автор: В.КРЮКОВ.

Древность города – одно из немногих качеств, которое не купишь ни за какие деньги. Обладание этим титулом нужно зарабатывать веками, с честью пройти через войны, смуты, многочисленные вражеские осады, разрушения, пожары и прочие беды...

Но как быть, если при этом в городе не останется ни единого здания-артефакта или других атрибутов из той самой старины? Нормальна ли ситуация, когда древность подтверждается лишь историческими хрониками?

История нашего города весьма драматична. Очень уж часто он сгорал дотла во времена военных лихолетий и часто менялся до неузнаваемости в мирное время – по воле обстоятельств, а не по прихоти застройщиков. Поэтому для начала стоит изучить хронику этих перемен.

Более трех веков (после татаро-монгольского нашествия на Русь) нашего города практически не существовало. Формально он некоторое время даже входил в состав другого государства – Литвы. То есть Курск, домонгольский и долитовский, был тогда лишь смутным преданием.

Городскую крепость возобновили только в 1597 году – по военно-стратегической необходимости. По сути, именно с этого времени берет начало Курск нынешний. Город строился «с нуля» и долго воспринимался как временный военный лагерь. Кроме того, почти все его население тогда было пришлым: стрельцы, казаки, пушкари и прочие служилые люди. Термин «куряне» (в те времена – курчане) лишь условно обозначал жителей города. Для них Курск – только место службы, трудной и опасной. Так же складывалось и в большинстве окрестных городков: историческая память не длиннее жизни одного поколения...

Потом была Смута, которая принесла много бед, но стала началом национального самовосприятия: мы – русские... И тогда же: мы – куряне, мы – белгородцы, мы – путивляне. Пограничные городки-крепостицы начали превращаться в чью-то родину.

В первой половине XVIII века курскую крепость упразднили – за ненадобностью. Даже деревянной памяти в городе не стало. Впрочем, к 1780 году был завершен в камне комплекс Знаменского монастыря, который, по сути, взял на себя некоторые функции кремля. Остальной город – деревянный – все так же сгорал от пожаров и гнил от ветхости.

Но в последние десятилетия XVIII века началась коренная перестройка Курска. Тогда на Красной площади (в те времена она именовалась иначе – «Торг»), снесли два храма, как того требовал генплан реконструкции города 1782 года. Разобрали и старый Знаменский собор, но лишь для того, чтобы построить нынешний. Деревянный город безжалостно крушили, не оставив от старины ни единого здания. Камень и кирпич должны были заменить дерево, во всяком случае в центре города. Для Курска это была настоящая революция: планировочная, организационная, технологическая. Впрочем, и социальная. Например, если ты с семьей живешь в центре города в скромном деревянном домике и у тебя нет возможности построить там же каменный дом – передай свой престижный участок тому, кто побогаче... В итоге очень скоро город изменился неузнаваемо – и внутренне, и внешне. От старого Курска остались лишь храмы, да и то не все. То есть, простояв всего 200 лет, город 1597 года рождения исчез, прекратил свое существование, не оставил после себя ничего. Сожалели ли об этом куряне? Не думаю.

Новый Курск, заложенный в генплане 1782 года, был воплощен в реальность решительно и быстро, несмотря на серьезные трудности. Это невольно внушало уважение к центральной власти, от которой этот проект исходил. И никаких отклонений от задуманного.

XIX же век можно представить в Курске как развитие идей, заложенных в генплане 1782 года, даже строительство железной дороги, о которой во времена Екатерины II и не помышляли, или водопровода.

