автор: В.САВЕНКОВ

Генерал Добровольческой армии Антон ТУРКУЛ

Куряне законно гордятся, что именно на нашей земле произошел коренной перелом в Великой Отечественной войне и фашисты окончательно потеряли надежду победить во Второй мировой, Торжественно отмечает юбилейные даты Курской битвы вся страна.

Но мало кто помнит (а многие и вообще не знают), что на курской земле случился и другой коренной перелом - в войне Гражданской, между белыми и красными. А ведь именно здесь наиболее успешно действовавшая Добровольческая армия, вернее, вооруженные силы Юга России под командованием генерала А. И. Деникина потерпели поражение, лишившее их надежды на успех своего дела.

А угроза со стороны деникинцев Москве осенью 1919 года была очень серьезной. И когда они уже подходили к Туле, красное командование под руководством Льва Троцкого срочно подготовило контрудар по флангам белых. Об этом широко известны успехи корпуса, а затем Первой конной армии Буденного, разгромившей под Касторной конные корпуса белых генералов Шкуро и Мамонтова. А вот бои 13-й и 14-й красных армий, ударивших по белым с северо-запада, считались вроде как бы второстепенными. Хотя именно здесь, на стыке нынешних Брянской, Курской и Орловской областей, был разгромлен цвет Добровольческой армии, знаменитые офицерские полки (а потом преобразованы в дивизии): дроздовский, корниловский, марковский. Они начинали, а затем цементировали все белое движение, которое до конца оставалось непримиримым к большевикам.

В начале 90-х годов мне попалась впервые тогда изданная в России автобиографическая книжка генерала Добровольческой армии Антона Туркула "Дроздовцы в огне" - о боевом пути одной их этих знаменитых дивизий, дроздовской.

Талантливый офицер Антон Туркул за пять лет участия в Первой мировой, а затем в Гражданской войне к 28 годам дослужился до генерал-майора, начальника дивизии. Он, как и очень многие белые офицеры, был горячим патриотом России, сторонником ее "единой и неделимой", а не того, что осталось от страны вскоре после большевистского переворота.

Впрочем, лучше о нем и подобных ему людях сказал рецензент книги, вернее, ее российского издания (книга впервые появилась в Белграде в 1948 году), ученый-историк петербургского университета Виктор Бортневский. Привожу некоторые его высказывания:

"На сторону белых встали десятки тысяч людей, выступивших против революции по принципиальным соображениям, причем соображениям не столько классовым, сколько историческим, культурным, нравственным. Они искренне и горячо любили Отечество, и отдать жизнь за него для них не было доблестью, а считалось обыкновенным поступком".

"...Нам долго и настойчиво внушали, что Гражданская война была борьбой эксплуататоров и эксплуатируемых, сторонников реакции и прогресса, кровожадных белобандитов и великодушных красноармейцев. Но так ли это?

Архивные материалы свидетельствуют, что как командный, так и рядовой состав красных и белых мало отличался друг от друга по социальному происхождению. А белое офицерство к тому же за крайне редким исключением не имело никаких имущественных претензий к революции ввиду отсутствия всякой собственности, кроме мизерного жалованья".

"...Да, ими допускались непоправимые ошибки, не было понимания сдвигов, происходивших в России, не было ясного плана и единомыслия в том, как устроить будущее русского народа, но нельзя отрицать, что они старались быть честными (насколько это возможно в условиях Гражданской войны), любили свою страну и желали добра и благополучия своему народу".

Добавлю к словам историка, что со стороны белых за "свою" Россию на фронтах Гражданской войны сражались около 150 тысяч российских офицеров. Почти половина их погибла. Как погиб 1 января 1919 года генерал Михаил Гордеевич Дроздовский, чье имя носила одна из лучших белогвардейских дивизий.

Коротко скажем и о нем, ибо в советскую эпоху о Дроздовском почти ничего хорошего не писали, называя его "белобандитом", "карателем". Ни тем ни другим он, конечно, не был. А был настоящим героем Гражданской войны, но с "той" стороны.

Сын боевого генерала, ветерана Крьмской войны, получив блестящее военное образование, Михаил Гордеевич участвовал в Русско-японской и в Первой мировой войнах. Заслужил почти все боевые ордена России. В 1918 году, не подчинившись большевикам, он сформировал "Отряд русских добровольцев Румынского фронта". Через полстраны с боями пробился на Дон, где начала формироваться белая Добровольческая армия.

