автор: Татьяна ЛАТЫШЕВА

Имя-бренд, имя-эпоха. У кого-то такое музыкальное, такое звучное имя ассоциируется с подписью под материалами в самых разных курских газетах, у кого-то – с нежным обволакивающим, очень молодым, очень интеллигентным голосом по радио, у кого-то в памяти миниатюрная девичья фигура женщины без возраста с бархатными умными глазами. Музыковед, лучший теоретик, учитель учителей музыки, журналист, краевед, летописец музыкальной культуры области. Почетный работник культуры и искусства Курской области, член Союза журналистов России. Завтра – 80 лет со дня ее рождения. Послезавтра – 7 лет со дня ухода.

Ее педагогический талант был несомненен. Не только передать свои знания – артистично, ярко, интересно, но и разбудить пытливость, внушить ученику веру в себя. Она никогда не «обрубала крылья». Даже ставя двойку за музыкальный диктант: «Я ставлю вам, Надя, два, но вижу ваш большой потенциал и верю в ваши возможности». Или: «У вас, Дима, абсолютный слух, но вы не подготовились к моему уроку. Два». Она умела беречь свое и чужое время, потому что сама была точна и аккуратна. Она была твердой, принципиальной, требовательной. К ней на урок все шли подготовленными.

Больше чем полвека – целая эпоха. Эпоха Татарской. Одна из ее достойных учениц Елена Спасская (худрук филармонии) так и сказала в тот апрельский день, когда курская культура прощалась с Татарской: «Ушла эпоха».

Ида Татарская – это бренд. Не так уж много в провинциальных городах брендовых имен.

«Энциклопедические знания, педагог с большой буквы», – когда так много разных людей, не сговариваясь, употребляют одни и те же слова, согласитесь, это говорит о многом. «Ида Татарская – прежде всего просветитель! Просветительство было делом всей ее жизни», – сказал о Татарской Леонид Марченко.

Подсчитано: она опубликовала порядка 1700 материалов, провела около 50 телевизионных и более 200 радиопередач. Мощным завершающим аккордом ее подвижнической жизни стал выход в свет книги «Очерки музыкальной жизни Соловьиного края». Все свои статьи и наработки она объединила в этой книге и была так счастлива на ее презентации!

Видеофильм о Татарской создан в научно-исследовательской лаборатории музыкально-компьютерных технологий факультета искусств КГУ. В него вошли фотографии из семейного альбома Татарских, фрагменты телевизионных передач под общим названием «Музыка души», которые Ида Юрьевна вела на телеканале «Такт».

Трудно припомнить Татарскую не то что в депрессии, просто в плохом настроении. Даже в горе, даже борясь со страшным недугом, – ровный голос, доброжелательность, интерес к собеседнику. Только однажды…

Лишь самые близкие из ее окружения помнят такой момент ее жизни (на людях она и тогда старалась держаться) – уход из музыкального колледжа, которому она отдала ни много ни мало – 40 лет. В нашем славном городе такое, увы, случается. Для нее, блестящего педагога, воспитавшего практически всех музыковедов и теоретиков области, и учителя многих лучших музыкантов страны и не только страны (сколько громких имен по всему миру среди ее учеников – профессоров и музыкантов!) в один непрекрасный день просто не хватило педагогических часов. Удар был слишком сильный. «На Иду Юрьевну больно было смотреть», – вспоминают многие. Но это стало лишь началом новой страницы в ее жизни. Спасибо Курскому госуниверситету и институту усовершенствования учителей и их руководителям – они пригласили Татарскую на работу и до сих пор считают, что она оказала им честь, приняв эти предложения.

В университете Ида Юрьевна преподавала на факультете искусств, где завкафедрой методики преподавания музыки и изобразительного искусства была ее ученица (теперь уже профессор) Марина Космовская. А учителя области, которые повышали квалификацию, просто влюблялись в эту прелестную женщину с ее широчайшей эрудицией и огромной любовью к русской, и в особенности курской, культуре. По итогам анкетирования выяснялось, что больше всех сельские учителя запоминали Татарскую. «Спасибо вам за минуты радости», – писали они в своих отзывах. Она чувствовала эту отдачу и спешила, торопилась отдавать. Тогдашний директор института усовершенствования Юрий Васильевич Белянский неоднократно пытался в приказном порядке запретить Татарской поездки по районам (все же возраст солидный), но она сама стремилась к ним – ей всегда было интересны любые поездки, новые места, новые люди. Она просто обожала путешествия – побывала в Германии, Израиле, даже Париже и не уставала мечтать о новых странах и городах, но и Обоянь, и Кшень тоже были для нее маленькими путешествиями, приключениями.

