Приложение. Курская крепость XVII в. - "большой" и "малый" остроги.
Согласно данным Разрядной книги, "[Лета 7104] государь царь и великий князь Фёдор Иванович всеа Руссии указал поставить на поле новых три городы: на Донце на Северском на Белогородье город да на Осколе усть Оскольца другой город, да на Семи на старом на Курском городище третей город … На Семь на Курское городище посланы города ставить воевода Иван Полев да голова Нелюб Огарев, да подъячей Яков Окатьев. И по государеву … указу те воеводы и головы поставили на поле три городы … тое же осени".(95)
Вряд ли можно считать верным широко распространенное и в научной, и в краеведческой литературе мнение о том, что воевода Иван Полев и голова Нелюб Огарёв возвели в 1596-1597 гг. Курскую крепость практически на пустом месте. Против этого свидетельствует целый ряд фактов. Так, в "Повести о граде Курске..." рассказывается о разорении и сожжении поляками в 1612 г. "большого града", после чего защитники крепости и горожане укрылись в ветхом "малом граде", слабым местом в обороне которого были "Толкочеевские врата". Если бы все укрепления Курска были выстроены Полевым и Огарёвым, то вряд ли только часть из них могла обветшать к 1612 г. Вероятно, укрепления "малого града" уже существовали до 1597 г. и, вполне естественно, пришли в ветхость к 1612 г.
В пользу реалистичности сообщения "Повести..." о курских укреплениях говорит и иной тип этих фортификаций по сравнению с бытовавшими в Курске на протяжении XVII в. Воевода Дмитрий Иванович Плещеев в 1652 г. сообщает о том, что в подведомственной ему крепости имеется "старая городовая осыпь, а по той осыпи рубленый город и проезжие ворота [Толкочеевские?]... и тот острог сгорел в 136 году [1628 г.], а ныне на той осыпи раскатная башня на шесть стен и ныне та осыпь посередь острога огорожена во острог".(96) Таким образом, исходя из текста отписки, сгоревшие в 1628 г. укрепления располагались на гребне вала внутри острожной стены крепости и представляли собой стены, рубленые "по-городовому", а не обычный частокол ("стоячий острог"), которым Курск был обнесён в XVII в. и который изображён на "Абрисе" города 1722 г.
Судя по всему, "поновляя" Курскую крепость, Полев и Огарёв просто расширили её площадь. Возникает вопрос, насколько расширилась тогда укреплённая площадь: ограничились ли Полев и Огарев тем, что выдвинули линию укреплений к краю рва, вероятно, углубив и расширив последний, или же "большой острог" охватывал часть поселения за пределами рва? Известно, что укрепления Белгорода и Путивля, сооружавшиеся в то же время, включали в себя и укреплённый посад. Ответить на этот вопрос могут сведения, содержащиеся в "Повести об иконе Знамения…", в разделе, где описывается осада города в 1612 г.
Там рассказывается, как польско-литовские войска штурмовали город от "речки, рекомой Кур и болшаго града Георгиевския врата и ту част стены и от Божедомския слободы часть града запалиша". Наименование "Георгиевские врата" не встречается в более поздних описаниях Курской крепости. Учитывая позднейшую топонимику города, можно предположить, что находились они в районе будущей Херсонской улицы (Дзержинского), там, где она смыкается с Красной площадью. Исходя из контекста следует, что Божедомская слобода находилась за пределами укреплений большого острога, но недалеко от них. Миновав слободу, враг оказался не на посаде, а у городских стен - укреплений большого острога. Таким образом, из этого эпизода следует, что на рубеже XVI-XVII вв., в отличие от более позднего времени, посад Курска также был обнесён стенами. Они и представляли собой тот самый большой острог, что возвели Полев и Огарев в 1596 г. Это подтверждает и тот факт, что в 1612 г. неприятель подступил к Пятницким воротам только после захвата большой острог. Отсюда следует, что укрепления "большого острога" находились за пределами "крепостного мыса". Это подтверждает и тот факт, что о Троицком женском монастыре в 1623 г. говорится, что он находится "на посаде за большим острогом".(97) Таким образом, местность в районе пересечения современных улиц Горького и Бебеля находилась за пределами именно "большого острога", но отстояла от него не столь далеко, чтобы острог этот не мог служить точным ориентиром.
