автор: А.ФЕДОТОВ

Коррупция на Руси неискоренима. Воровать, давать, брать — явление настолько естественное, что его вполне можно назвать частью русской души или даже национальной идеи. Взяточничество, казнокрадство, мздоимство, лихоимство - названия разные, суть одинакова. Хочешь чего-то добиться — находи нужного чиновника и договаривайся с ним лично. Курская губерния никогда не была исключительно честной. Коррупционные скандалы и разоблачения периодически потрясали умы и сердца курян. Некоторые из них были типичны, а другие привели к большим переменам в жизни всего государства. 19 век был расцветом российской бюрократии со всеми вытекающими последствиями и громкими уголовными делами. "От сумы да от тюрьмы не зарекайся" — эта пословица невольно приходит на ум, когда знакомишься с обстоятельствами привлечения к судебной ответственности бывшего Председателя Корочанской уездной земской управы, отставного штабс-капитана Константина Дмитриевича Дженева, проработавшего в этой должности чуть более двух лет (С 8 октября 1895 по 24 октября 1897 года).

Необходимо отметить, что земские управы были органами местного самоуправления и учреждались для руководства хозяйственными делами: строительством и управлением местных дорог, школ, больниц, благотворительных учреждений, организацией поземельного кредита и т. п. Аппарат земства состоял из распорядительных органов - уездных земских собраний и исполнительных органов уездных земских управ. Для выполнения своих хозяйственных задач последние имели право облагать население специальным земским сбором. Уездные земские собрания собирались ежегодно на сессии, а вся текшая повседневная работа ложилась на плечи избранной ими земской управы, во главе которой стоял выборный же Председатель, который . руководил ее деятельностью.

Показательно, что проделки Председателя земской управы были вскрыты в период, который историки называют земской контрреволюцией, т.к. именно в это время были введены ограничения. в деятельности земств. Так, председатель и члены управы были приравнены к чиновникам, усилился надзор за земствами, в том числе и со стороны Губернатора.

По всей видимости, при осуществлении такого надзора за "законностью" и "целесообразностью" действий земств, Курское губернское по земским и городским делам присутствие журнальным постановлением 29 ноября 1897 года возбудило уголовное преследование против бывшего Председателя Корочанской земской управы Дженева. Суть обвинения сводилась к следующему. Заведуя кассой согласно распределению обязанностей между членами управы, утвержденному земским собранием, он растратил суммы уездного земского сбора. Деньги из Корочанского казначейства получал, совершая подлоги. Это обнаружилось только 28 октября 1897 года при проверке сметно-ревизионной комиссией Корочанского земства делопроизводства управы. Комиссия обратила внимание на отсутствие ведомостей казначейства за сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь 1896 года и за сентябрь 1897 года и сделала запрос в казначейство о суммах земских денег на счетах казначейства. Разница между счетами управы и казначейства составила 15 тысяч 600 рублей. Выяснилось, что Дженев, как только приступил к исполнению должности Председателя, сразу стал распоряжаться земскими финансами по своему усмотрению. Таким образом молодой Председатель земской управы, бывший военный, как сказали бы сегодня, растранжирил за 5 месяцев работы 7 годовых окладов (председателю управы полагалось в год 2200 рублей жалования). Растраченные деньги Дженев пополнил в сумме 5 тысяч еще до обнаружения его злоупотреблений, а остальные 10 тысяч 600 рублей были внесены им в кассу после привлечения к следствию в качестве обвиняемого. Ничего нового по технологии "займа" казенных денег на личные нужды отставной штабс-капитан оказавшись в результате выборов на посту. Председателя земской управы, конечно, не придумал. Прикарманивать деньги позволяла ситуация безответственной небрежности, царившая в управленческих структурах того времени, и безоглядная вера низших чиновников в непогрешимость начальства. Как установило следствие, ревизии земской кассы проводились с завидной регулярностью—ежемесячно, и постоянно фиксировали полную кассовую наличность.

