автор: А.ЗОРИН

Историческая битва курян с Ногайской ордой Большого улуса способствовала победе Петра 1 над шведами в битве 1709 года под Полтавой и навсегда освободила курскую землю от зависимости Ногайской орды! Именно так и не иначе - в самый день Полтавской битвы - курские порубежники разгромили войска ногайцев и положили конец татарскому игу в курском крае, а заодно помогли победить армию Карла XII! Так утверждалось в приглашении на праздничные мероприятия по поводу открытия поклонного креста в селе Чернянка Черемисиновского района. Мероприятия были организованы администрацией района и Международным фондом славянской письменности и культуры. Нечасто наши власти обращаются к историческому прошлому, и каждый такой факт уже сам по себе должен радовать. Тем более что в данном случае речь идет еще и о возобновлении старинной традиции, искони бытовавшей среди жителей села Красная Поляна Щигровского уезда. Однако все ли безупречно в процитированных утверждениях?

Сведения о битве на Красной Поляне и даже сами формулировки в ее описании заимствованы из статьи известного курского краеведа начала XX века Р. Маркова "Голубец на Красной поляне", опубликованной в 1911 году в первом выпуске "Трудов Курской губернской ученой архивной комиссии". Посетив здешние места, Марков обнаружил следы давней битвы, в том числе "две ногайские кольчуги" и "железные наконечники от ногайских стрел, из коих два наконечника - с согнутым жалом". Тогда же он записал здесь со слов стариков красочную легенду. 29 июня 1709 года, в самый день Полтавской битвы, местными ополченцами и отрядом регулярных войск был разгромлен стан ногайской орды, возвращавшейся после набега на Ливенскую округу. При этом был убит и обезглавлен некий "тогдашний Мамай" - татарский великан-богатырь, разъезжавший на особых "богатырских дрогах" со щитом в четыре пуда весом и в четырехпудовой же кольчуге. Его отсеченную голову и водрузили на голубце, установленном в память сражения. Со слов старожилов Марков подробно описал ход баталии, упомянув даже о том, как русские порубежники подавали друг другу сигналы, кукуя кукушкой, отчего и получил название холм Кукуй. К статье даже был приложен схематический план местности с точным указанием позиций татарских и русских войск.

Следует отметить, что сохранился и другой, более ранний, вариант легенды о голубце, найденный в фондах Госархива Курской области. Он не столь красочен, но зато, похоже, ближе к истине: "В давние времена на этом месте происходила битва с татарами и черепа убитых воинов валялись непогребенными... и вот результатом этого явились частые появления мертвых голов окрестным жителям. В особенности они тревожили пастухов по ночам, разгоняя их скот во все стороны. Напуганные жители обратились к местному священнику с просьбой похоронить черепа и отслужить панихиду, что и было исполнено при огромном стечении народа, и был поставлен "голубец" на могиле. С тех пор, гласит предание, видения исчезли и более не показывались". Приходивший в ветхость голубец регулярно обновлялся. Последний раз, насколько известно, его восстанавливали в мае 1900 года. Здесь нет речи о дате сражения, нет живописных деталей побоища, не говорится даже о том, кто победил в той давней битве. Но после знакомства с этим вариантом не возникает тех вопросов, которые поневоле появляются после прочтения статьи Маркова. Как случилось, что поход Ногайской орды, направленный на Москву и согласованный с Карлом XII, ускользнул от пристального внимания многочисленных исследователей петровской эпохи, отчего о нем не упоминается в подлинных документах того времени? И вообще, каким образом ногайцы сумели прорваться так глубоко в пределы российских уездов, добраться до Ливен - ведь к этому времени Дикое Поле было отрезано от России укреплениями не только Белгородской, но и расположенной значительно южнее Изюмской черты. Ведь уже в семидесятые годы XVII века татарские отряды, прорвавшись за Белгородскую черту, спешили ограбить лишь ближайшие окрестности, пока подоспевшие русские отряды не отсекали им путь к отступлению. А тут - минуя две укрепленные черты, ускользнув от гарнизонов порубежных крепостей, силы всей ногайской орды благополучно проходят по Мураве-кому шляху мимо Белгорода и Курска, штурмуют Дивны (хотя всегда старались избегать подобных безнадежных предприятий) и лишь после этого встречаются с силами какого-то местного ополчения и терпят поражение! О явно фантастических подробностях, наподобие истории с татарским великаном, об "освобождении края от татарской зависимости" в начале XVIII века (!) нечего и говорить.