Любопытные сведения о топографии Курска сохранились в "Книге Большому Чертежу". Их можно датировать 1627 г. Здесь говорится: "а город Курск стоит на реке на Тускори на правом берегу от реки от Семи версты з 2 на усть реки Куры; а речка Кур вытекла по Московской дороге … от города вёрст з 12; а промеж речки Кура и речки Обмети сверху колодезя Механи Валки от Курска 12 вёрст, промеж лесов изстари бывал ров, а ныне по Валкам надолбы по вестем татарским как идут на Русь, стоит у надолб ис Курска голова с сотнею; а выше города Курска у посаду от острогу от старово рву, что был большои острог, сажен со 100 и больши Княжои лес".(98) Упомянутый "старый ров" можно, конечно, соотнести со рвом-оврагом Курской крепости. Тогда опушка Княжого леса должна была находиться в районе современной Красной площади, что представляется маловероятным, учитывая, что к этому времени помимо собственно посада к городу прилегала ещё и упомянутая в "Повести…" Божедомская слобода. Следует обратить внимание на дополнительный ориентир, указанный в тексте: "от старово рву, что был большои острог". Вероятно, "большой острог" Полева и Огарева был помимо стен обнесён ещё и рвом, который был заброшен и заплыл после разрушения этих укреплений в 1612 г. Отсюда и наименование его "старый" (в значении "бывший", "неиспользуемый"). В таком случае опушку Княжого леса следует искать где-то в районе современной ул. Можаевской.
Облик крепости (малого острога) начала XVII в. восстановить трудно. Описание осады 1612 г. упоминает "Толкочеевские врата", находившиеся предположительно на "старой городовой осыпи", а также Меловую, Куровую и "безверхую" башни (два последних названия, возможно, относятся к одной и той же башне). Интересно, что ни разу не упоминается воротняя Никитская башня. Неприятель пытается проникнуть внутрь крепости либо через Пятницкие, либо через Толкочеевские ворота. Исходя из этого, а также из реконструируемого контура крепостного вала (см. далее), можно предположить, что в начале XVII в. малый острог Курской крепости имел меньшие размеры, чем в 1652 г. за счёт отсутствия участка между Пятницкой, Никитской и Куровой башнями.
Согласно описанию воеводы Д. И. Плещеева, в середине XVII столетия треугольный Курский острог имел 8 дубовых рубленых башен. Со стороны Московской дороги (позднее ул. Большая Московская, ныне ул. Ленина) стояла Пятницкая проезжая башня. От неё к обрыву над Тускарем шла стена с отводами - выступами для фланговой стрельбы по штурмующим (всего таких отводов в крепости было 14). Высота стен доходила до двух саженей (более 4 м.). Стена шла параллельно современной Красной площади до наугольной глухой Кривой (Красной) башни, а затем сворачивала вниз по течению реки. На отрезке до следующей наугольной Меловой башни находилось ещё три башни - воротняя Пьяная, глухая Тускарная (позднее, после ликвидации Пьяной, ставшая воротняя) и воротняя Оскольская (Выездная). Третья стена имела две башни - Куровую и Никитскую (Никитские ворота). Никитская была самой высокой в крепости - "четыре сажени без локтя" (около 8 м). Её и Пятницкую увенчивали дозорные площадки - "клетки с окны". Башни имели тесовую шатровую кровлю. На месте Меловой башни позднее был возведён бастион Белгород, изображение которого имеется на плане 1722 г. С двух сторон Курск защищали крутые обрывистые берега Кура и Тускари, а с севера шёл глубокий ров, засыпанный лишь в конце XVIII в. На случай осады в крепости имелся подземный ход: "Тайник подведён под острожную стену к реке Тускари от острожной стены с южной стороны до колодезя к реке Тускари 24 сажени. В нём выкопан колодезь, поставлен сруб".(99)
Таким образом, благодаря опубликованной Л. Н. Позняковым отписке воеводы Д. И. Плещеева, мы имеем детальные промеры Курских укреплений на середину XVII в., а благодаря опубликованному В. И. Самсоновым и В. А. Стоюшкиной "абрису" (рис.1) получаем представление о внешнем виде некоторых элементов фортификации, а также о соотношении укреплений с рельефом местности. Остаётся лишь, используя эти сведения, попытаться соотнести облик крепости с современным обликом исторического центра города (рис.2).