В первое десятилетие после революции на старинные здания и сооружения (в первую очередь, храмы) в Курске покушались несильно. Это началось уже в самом конце 20-х, а того более – в 30-е годы. Снесли все часовни (на Красной площади, на улице Ленина (Московской) и перед вокзалом в Ямской), разобрали Херсонские и Московские ворота, Флоровский храм на Красной площади, Николаевский – там, где сегодня улица Радищева вливается в улицу Дзержинского, Покровский на Верхней Луговой… При этом мотивация часто выстраивалась в прагматических красках: здания (или строения в случае ворот) мешают развитию городской структуры. В некоторых случаях это было справедливо, скажем, Херсонские и Московские ворота к тому времени стали явной помехой для развития уличного движения, как и Николаевский храм. Однако никто не попытался найти компромиссный выход, без сноса: скажем, устроить вокруг ворот просторные площади (как это сделано в Москве или Париже). Да и Николаевский храм можно было обойти в сторону Красной площади – вместо этого там начали строить совершенно неуместное здание нынешней «шестерки». А вот зачем снесли Флоровский храм (на углу улиц Гостинной (Марата) и Радищева, непонятно – уж он-то ничему не мешал.

Тогда же в Курске приступили к сносу колоколен церквей. Коль уж сами звоны запретили как религиозную агитацию, то и колокольни ни к чему. Уже в наши времена их начнут восстанавливать – как после нашествия варваров. А вот до воссоздания снесенных храмов дело пока не дошло…

Война: бомбежки, пожары… В 1949 году правительство СССР выделило около 200 миллионов рублей на реконструкцию Курска. До этого момента судьба многих строений в центре города была неясна: восстанавливать их или сносить, чтобы построить новые. За некоторые из них просто не брались: Госцирк на Красной площади, обком ВКПб на углу улиц Ленина и Челюскинцев, Дом офицеров и бывшая мужская гимназия рядом, гостиница «Ленинградская» на углу Ленина и Марата и офисно-торговое здание напротив (на месте нынешней городской администрации), почта на углу улиц Ленина и Почтовой... Воссоздать некоторые из них было практически невозможно, к примеру здание областного отделения Госбанка (на месте нынешнего ТЦ «Пушкинский»). Однако по отношению ко многим из пострадавших во время войны строений это представлялось тогда вполне реальным.

Сумма, выделенная Курску, помогла городским властям взглянуть на ситуацию более решительно и наконец-то поставить нужную запятую во фразе «сносить нельзя восстановить». Но сугубо техническими доводами (относительно реального состояния здания) здесь не обошлось, эстетическими тоже. Скажем, Дом офицеров, от которого остались только внешние стены, да и то не все, – воссоздали (и вполне справедливо), а вот сохранившуюся гораздо лучше гостиницу «Ленинградская» – нет. Сильно пострадавшую от бомбежек бывшую мужскую гимназию искусно реконструировали по той лишь причине, что она понадобилась как производственное помещение для строившегося электроаппаратного завода. Однако для той же цели старинное здание бывших присутственных мест (на углу нынешних улиц Луначарского и Сонина) снесли. Впрочем, Воскресенский собор и сохранившиеся башни монастыря оставили в покое именно как подсобные помещения завода…

О сохранении старого города тогда никто не думал. Была возможность построить новый центр Курска, и отказываться от этого не собирались.

Кстати, новое здание областного УВД построили в 1948 году – до выделения вышеназванной суммы. И когда рядом решили возвести Дом книги, скорее всего, это соседство внесло свою лепту в судьбу Ильинского храма. Речь шла о том, чтобы снести его полностью, но помогли доводы автора архитектурного проекта Марка Теплицкого, и в результате разрушили «только» колокольню. Так или иначе, но дополнительные финансовые возможности сильно повлияли на облик города: в рамках Красной площади появилась архитектурная монументальность, которая далеко не бесспорна для провинциального города, а многое из безусловной старины, делавшей Курску его подлинное историческое лицо, исчезло навсегда. То есть иногда для сохранения старины наличие финансовых средств не слишком полезно.