Но как оказалось, ревизии проводились формально, и за время нахождения Дженева на руководящем земском посту (два года) ни разу не производилось действительных ревизий денежных сумм, а члены управы "по заведенному обычаю лишь ежемесячно подписывали свидетельства кассы". Используя такое "доверие", Дженев подделал подписи члена управы Пруцкого и бухгалтера управы Молчанова на письмах на выдачу ему денег из казначейства. Фиктивными оказались и журналы управы, где фиксировалась эта переписка. Неуклюже в связи с этим выглядели объяснения Дженева на следствии в оправдание своему должностному преступлению: он, дескать, взял деньги из земской кассы в казначействе "не с целью присвоения их себе, а заимообразно", поможный же способ получения этих денег был выбран ради того, чтобы на случай открытия преступления не навлечь подозрения в его совершении на сослуживцев. Необходимо отметить, что привлечь чиновника такого ранга к уголовной ответственности по тем временам было делом непростым. Согласно действующему законодательству, Председатели земской управы привлекались к суду Советом Министерства внутренних дел с утверждения Министра. Вся необходимая процедура по привлечению Дженева к судебной ответственности местными властями была соблюдена. 19 января 1899 года Министр внутренних дел утвердил заключение хозяйственного департамента МВД о предании суду Харьковской судебной палаты бывшего Председателя Корочанской уездной земской управы, отставного штабс-капитана Константина Дмитриевича Дженева, 35-ти лет. 5 марта 1901, года в отношении подсудимого был вынесен обвинительный приговор. Последующие 16 месяцев бывший Председатель земской управы провел в заточении в одной из крепостей города Киева.

Дженев происходил из потомственных дворян Курской губернии, был женат на дочери дворянина, имел детей: сына Николая и дочь Тамару. Ни у него самого, ни у его родителей родового поместья и другой собственности не имелось. А вот за его женой и ее двумя сестрами на правах личной собственности в равных долях числилось 650,5 десятин земли Корочанского уезда, находящейся в пожизненном владении их матери..

Окончив Киевскую военную гимназию и 3-е военное Александровское училище, он был произведен в подпоручики и направлен в 123 пехотный Козловский полк, затем был переведен в 34 пехотный Севский полк. За выслугу лет получил чин поручика, а затем вышел в запас. Поселился в Корочанском уезде, утверждался земским начальником 4-го участка Корочанского уезда. В местах заключения осужденный Дженев вел себя примерно. Комендант крепости, где он содержался, в 1903 году писал курскому Губернатору Н.Н.Гордееву "... Дженев не только выказал полную и безусловную покорность суровому порядку заключения, но благодаря своему такту и способности близко принять к сердцу чужое несчастье весьма благотворно влиял на других заключенных в крепости... Кроме того, в силу своей сердечности и участливости к несчастью своих товарищей по заключению, он многих из них сильно поддерживал как нравственно, так и материально, что снискало ему всеобщую любовь и уважение". Комендант также просил Губернатора посодействовать бывшему заключенному о снятии с него "последствий понесенного им наказания".

* * *

131 год назад указом Правительствующего сената была поставлена окончательная точка в деле курского полицмейстера барона фон Франка, обвиняемого в мздоимстве.

Лютеранин Александр Адольфович барон Перейлицер фон Франк происходил из дворян Курляндской губернии. Почти вся его жизнь была связана с армейской службой. Получив домашнее воспитание, он уже с 17 лет пошел служить в армию, где прошел путь от унтер-офицера до майора. Участвовал в походах, имел награды: Знак отличия Святой Анны 3 степени, серебряную медаль за усмирение Венгрии и Трансильвании, светло-бронзовую медаль в память войны 1853-1856 гг.

Выйдя в отставку, барон фон Франк получает направление в Министерство внутренних дел и делает неплохую карьеру. Вообще на протяжении 18-го и 19-го веков штат гражданских чиновников, особенно по линии внутренних дел, комплектовался из отставных военных. Таков был завет Петра Первого, и он соблюдался неукоснительно. Тем более, что военных в России всегда было в избытке. В 1862 году барон получил должность Томского полицмейстера, но оставался в списках главного штаба по армейской пехоте.

В Курской губернии он появился в 1865 году и занял должность Белгородского исправника. Его карьера складывалась весьма успешно. Уже в 1868 году он получает повышение и перевод в Курск уездным исправником, а благодарные белгородцы присваивают ему звание почетного гражданина города.

В 1870 году 16 сентября новый карьерный взлет — барон становится полицмейстером города Курска. Но поработать в этой должности ему пришлось недолго. 11 ноября 1870 года Курское губернское правление отстраняет полицмейстера от должности на время производства следствия и суда за принятие денежного подарка.