Строительные работы, особенно нивелировка местности при прокладке железнодорожной ветки к станции Курск-город, значительно изменили рельеф местности, что наиболее сильно сказалось на крутизне и высоте стрелки мыса, образованного впадением р. Кур в р. Тускарь. Сравнение современной картины рельефа с той, что показана на изображении Курска, вписанном в обрамление портрета губернатора А. Г. Нелидова (ок. 1821 г.), позволяет утверждать, что ещё в начале ХIХ в. северный склон мыса был гораздо более обрывистым, а стрелка мыса - гораздо выше, нежели в настоящее время.
Обращает на себя внимание показанная на "Абрисе" ширина рва. Она вполне соответствует данным геобурения. По сути дела, ров действительно представлял собой "пересекающий местность глубокий и широкий овраг".(100) Следы оборонительного рва были прослежены в результате археологических раскопок Посемьской экспедиции под руководством В. В. Енукова (1988, 1994, 2001, 2002 гг.), а также в результате проведения геобурения. Ещё в первой половине ХХ в. сохранялись следы рва - т. н. Иорданский спуск, который вёл вниз по склону, выходя к р. Тускарь в районе электростанции. Контуры Иорданского спуска соответствуют тем, что изображены в соответствующем месте "Абриса" 1722 г. Учитывая размеры рва (до 15 м глубиной, до 70 м шириной), следует предположить, что либо он был сооружён на месте естественного оврага, либо овраг позднее вырос на его месте. Кроме того, становится понятно и то, почему строители ограничились возведением частокола, а не "городовых" стен и вала - в системе Белгородской Черты подобные типы укреплений предусматривались лишь для особо уязвимых пунктов обороны. "Курское городище", имевшее с напольной части ров, смыкавшийся с естественным оврагом 15-метровой глубины, к подобным пунктам явно не относилось. Через ров, как то показано на "Абрисе", были переброшены прочные и широкие мосты - к Никитским и Пятницким воротам. Это, похоже, были солидные стационарные конструкции. В начале XVII в., видимо, существовал только один такой мост - тот, который вёл к Пятницкой башне. Об этом свидетельствует устойчивый топоним того времени - "городовой мост". Именно так он упомянут в документе, сообщающем о исполнении курянами обета, данного ими во время осады 1612 г. - "в малом острожку возле города на конец торгу против городового моста, что поставлена была часовня … воздвигнуть церковь Пречистые Богородицы Курские".(101)
Оконечность стрелки мыса и в настоящее время сохраняет довольно правильные геометрические очертания - ромб, обращённый остриём к точке слияния Кура и Тускаря. Данный контур напоминает контур бастиона Белгород на "Абрисе" 1722 г.
Длина крепостной стены на участке между Кривой наугольной и Меловой башнями (вдоль Тускаря) составляет 484,9 м, что соответствует расстоянию от угла ул. Сонина и Луначарского (напротив здания завода "Электроаппарат") на краю бывшего Иорданского спуска до площадки автостоянки на стрелке мыса.
Указанная в отписке Д. И. Плещеева протяжённость подземного хода-"тайника" составляет 51,8 м. "Тайник", согласно требованиям фортификационного искусства того времени, представлял собой траншею с деревянным перекрытием, которое засыпалось сверху грунтом и маскировалось дёрном. Такой ход прокладывался вниз по склону крепостного мыса до уровня залегания грунтовых вод. В месте достижения этого уровня выкапывался колодец (об этом сообщает и отписка Д. И. Плещеева: "в нём выкопан колодезь, поставлен сруб"). Находился "тайник", скорее всего, на участке между Меловой и Оскольской башнями. Это соответствует и указанному в тексте отписку ориентиру ("от острожной стены с южной стороны … к реке Тускари"). Кроме того, именно здесь укрепления расположены в наиболее низменной местности. Когда в 1612 г. горожанам пришлось уступить этот участок крепости, осаждённые стали страдать от жажды - доступ к воде им оказался перекрыт полностью.