Однако легенда не могла возникнуть на пустом месте. Толчком к ее созданию послужили вполне реальные события.

В апреле 1632 года умер польский король Сигизмунд. Правительство царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета увидело в этом удобную возможность для пересмотра условий перемирия. Было решено предпринять попытку отвоевать потерянные в Смуту земли, а в первую очередь - Смоленск и Дорогобуж. В августе 1632 года русской рати сопутствовала удача, но осада Смоленска затянулась. Это дало полякам время собраться с силами и окончить выборы нового короля, которым стал Владислав, сын умершего Сигизмунда. Во главе крупной армии он двинулся на выручку гарнизону Смоленска. Одновременно к вторжению в московские пределы были побуждены крымцы и черкасы.

Уже в апреле-мае 1632 года татары массами двигались на Русь по всем шляхам. То и депо воеводам приходят вести о стычках с кочевниками. В июле же по Изюмскому шляху на Русь хлынула двадцатитысячная орда. Вскоре весь край потрясла трагедия в Савинской дубраве.

Семьсот ливенских детей боярских и казаков под началом головы меньшого Гринева бились с крымцами в 50 верстах от Ливен. Ордынцы потеряли до тысячи человек убитыми. Но и 300 ливенцев во главе с храбрым Гриневым пали в бою. Прочих ратников, израненных и обессилевших, татары угнали в полон. После этой страшной битвы крымцы повернули на Курский и Белгородский уезды. Так погиб цвет ливенского дворянства, однако продвижение ордынцев в глубь России было остановлено.

Эта битва была лишь одним из эпизодов того бурного времени. Затем она затерялась среди прочих подобных событий. Население Щигровского уезда, постоянно пополнявшееся за счет выходцев из других районов России, уже к концу столетия, вероятно, довольно смутно представляло себе детали схваток с кочевниками полувековой давности. Вражеские набеги и нашествия все больше становились достоянием легенд, дедовских преданий, все более и более туманных.

Между тем, место трагического сражения как раз и располагалось в окрестностях современных сел Чернянка и Становое Черемисиновского района. При всей фантастичности в статье Маркова все же сохранились отголоски реальных событий. Например, в рассказе о том, что здесь "тогда шумели густые дубравы", что с Муравского шляха орда "всею массою пошла на село Савилы (ныне не существующее), пересекая все урочище Побоище", а лагерь "царских ратных людей располагался между рекой Тим и правым берегом устья того ручья, который бежал по дну Станового Лога".

Ростислав Львович Марков (1849-1912), происходил из старинного рода, владевшего поместьями в Щигровском уезде. Его старшие братья, Владислав и Евгений, были широко известны как литераторы и любители старины. Перу Владислава Маркова кроме всего прочего принадлежит историческая трилогия о курянах XVII столетия. Ростислав Львович, будучи членом Курской губернской ученой архивной комиссии, выступал на ее заседаниях с сообщениями, заголовки которых и ныне звучат сенсационно: "Языческая столица Курской Северщины: город Ратман, летописный Инград", "Следы былого нахождения языческих святилищ Курской Северщины"... Человек с богатым воображением, он не мог спокойно пройти мимо красочной легенды, связанной с его родными щигровскими местами и, несомненно, внес в содержание предания немалый вклад. Никому не ведомая битва, произошедшая в незапамятные времена, забытая история героической гибели ливенских служилых людей в неравной схватке с ордой преобразилась под его пером в славную победу курских порубежников. Погибшие, "как шведы под Полтавой", татары оказались еще и союзниками этих самых шведов. Память о реальных событиях времен Смоленской войны к той поре основательно изгладилась из памяти местных жителей. История стала легендой и пополнила собой местную мифологию.

Установление креста, сменившего древний голубец, напоминавший о героизме предков нынешних курян, - событие, несомненно, отрадное. Остается лишь пожалеть, что оно было произведено на основе, не имеющей ничего общего с подлинными событиями славной военной истории курского края. Ливенцы, вынудившие ордынцев повернуть вспять, достойны памяти и памятника куда больше, нежели мифические победители в небывалой битве.

"Городские известия" № 106 от 03.09.2002 г.