Барон фон Франк обвинялся во мздоимстве, в принятии от извозчиков и булочников города Курска денежных подарков в сумме 180 рублей серебром с целью "возвысить для извозчиков таксу на извоз" и для булочников "разрешить продажу булок, не стесняясь весом". По распоряжению губернского правления 8 июля 1871 года полицмейстер был предан суду Харьковской судебной палаты. Приговором судебной палаты 17 декабря 1871 года и решением Правительствующего сената 16 марта 1872 года, куда дело было внесено по апелляционной жалобе Франка, он был признан виновным в получении взятки и подвергнут денежному взысканию в размере 180 рублей (на сумму взятки!) и отстранен от должности полицмейстера.

Вина бывшего полицмейстера была доказана в суде, где дали показания 9 извозчиков о том, как с них осуществлялся сбор денег на подарок полицмейстеру с целью "возвышения таксы на езду".

Местом противозаконного действия был ресторан гостиницы Полторацкого. Место для Курска уникальное. Именно здесь проходили все значимые политические и экономические события городской жизни, заключались сделки, совершались нужные знакомства. С рестораном связано удивительное событие. В начале 19-го века наш город посетил Антон Дельвиг, поэт, друг Пушкина. Он отобедал в ресторане, которым тогда уже управляла вдова поручика Полторацкого, и, вернувшись в Петербург, рассказал Александру Сергеевичу об удивительных котлетах, которыми его потчевали в Курске. Пушкин велел немедленно запрягать повозку и ехать в Курск в ресторан Полторацкого. Но что-то там не состыковалось, и гений русской словесности так никогда и не побывал в Курске. Впрочем, эта история к нашему делу отношения не имеет.

Посредником между старостами извозчиков и полицмейстером выступал некий мещанин Бабока, который обещал им, что после такого подарка полицмейстер возвысит таксу на езду. Собранные деньги извозчики в гостинице Полторацкого разменяли на три кредитных билета 50-рублевого достоинства и вручили полицмейстеру вместе со списками трех извозческих артелей, т.е. в каждом списке было вложено по 50 рублей. Как показал на суде староста Щукаев, полицмейстер развернул список старосты Коновалова и деньги, вложенные в список, стали видны. Суд изобличил полицмейстера полностью, но барон фон Франк не признавал себя виновным. Характерно, что в качестве основного довода в подтверждение в своей невиновности он приводил аргумент о том, что повышение платы за проезд последовало с разрешения Губернатора. Но суд эти объяснения подсудимого во внимание не принял. При вынесении приговора судьи исходили из того, что подарок был заведомо поднесен для полицмейстера с целью увеличения извозческой таксы, которое вслед за подарком и последовало. Поэтому обстоятельство, что взяткодатель не имел права совершать это действие своей властью, а только с разрешения другого должностного лица, судом не было учтено.

Исследуя эпизод получения взятки в размере 30 рублей от булочников, суд установил, что деньги вручались булочниками с целью "не препятствовать булочникам продавать хлеб неустановленного веса", т.е. не замечать нарушения правил торговли. Однако суд из дела не усмотрел, чтобы на этот счет со стороны полицмейстера последовали какие-либо распоряжения, или было приостановлено преследование лиц, совершивших такое правонарушение.

На суде выяснилось, что булочники стали собирать деньги по случаю вступления полицмейстера в должность. Так поступить им посоветовал уже упоминавшийся Бабока, который рекомендовал вместо поднесения хлеба-соли вручить полицмейстеру деньги. Суд однозначно квалифицировал эти действия как взятку. Дело вызвало большой интерес и дошло Сената. Даже в чрезвычайно коррумпированной России не каждый день наказывали начальника полиции, да еще меньше чем через два месяца после вступления в должность.

"Правительствующий Сенат постановляет: признать барона Перейлицера фон Франка виновным в принятии от извозчиков 150 рублей кредитными билетами с целью повышения таксы за извоз, а от булочников 30 рублей без определенной цели, подвергнуть на основании статьи 372 Уложения о наказаниях денежному штрафу в размере 180 рублей серебром и считать отрешенным от должности".

Барон фон Франк был женат, но детей не имел. Надо заметить, что начальник курской полиции в год получал 750 рублей жалования и 750 рублей так называемых "столовых" денег. По тем временам он был высокооплачиваемым чиновником. Как заслуженный военный, сделавший блестящую карьеру на гражданской службе, имевший шикарные перспективы для роста, мог так глупо купиться на взятке от извозчиков — загадка, как говорится, со многими неизвестными. После суда барон обратился в главный штаб с просьбой о выдаче ему визы на жительство в Санкт-Петербурге и навсегда покинул столь негостеприимный для него Курск.

Материал подготовил Андрей ФЕДОТОВ.
Рубрика "ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ" 05.05.2004 г.