Как раз в это время (1946 год – начало 50-х) вспомнили задумки курских архитекторов середины 30-х о реконструкции исторического центра. Вернулись и к замыслу расширить улицу Ленина за счет сноса старых зданий по четной стороне и строительства там новых, но уже по другой «красной линии»: гостиница «Центральная», жилой дом с гастрономом №1, комплекс зданий ЦУМа... Стоит напомнить, что никто из авторитетных курских зодчих в своих довоенных разработках и не помышлял о сохранении старины. Под их карандашами рождался город будущего, лишенный религиозных предрассудков и прочей историко-патриотической «мишуры» минувших веков. Скажем, здание бывшего Знаменского собора, на их взгляд, нужно было закрыть другими строениями, задвинуть его с глаз долой. Впрочем, может быть, как раз из опасений за само его существование?..

Следующий этап реконструкции: в середине 70-х в Курске начали готовиться к Олимпиаде-80 – олимпийский огонь должны были пронести через наш город. Как бы стесняясь старины, снесли строения по четной стороне «полугоры» и на улице Ленина, тем более что это вполне соответствовало идее расширения главной улицы. Именно тогда центр Курска окончательно утратил очарование старины...

Однако этим дело не закончилось: скоро решили убрать стадион «Динамо» – чтобы заложить на его месте Площадь искусств, основной компонентой которой должно было стать здание для музея и картинной галереи. В результате на месте стадиона (его восточной части) долгое время зеленела бесхозная поляна, а потом вырос «Пушкинский» – как раз на месте довоенного отделения Госбанка...

Старинных зданий, что могли бы подтвердить древность города, в Курске осталось мало. А уж средневековых и вовсе нет, поскольку город в те времена и много раньше был недолговечно деревянным. Казалось бы, нужно особенно тщательно ценить и беречь то, что осталось. Скажем, в послевоенной Варшаве фасады разрушенных войной зданий скрупулезно восстанавливали по фотографиям и старинным чертежам. И ведь справились же! Да разве только там... Несмотря на то что гораздо проще было бы снести и построить в историческом центре новое – незатейливое, зато с коммерческой отдачей, вполне объективно сославшись при этом на экономические трудности.

Прошлое Курска – это в первую очередь история его реконструкций и видоизменений, когда по вполне объективным причинам никому в голову не приходило сохранить что-то наиболее интересное из предыдущего периода. Таких прецедентов в прошлом нашего города масса, и едва ли не каждый оправдан целесообразностью. Но тогда не было понятия «памятник архитектуры» – это из новейшей истории. Ревностно относились лишь к духовным ценностям. А потом (после 1917 года) и это «табу» уже не действовало. Как говорится, ломать не строить. Бацилла неуважения к прошлому, формировавшаяся веками, оказалась очень заразной, а главное живучей. Замешанная на бездуховности и незнании собственной истории, она и сегодня разгуливает среди архитекторов и застройщиков.

P.S. Но, может быть, мы напрасно пытаемся рассмотреть проблему сохранности архитектурной старины с сугубо общеевропейских позиций? Православная Россия всегда была отдельной цивилизацией, в чем-то не похожей на окружающий мир. К примеру, храмы у нас строили быстро, а не в течение нескольких столетий, как в Европе. Церкви меняли друг друга по ветхости предшественника на самых намоленных местах, передавая эту эстафету через поколения. Не просто архитектурные сооружения, а по-настоящему нетленные знаки времени, которые не могут кануть в огне, – вместо сгоревшего храма тут же построят новый. К тому же у курян с давних времен было нечто, что надежно связывало их с глубокой древностью: икона Божией Матери «Знамение» Курская Коренная. Может, так и надо – память должна быть на духовном уровне, а какие-то ее материальные признаки в православной традиции не так уж и важны? Впрочем, здесь нужно быть осторожным: если такой взгляд на проблему сохранения памятников сделать официальным, очень быстро мы лишимся последних зданий-артефактов...

Опубликовано: "Городские известия" (Курск) от 28 июня 2018 г., 03 июля 2018 г.