Пятницкая башня изображена на "Абрисе" с некоторым смещением к западу от Знаменского монастыря, а стена на участке между Никитской и Пятницкой башнями имеет заметный изгиб. Это противоречит общепринятому мнению, будто Пятницкая башня располагалась в центре данного отрезка стены "прямо против Ленинской улицы".(102)
На "Абрисе" чётко прослеживаются два участка во внутренней застройке крепости. Основная масса построек сконцентрирована в её наиболее широкой, северной части, не далее Знаменского монастыря. Выдающаяся на юг подтреугольная часть выглядит относительно пустой и здесь располагаются постройки довольно специфического характера - мастерские и кузницы. Это объясняется тем, что жилые постройки строить на склоне с заметным понижением уровня поверхности было неудобно, а мастерские, во избежание пожара, следовало возводить подальше от основной застройки и поближе к воде. Стрелка мыса в данном случае отвечает обоим этим условиям.
Во время осады 1612 г., не имея достаточно сил для защиты всего периметра укреплений, осаждённые решили "рукав, иже к Меловой башне и безверховую башню града спалити, а аще не спалят, то град сей от противных взят имат быти, аще ли спалят спасется" (под "безверховой" башней здесь, видимо, подразумевается Куровая). Здесь содержится очень точное обозначение данного участка острога: "рукав". Этот "отросток" усложнял систему обороны крепости, создавая лишние трудности гарнизону, испытывающему нехватку в людях.
Обращает на себя внимание расположение воротней Оскольской башни - примерно на том месте, где ныне начинается спуск от ул. Сонина к речному берегу и ул. Нижняя Набережная. Можно предположить, что и в XVII в. данная особенность рельефа предопределила размещение здесь проезжей башни.
В отписке воеводы упоминается "старая городовая осыпь". Вероятно, именно наличие этой дополнительной линии обороны позволило городу устоять, когда его защитники "излишнюю стену с Меловою башнею запалиша", а враги тем временем стали "со все страны приступати, а наипаче же с того зазженого места и на оном месте зело множество противных победиша и смерти предаша".(103)
Эта "осыпь" при её протяжённости в 345,6 м, если её провести по прямой, вписывается в пределы контура крепостных стен на участке примерно между воротней Пьяной башней и вторым отводом на участке между Никитской и Куровой башнями. Реальный контур вала восстанавливается по ряду ориентиров.
Одним из них является колодец, упоминание которого содержится в описании острога 1652 г.: "в старой городовой осыпи выкопан колодезь, струб в нем поставлен, до воды девять сажень, воды в нем полусажени".(104) Появился он, скорее всего, уже после осады 1612 г., во время которой куряне спасались от жажды только растапливая снег. Находился он близ одной из монастырских башен XVIII в. По крайней мере, именно там отмечен в документах монастырский колодец, сооружённый в начале XIX в. и достигавший глубины 35 м. Вполне вероятно, что монахи просто углубили уже существовавший к тому времени старый крепостной колодец, пользоваться которым стало уже невозможно из-за понижения уровня воды (в 1652 г. вода там стояла всего на полсажени). Это подтверждает и план Знаменского монастыря 1785 г., где место колодца отмечено буквой F, которой соответствует в пояснениях пометка: "Колодезь возобновить".(105) Отсюда следует, что колодец на отмеченном месте существовал уже до 1785 г, но пришёл в негодность и нуждался в ремонте. Башня, около которой находился колодец, сохранилась до настоящего времени на ул. Сонина. Следует отметить, что линия старой монастырской ограды, назначенной к сносу ("ограда, как ныне состоит ветхая") на данном плане "имеет весьма своеобразную ломаную форму".(106) Можно предположить, что эта форма обусловлена как раз тем, что ограда изначально проходила по линии "старой осыпи". Таким образом, изначально Курская крепость занимала, видимо, только наиболее возвышенную часть мыса. С напольной стороны её прикрывали вал и ров/овраг, со стороны понижения к пойме Кура - вал.