Влившись в нее, офицерский отряд Дроздовского из тысячи с лишним бойцов одержал несколько блестящих побед над превосходящими силами красных: освободил от них Ростов и Новочеркасск, он освобождал от Советов Кавказ. Но краток был путь Дроздовского вместе с Добрармией. Осенью 1918 года его ранило в бою, и скоро он умер от заражения крови в 37-летнем возрасте.

Почему я подробно рассказываю о дроздовской дивизии, о ее основателе и первом командире? Потому что именно ее боевой путь на курской земле запечатлен в книге "Дроздовцы в огне". Здесь этот путь достиг своего апогея, здесь же начался и закат боевого счастья дроздовцев, а с ним и всего белого движения.

Книга составлена из отдельных рассказов и написана почти литературным языком. В предисловии к ней А В. Туркул не скрывает, что литературную обработку его устных воспоминаний помогал ему делать писатель-эмигрант, тоже участник белого движения И. С. Лукаш.

Архивные же документы и дневники Туркула были потеряны им при отступлении армии, а затем эмиграции из России. Поэтому он называет свою книгу не историей, а боевой правдой о русских белых солдатах.

Перечитывая книгу, я специально искал и находил рассказы о тех эпизодах, в которых полк Туркула (тогда он еще не был начальником дивизии) в сентябре-ноябре 1919 года сражался на курской земле.

Вот эпизод, когда полк наступает от села Доброводье, что в Брянской области, на Дмитриев.

"С холмов, до которых мы дошли, уже был виден Дмитриев. С его колокольнями и оконцами, блистающими на солнце. Командир первой батареи, осипший и пыльный, подскакал ко мне. С той же отчетливой вежливостью, как и командир пулеметной команды, он доложил, что артиллерийские кони больше идти не могут.

- Если так, вы можете остаться на ночлег здесь, - сказал я, - но без пехоты. Пехота ночует сегодня в Дмитриеве.

Я еще не верил, что нам хватит дыхания. Мы были от Дмитриева верстах в пяти. Верст шестьдесят мы прошли до этого маршем от Севска. Под самым городом красные поднялись на нас атакой. Мы сшиблись жестоко.

И как я удивился, когда во весь карьер, обгоняя цели, промчалась вперед наша славная первая батарея с ее командиром, у которого только что отказывались идти кони. Красные не выдержали контратаки. Мы ворвались в город и полегли, засыпая прямо на улицах, под тачанками, у канав. Дмитриев был наш".

"Но все равно в те дни наша судьба уже дрогнула. Части 5-го кавалерийского корпуса оставили Севск. Красные повели оттуда наступление через Пробожье Поле на Дмитриев, глубоко нам в тыл. От Комаричей мы по приказу отошли до Дмитриева, где разместились по старым квартирам. Хозяева стали теперь угрюмы, замкнулись, уже не верили в, прочность нашей стоянки...

Все шло у нас теперь обрывами. Мы брали то, что сами же оставляли. Наша боевая судьба клонилась к отходу Упорно и безнадежно мы только метались в треугольнике Комаричи - Севск - Дмитриев, описывая петли, широкие восьмерки, возвращались туда, откуда уходили. Москва уже померкла для нас. Темная Россия с темным пространством гнала полчища большевиков. В глубине души у многих рождалось чувство обреченности".

С каждым днем дела идут все хуже.

"Был самый конец октября 1919, года. Исторический маятник колебался туда и сюда, то к нам, то к ним. Потом он ушел от нас, качнулся против. Курск был оставлен. На курском направлении против нас разгорались упорные бои. Третий дроздовский полк занял на правом фланге дивизии фронт в соседстве с корниловцами.

В первом же бою полк был разгромлен. Молодым дроздовцам не дали оглядеться в огне. Залитые кровью лохмотья полка пришлось свести в шесть рот... Ударили морозы. Все побелело. Наш отход начался".

Но в бегство отход дроздовцев так, и не превратился. Они яростно сопротивляются и даже пытаются вернуть утраченное.

"Красные замялись, потом стали откатываться. Мы выбили их из Дмитриева. Уже в третий раз занимали мы город. На постой размещались по старым квартирам. Отряхивая с шинели снег, я позвонил в двери того дома, где уже не раз стоял штаб Первого полка. На улицах еще ходил горький дым боя, смешанный с туманом. За городом стучал пулемет. Мне долго не отворяли. Наконец позвякал ключ в замке, и я услышал знакомый и милый женский голос:

- Вот видишь, я говорила... Не может быть, чтобы Первый дроздовский полк, если он в городе, прошел мимо, не освободил нас..."