Ах, как она любила жизнь во всех ее проявлениях, со всеми ее подробностями, как жадно впитывала в себя все культурные события города, страны! И за это тоже благодарны Иде многие ее ученики – за то, что заразила их этой любовью, этим любопытством. В свое время сколько они с ней попутешествовали! Каждый год обязательны бывали Московские культурные каникулы. Ида заранее ехала в столицу, бронировала билеты – в Большой, консерваторию, Кремлевский дворец… «Девочки, вы должны каждый день, каждый час чего-то хотеть! Утром проснулась, посмотрела в зеркало и сказала ему: «Сегодня я хочу…». Хотя бы новое платье. Но непременно желать чего-то и каждый час приближать это желание!» – это воспоминания Ирины Стародубцевой.

Она любила жизнь – несмотря ни на что, вопреки, наперекор всему. Однажды, 20 лет назад, победила страшную изнурительную болезнь. Никто из тех, кто лежал тогда с ней в палате онкологической московской клиники, не выжил, только она (и в других палатах с тем же диагнозом тоже). А когда сломала бедро (многие и вовсе не становятся на ноги после такого перелома), не просто встала, а научилась сначала ходить, потом бегать, часами изнуряя себя тренировками. Каждое утро в 6 утра бегала в парке Бородино, поднималась туда-сюда по лестнице, делала специальные упражнения. Ее воля к жизни была просто удивительной для столь хрупкой женщины! И никогда, ни при каких обстоятельствах, не прекращала работать. Она – из породы самозабвенных трудоголиков. Ее ученица Лариса Гофман вспоминает, как навещала Иду Юрьевну в больнице: «Захожу и вижу – нога подвешена, вся в каких-то железках, но вокруг – книги, журналы, бумаги, и она пишет, пишет, с таким воодушевлением, удовольствием! И радостно мне навстречу: «Вот уж теперь наконец отпишусь. Столько времени появилось!»

Трудно представить человека, которому так бы нравилось работать – на этом сходятся все, знавшие Татарскую. А те, кто знают о том ее страшном, 20-летней давности, диагнозе, уверены: если б она сама не хотела так активно, так яростно, взахлеб жить, работать, действовать – она давно бы умерла.

…Звучное имя – Ида Татарская. В нем звучат колокольчики. Очень гармоничное сочетание звуков, интонаций. Будто специально подобранное Богом, предназначенное для музыковеда. Для нее конкретно. Ей очень шло это имя. И вообще, классическое – «в ней все гармония, все диво» – это про нее, Иду Юрьевну. Фамилия, правда, далась не от роду, а благоприобретена в юности к любимому мужу впридачу, но это лишь лишнее доказательство той самой предопределенности и Божьего промысла. Потому что если есть (были) на свете гармоничные пары, чьи браки свершились на небесах, когда боги в очень хорошем расположении духа, то это чета Татарских.

Сколько раз мне приходилось видеть Михаила Львовича в редакциях разных газет. Уважаемый доктор, большой авторитет в своей области медицины, здесь он выполнял роль скромного курьера. Он приносил Идочкины статьи, отпечатанные им же на старенькой машинке, тихонько стучал в дверь, скромно сидел на уголке стула… Он всегда помогал ей в работе: делал вырезки из периодики, составлял папки, собирал ее музыковедческий архив (целая стена вот таких переплетенных им папок, альбомов и книг), ходил по редакциям и по библиотекам – за книгами по ее списку.

На вечерах памяти Иды Татарской, которые каждую весну проходят в университете (автор идеи и главный организатор – ее благодарная ученица и тоже блестящий теоретик Елена Цветкова), собирается немало ее учеников, коллег и друзей. Помню один из первых. Оркестр Проскурина играл в память об Иде ее любимые произведения. Михаил Львович с сыном и сестрой сидели в зале, и в его глазах светилась та же скромная гордость за женщину «всей его жизни» (американизм, но в данном случае лучше не скажешь!),и все с той же теплотой и восхищением он смотрел на свою Идочку – портрет хрупкой женщины с бархатными умными глазами.

Многие вспоминают этот его взгляд на нее, полный восхищения и теплоты. Так смотрит влюбленный юноша на любимую девушку, так смотрит любящий отец на обожаемую дочку-красавицу. «Если с Мишей что-то случится, я умру, я без него не смогу», – это она, когда он тяжело заболел.

