авторы: А. Тихонов, М. Кирсанова.

ШИПЯТ ХУЖЕ ТЕЩИ

В истории отечественного предпринимательства немало забавных страниц. Это относится в первую очередь к граммофонной индустрии, широко шагнувшей на российский рынок в начале XX столетия.

Появление граммофона и пластинок на необъятных просторах Российского государства произвело поистине ошеломляющее впечатление. В деревнях заговорили о "последних днях" и об "антихристовых прелестях". В одном из хуторов под Чугуевом крестьяне, впервые услыхавшие "говорящую машину", стали было вооружаться дубинами, вилами и топорами. Но выступить против "вражьей силы" так и не решились.

Помещик соседнего уезда, установивший граммофон у себя на веранде, был вынужден вскоре объясняться с депутацией от мужиков, принявших барскую забаву за пушку для их усмирения. Напуганные крестьяне умоляли не стрелять в народ, обещая взамен хорошо трудиться и в недельный срок погасить все задолженности.

Зато в столице к появлению новинки отнеслись куда с большим интересом и пониманием. Первый в России граммофонный концерт, для которого был любезно предоставлен зал Благородного собрания, состоялся в ноябре 1902 года по инициативе музыкального критика И. П. Рапгофа. Концерт заключался в прослушивании целого ряда свежезаписанных пластинок первоклассных русских и иностранных артистов.

Во многих домах граммофон начал вытеснять большие оркестры и таперов на танцевальных вечерах. В залах и гостиных более или менее состоятельных обывателей он становится необходимой принадлежностью. Чтобы занять гостей, хозяева предлагали им послушать музыку, и вместо хлопанья карт раздавались звуки чудных мелодий Глинки, Чайковского, Даргомыжского и других известных композиторов.

Вечера грамзаписи в столице имели такой успех, что для их проведения было решено открыть специальный зал. Помещение немедленно предоставила компания "Граммофон в России", которая уже тогда прекрасно оценила роль и место рекламы в своем деле. Зал открылся в Пассаже, поразив любителей музыки богатством убранства, изяществом лепных украшений и обилием света, а прекрасная акустика отражала все нюансы граммофонного воспроизведения. Концерты давались бесплатно!

Большой интерес к грамзаписи проявила русская армия в лице генерал-адъютанта Куропаткина. Главнокомандующий маньчжурской армией, отправляясь на войну с Японией, приобрел шикарный граммофон и солидный запас пластинок на дорогу. Среди отобранных записей были и оркестровые партии, и сольные номера, и родные русскому сердцу народные песни, и российский гимн, и церковные молитвы - словом, все то, что могло скрасить пребывание на далекой стороне. Но одними из первых проявили интерес к граммофону и пластинкам трактирщики. Первый граммофон с пластинками был приобретен в 1898 году И. М. Бугровым для своего ресторана на углу Троицкой ул. и Щербакова пер., что в С.-Петербурге. Владелец питейного заведения был в восторге от граммофона, и немудрено: к нему в трактир повалила такая масса посетителей, какой он ранее и не видел. Трактир было полон с 7 часов утра до 11 часов вечера, то есть с момента открытия вплоть до самого конца работы.

Такой успех заставил задуматься других петербургских трактирщиков. Ближайший сосед Н. М. Бугрова - А. К. Проскудин через месяц и у себя в трактире поставил граммофон. Успех был необычайный. Даже с Охты шли к нему, чтобы послушать этот удивительный аппарат, и за два месяца трактирщик выручил то, что прежде выручал за полгода. После двух этих дебютов граммофон и пластинки стали приобретать все права "гражданства", и вскоре в С.-Петербурге трудно было отыскать трактир, где бы не было "поющей машины". Когда граммофон был поставлен в чайной Апраксина переулка, населенного сплошь ремесленниками, в нее нахлынула такая толпа, что хозяин был вынужден заводить музыку только в определенное время - от 6 до 8 часов вечера.

В России, наверное, как нигде, торговля пластинками либо давала сверх прибыли, либо приносила одни убытки. Но даже банкроты не собирались отказываться от этого занятия или менять товар. Конторы граммофонных компаний напоминали потревоженный улей или биржу в момент торгов. Одним из крупнейших центров торговли пластинками Российской империи была Варшава. На фабрику фирмы "Сирена-Рекорд" оптовые покупатели и продавцы съезжались со всех концов государства.

Граммофонное дело уверенно набирало силу: росло количество фабрик и заводов, выпускавших пластинки, улучшалось количество записи, расширялся репертуар, снижались цены. Возникала, по сути дела, целая индустрия, не похожая ни на одну из известных отраслей промышленности. В ней тесно переплетались проблемы технического и творческого характера, коммерческого и правового. В записи пластинок принимали участие певцы, оркестры и хоры, протодьяконы, куплетисты и рассказчики. Студия фирмы грамзаписи напоминала собою кулисы театра.