Через несколько дней белые уходили из Дмитриева уже окончательно.

"Дмитриев оставлен. Мы взорвали за собой мосты. К рассвету на первое ноября головной батальон втянулся в глухое сельцо Рогозна. С другой стороны туда втянулись красные. И мы, и они шли колоннами. В голове - у нас взвод седьмой гаубичной, у них - полевая батарея. Командир взвода полковник Кампач успел раньше красных сняться с передков. Первым же выстрелом он угодил в красную батарею. Батальон кинулся в атаку Нам досталась батарея, пулеметы, сотни три пленных. У нас только один раненый".

Но успех этот уже случайный. В тыл к дроздовцам, на Льгов наступает красная дивизия "червонных казаков". Двигаясь ночью, в пургу, полк все же подходит к уже занятому казаками Льгову Туркул пишет, что, дав короткий отдых полку, он рано утром все же повел его на город.

"Первый батальон пошел выбивать красных из кварталов, где прошли наши дозоры, а я с остальным полком двинулся к большому мосту через Сейм. К утру четвертого ноября весь Льгов и вокзал были в наших руках, нам досталось много вконец измученных верховых лошадей.

Я помню убитых большевиков на мосту через Сейм: все были в красных чекменях, кажется, венгерцы. Мост мы взорвали".

Но и Льгов через несколько дней пришлось оставить, как и Дмитриев. Туркул так пишет об этом.

"Отход втягивал нас, как в громадную воронку. Утром я получил приказание взорвать виадуки под Льговом и отходить. Мы снялись под тягостный гул взрывов. На станции, уже верстах в четырех от Льгова, ко мне подбежал телеграфист.

- Господин полковник, вас просят к телефону из Льгова.

- Странно. Льгов оставлен, кто может просить меня к телефону? Подхожу к аппарату.

- Кто у телефона?

Голос точно из потустороннего мира.

- Говорит бронепоезд "Генерал Дроздовский".

- Но откуда вы говорите?

- Со Льгова, со мной еще три бронепоезда.

От Льгова есть железнодорожная ветка на Брянск и на Курск. На курской ветке сбились наши бронепоезда. Им не удалось прорваться на линию Курск - Харьков, и они выскочили на Льгов. Я и теперь не понимаю и никогда не пойму, как наш штаб, не проверивши, что не все наши бронепоезда проскочили, мог отдать приказание взрывать льговские виадуки. Без них бронепоездам не двинуться. Все четыре попадут в руки "красных".

Туркул принимает решение взорвать бронепоезда. Он пишет, что восприняли это решение команды тяжелого бронепоезда "Генерал Дроздовский", бронепоездов "Москва, "Иоанн Калита", "Дроздовец" с горечью.

"Мы посовещались с ними на рельсах и решили взорвать все четыре. Погрузили на подводы снаряды, замки орудий, пулеметы, патроны и на рассвете быстро ушли. За нами загремели тяжелые взрывы - мы сами взрывали наших броневых защитников".

И еще одна горькая деталь потери отряда бронепоездов.

"Через день застрелился командир отряда бронепоездов капитан Рипка, не выдержав их потери. Вспоминаю, как у его желтоватой руки, свесившейся со скамьи, сидел на корточках пулеметчик его бронепоезда "Дроздовец", мальчик, вероятно, из гимназистов или кадет. Он сидел скорчившись, зажав худыми руками лицо, и его мальчишеские плечи тряслись от рыданий".

Этим тягостным эпизодом заканчивается описание курского отрезка боевого пути дивизии. Описание дает реальную картину того ожесточения, с которым сражались друг с другом россияне в страшном противостоянии Гражданской войны. Как говорится, не приведи Господь, чтобы такое повторилось в нашей многострадальной стране.

В своей книге генерал Туркул говорит и о конкретных людских потерях в противостоянии. Только одна дроздовская дивизия за три года этой почти забытой сегодня взаимной бойни россиян потеряла 15 тысяч убитых и 35 тысяч раненых бойцов. А сколько было дивизий с той и другой сторон!..

Генерал Антон Васильевич Туркул, покинув после окончательного разгрома белых свое Отечество, прожил в эмиграции до 1957 года. До конца жизни он был настроен антибольшевистски, собирался снова открыто бороться с советской властью. Но до этого так и не дошло. Похоронен он на знаменитом русском кладбище под Парижем Сен-Женевьев де Буа, рядом с памятником "Генералу Дроздовскому и дроздовцам".

"Курская правда" от 28 мая 2004 года