по отношению к этой пользе, какую его работы не только принесли, но и ещё долго будут приносить».

Ходатайство осталось без резолюции. А через несколько месяцев, 1 марта 1925 г. Николай Васильевич умер. Он похоронен в Петербурге на Смоленском кладбище рядом с сыном Георгием, кадетом Морского корпуса.

В советское время о Николае Васильевиче Морозове вспоминали редко. И всё-таки память о нем сохранилась. Остались составленные им лоции и карты, статьи в журналах. Память хранят и названные его именем восемь географических объектов — остров, пролив, бухточка и пять мысов — в Баренцевом, Белом, Карском, Японском морях и в море Лаптевых.

Ольга Максимова по материалам статьи автора в журнале «Виктория», 2012, №1

Опубликовано: "Открытый музей" 2012 г. №2. стр.38-38