Бастион Белгород, будучи расположен именно на стрелке мыса, играл важную оборонительную функцию, невозможную бы в случае размещения его в любой другой точке линии укреплений. Помещённые на него орудия успешно простреливали прибрежную территорию вдоль Тускаря, а также площадь между Куром и обрывом крепостного мыса. Более того, в данном случае бастионные пушки и орудия стоявшей на мысу глухой Куровой башни держали этот участок под перекрестным обстрелом. Говоря о возведении бастиона, следует помнить, что именно Меловая башня, на месте которой он был выстроен, являлась наиболее уязвимым пунктом в обороне Курска. В 1634 г. войска Иеремии Вишневецкого, подойдя к крепости по будущей Херсонской дороге, атаковали именно этот участок, хотя он был расположен в стороне от линии их марша и переброска войск через долину Кура могла встревожить пока ещё ничего не подозревающий гарнизон, сорвав тем самым эффект внезапности. Тем не менее, атака поляков увенчалась успехом и башня была взята. Объяснить это можно тем, что Меловая башня находилась на самом низком участке мыса и чтобы добраться до неё не нужно было ни преодолевать огромного рва, ни взбираться по отвесному мысовому склону. Можно также предположить, что бастион на месте башни был сооружён в 1709 г. в связи с опасностью вторжения на Северщину войск Карла XII. В тот период укреплялась даже Москва и Курск на короткий момент вновь обрёл своё былое военно-стратегическое значение.
Таким образом, линия укреплений Курской крепости XVII - начала XVIII вв. тянулась с юга на север вдоль выходящего к р. Тускарь склона примерно параллельно современной ул. Сонина (от автостоянки до поворота на ул. Луначарского), затем резко сворачивала к дому 2/4 по Красной площади (в районе которого находилась Пятницкая башня), продолжалась в квартале снесённых ныне домов между ул. Луначарского и Дзержинского, заворачивала и выходила к Никитской башне в районе той же ул. Луначарского на участке вдоль южного склона мыса. Отсюда линия укреплений тянулась в сторону Тускаря вдоль кромки мыса, постепенно спускаясь к южной оконечности стрелки в район автостоянки - Меловой башни/бастиона. В конце XVI в., помимо данной цитадели (малого острога), город имел также укреплённый посад (большой острог), как имели его и ряд других порубежных городов (Белгород, Путивль). Укрепления большого острога, как и укрепления острога малого, включали в себя стены, воротние и глухие башни, а также оборонительный ров. Однако после разгрома 1612 г., эти укрепления более не восстанавливались. В 1634 г. войска Вишневецкого атаковали стены крепости непосредственно с территории посада, занять который им ничто не воспрепятствовало. Учитывая данные топонимики следует предположить, что линия стен большого острога, защищавших городской посад, проходила в районе нынешней ул. Бебеля. Далее располагался Троицкий женский монастырь и "на сто и более сажен", где-то до нынешней Можаевской улицы, тянулась Божедомская слобода. От неё, через Княжой лес, Большая Московская дорога вела "к Тагину, во Мценеск и на Кромы, и на Орёл",(107) а верстах в 12 от города, "промеж речки Кура и речки Обмети … промеж лесов" находились Валки - укреплённая надолбами застава, охранявшая город от неожиданного появления татар. Всё это делало Курск мощной крепостью, способной устоять как против внезапного набега, так и против правильной осады.
Александр ЗОРИН, кандидат исторических наук, главный хранитель фондов Курского государственного областного музея археологии.
ПРИМЕЧАНИЯ:
95. Разрядная книга 1475-1598 гг., 1966. - М., С.500-501.
96.Позняков Л.Н. Курский острог (крепость) XVII века // Курский сборник. Вып. VII. - Курск, 1912. С. 26-29.
97.Емилия, игумения. Курский Свято-Троицкий женский монастырь. Краткий исторический очерк. - Курск, С. 5.
98.Книга Большому Чертежу. - М-Л., 1950. С. 104-105 (далее: КБЧ).
105.Раздорский А. И. Курский Знаменский монастырь по плану 1785 г. // Наследие монастырской культуры. Ремёсла, художества, искусство. - Вып. 3. - СПб., 1998 - С. 41-42.