Знаменитым певцам - гордым и неприступным, равнодушным и уверенным, знающим себе цену, - контракты предлагались с учтивостью и предупредительностью, присущими всякому фабриканту, предчувствующему успех и хороший сбор. Тут были баснословные гонорары, честные и нечестные сделки, неустойки - все, что было свойственно приглашениям знаменитостей в труппу. По-другому встречались звезды второй величины и полуголодные гастролеры. Вокруг записи кипели страсти и плелись интриги - такой была изнанка граммофонного дела. Но "иметь дело с граммофоном, конечно, стоило, - вспоминал известный тенор петербургской Мариинской оперы А. Д. Александрович, - это и заработок неплохой, и реклама хорошая...".

Гонорары звезд поражали воображение современников.

Так, например, Ф. И. Шаляпину, работавшему в студии граммофона, размещенной в московской гостинице "Континенталь" в 1902 году, особая комиссия, присутствовавшая при записи, вручала по 2000 рублей за каждый исполненный номер. Такая сумма объяснялась тем, что каждый выход артиста на сцену оценивался не менее 10 000 франков (по тем временам около 3000 рублей). Только в Императорском театре Ф. И. Шаляпин получал 65 000 рублей жалованья в год. Немудрено, что Акционерное общество "Граммофон" предлагало к продаже пластинки с записями его голоса по 6 рублей за штуку (сумма для тех лет, заметьте, значительная). Голова в голову по части гонорара шел с ним известный пианист Падеревский, получавший также 10 000 франков за вечер. А вот женщинам платили значительно меньше: известной исполнительнице цыганских романсов А. Вяльцевой за концерт "начислили" только 1200 рублей. Однако русские певицы ценились за границей; так, например, Медея Фигнер за запись для одной американской компании, длившуюся всего несколько минут, заработала 2000 рублей. Уровень концертных гонораров заставляет подумать, какие высокие суммы приходилось выплачивать звездам за работу над пластинками. Такие расходы могли позволить себе только солидные компании, имеющие большие обороты, - "Граммофон", "Патефон", "Сирена". Начинающим же компаниям это было не по карману. Естественно, что и пластинки с записями популярнейших артистов стоили недешево - от 6 до 12 рублей.

Главное управление по делам печати обязывало своих чиновников на местах присутствовать при записи пластинок, но встретило такой отпор со стороны фабрикантов, что вынуждено было искать новые формы контроля. С.-Петербургское отделение ведомства издало распоряжение, чтобы торговцы, печатающие в типографиях каталоги и списки пластинок, представляли бы предварительно для прослушивания все разговоры, куплеты и политические записи или текст таковых с разрешительной отметкой драматической цензуры.

Под нажимом иерархов православной церкви Управление по делам печати готовило проект о полном запрещении записывать духовный репертуар лицам иудейского вероисповедания. Боролась цензура и с "ересью". В апреле 1914 года в Московском агентстве объединенных фабрик полиция производила обыск. Предметом поиска были пластинки "Рассказ Микешки о потопе" и "Научное толкование о сотворении мира".

Первая мировая война нанесла тяжелый удар по граммофонной индустрии России. Но несмотря ни на что пластинки выпускались, и граммофон продолжали слушать. Именно в это время разразился "иголочный голод". Из различных городов Российской империи поступали неутешительные сведения о полном отсутствии граммофонных иголок у торговцев. Между тем отдельные коммерсанты тайно располагали миллионными иголочными запасами, и было очевидно, что сумасшедшие цены на этот товар - дело их рук.

А в разных областях страны распространялись слухи, будто германские шпионы скупают в России все запасы иголок для отправки к себе на родину. По одной версии, там ими начиняли шрапнель, подругой - использовали в качестве ударников для ручных гранат. "Кто бы мог подумать, - наивно вопрошала пресса, - что граммофонные иголки, воспроизводящие дивные мелодии, могут служить в то же время и для уничтожения рода человеческого?" И уж мало кому приходило в голову, что именно Германия всегда была одним из крупнейших производителей этого товара и все фабрики там были мобилизованы.

Анекдот:

Поводом для многих забавных историй служили частные граммофонные подделки и контрабандное производство. В клубе встречаются два приятеля:

- Николай! Что ты опять загрустил? Никак теща воскресла?

-Хуже.

- ???!!!

- Жена поддельный граммофон и копированные пластинки завела.

Шипят хуже тещи

Опубликовано "ГИ" №133 от 05.11.2002 г