Горе не ходит одно, в то же время случились большие проблемы со здоровьем и личной жизнью сына Левы. А она так интенсивно жила в тот свой последний год, так много работала!

…Она родилась и ушла из жизни в апреле – сияющем, ликующем апреле (может, отсюда этот ее неиссякаемый до последней минуты оптимизм?) В день ее рождения (25 апреля) 7 лет назад телефон, как всегда, разрывался от звонков, автоответчик не успевал записывать поздравления. Журналист Тамара Антипенко, которая много лет дружила с Идой Юрьевной, наговорила на автоответчик много теплых слов, а вечером, наконец дозвонившись, услышала Михаила Львовича и его жутко спокойный, мертвый голос: «Ида умирает». Уж ему-то, врачу-реаниматологу, специалисту высочайшего уровня, было не знать: надежды нет. Сердце любимой Идочки разорвалось, и только неиссякаемая жажда жизни еще держит ее на земле.

Подлинная интеллигентность – одно из самых заповедных современных качеств, а наш родной город – один из самых на эту тему заповедных. Поэтому оно так удивляет и восхищает. Супруги Татарские были подлинными интеллигентами, без всяких «но». И дело не только в тонкости, деликатности и хороших манерах. Рядом с ними всегда было комфортно, они всегда общались с лучшим в человеке, всегда старались прийти на помощь любому, без просьб. Узнав, что заболела чья-то мама или чей-то муж, Ида Юрьевна тут же: «Миша зайдет, посмотрит». И Миша заходил, консультировал, советовал, а порой и в аптеку для одинокой старушки ходил. Они всегда кому-то помогали, кого-то навещали – одинокую интеллигентную знакомую, чьего-то заболевшего ребенка…

«Есть же счастье!

Все мы это видим!

И досталось это счастье Иде!» – эти шутливые и серьезные по сути строчки принадлежат коллеге Иды Юрьевны –Норе Олеговне Спасской.

Михаил Львович очень мужественно и достойно держался тогда. И потом помогал Идочкиным ученикам в работе с ее архивом, по-прежнему никому не отказывал в медицинском совете… Над ним и Левой шефствовала его сестра – она живет в том же подъезде. Только видеть его одинокую фигуру на улице после ее ухода не было сил. На вопросы – «Как вы, Михаил Львович?» – отвечал: «Учусь жить без нее», «Ну, как чувствует один сиамский близнец без другого?»

…Она всегда нравилась мужчинам – эти бархатные лукавые глаза, эта мягкость, томность, умение слушать не могли не нравиться. Миниатюрная, легкая – женщина без возраста. Те, кто помнят ее в юности, вспоминают нежную округлость и румянец щек, в те годы ее даже можно было назвать пухленькой.

Кто-то вспоминает ее в дверях театрального зала в день открытия гастролей столичного музыкального театра – изящную, в голубом платье, радостно возбужденную, кто-то – в нарядной дорогой шубке, с бриллиантами в ушах – на улицах города… Да, были в жизни Татарских и такие благополучные времена, когда полторы ставки врача плюс полторы ставки преподавателя и заведующей теоретическим отделением музучилища позволяли жить вполне безбедно: путешествовать, покупать дорогие альбомы живописи и буквально «купать Левушку в молоке» (по чьему-то сочному воспоминанию). Сын потрафил обоим, одновременно окончив мединститут и музучилище. Был хорошим врачом.

В начале жизни, как и в последние четверть века, все было отнюдь не так. В «салоне Иды Татарской» подавали свекольные и морковные пироги, что было не только данью здоровью, но и образу жизни. В юности у нее были пухлые щечки, поскольку родительская семья Иды жила более чем скромно, и студентка Трейстер наедала эти щечки исключительно за счет большого потребления картошки. И потому я очень рада, что был в семье Татарских такой заслуженный ими, самоотверженными тружениками, период не только духовного, но и материального благополучия.

…На черном граните – Ида Юрьевна с микрофоном. Рядом – еще один памятник, поменьше, – Михаила Львовича и свежий могильный холмик – Левы.

…Все еще не верится, что, набрав знакомый легкий номер, уже не услышать этот нежный женственный голос: «Квартира Татарских». Что этого мелодичного, такого доброжелательного, интеллигентного (кто ж усомнится, что ему тут рады и звонка его ждут!) голоса больше нет на этой планете! Очень хочется верить, что где-то он все-таки есть – существует, звучит!

Предоставлено автором для публикации на сайте http://old-kursk.ru

Первая публикация: «Городские Известия» от 24 апреля 2014 г

Глава из книги" Курян моих прекрасные черты"