Святослава(1)  сыны, Гориславича(2)  внуки 
(Игорь(3)) да Всеволод(4) , братья-друзья)
Храбро мечи взяли в крепкие руки,
Но просчитались эти князья.

Ложь пробудили распрею новой:
Старшего князя не взяли в поход.
Снова война стала явью суровой,
Снова покоя лишился народ.

А ведь казалось, что мир будет вечен -
Ложь укротил старший князь Святослав.
Славой великою был он отмечен,
Русскую мощь воедино собрав

В дальних степях он пронёсся грозою -
Киевский, властный, Великий - как есть! -
Чтобы кочевник умылся слезою
За вероломство, какого не счесть.

Ложь рассекалась мечами стальными
Наших в боях закалённых полков.
Грохот стоял над холмами степными,
И по оврагам, и в дебрях лесов.

Мутными были озёра и реки,
Высохла влага ручьёв и болот.
Верилось, что уж теперь-то навеки
Русь покорила коварства оплот -

Бурой от гнева приблизилась тучей,
Вырвала из половецких рядов
Хана Кобяка(5). И волей могучей,
Строй сокрушила железных полков.

И от излучины синего моря
Вихрем помчалась до киевских гор:
Брошен Кобяк, почерневший от горя,
В Киеве-граде на княжеский двор.

У Святослава - просторна светлица;
Пир зашумел, всем на радостях дан.
…Ходит вокруг и, покорствуя, злится
Некогда главный воинственный хан.

 *****
Было это, братья! И по праву
Посвятили песню Святославу(1)  

Зарубежья дальнего посланцы:
Немцы, греки и венецианцы.

Их слова, цветисты и кудрявы,
Раздаются громко там и тут.
И славяне - бравые моравы(6)  -
Ту же речь лукавую ведут,

Сладкую как мёд…. А вслед с укором
Игорю припоминают хором,

Что в потоке страшного разгрома,
Как в разливе бешеном реки,
Разметало, вдалеке от дома,
Русские бесстрашные полки;

Что в Каяле(7)  этой половецкой
Счастье прошлых дней пошло на дно,
И по воле княжеской, отецкой
Золотом потоплено оно;

Золотом, которого не стало
На Руси, в родимой стороне, -
Лучшими людьми, каких немало,
Полегло за князя на войне.

И, пути не ведая иного,
Позабыв, где тьма, а где - светло
Из седла он выбит золотого, 
И посажен в чёрное седло.

Чёрное седло - седло раба -
Игорю подставила судьба.

…В городах, на стенах крепостных,
Не шумит обрадованный люд -
Приуныл от новостей дурных.
И веселье попритихло тут.

*****
В Киеве, на кручах приднепровских,
Святослав(1)  увидел тёмный сон.
Не скрывая страхов стариковских
Сказывал боярам ближним он:

"С вечера всю ночь и до утра
Мне покров приносят погребальный
Неужель пришла моя пора
Встретить день последний, день прощальный?

На кровати с запахом густым
Тиса ядовитого лесного
Мёртвым спать под саваном простым
Вместо покрывала расписного?

Подают мне синее вино,
Скверными настояно трудами.
Может быть, отравлено оно
Распрями, что тянутся годами;

Или трупным ядом тех бойцов,
Кто костьми полёг на поле брани,
Но без тризны - пира храбрецов;
Той, что полагается меж нами?

Или, может, черпают вино
Из морей враждебных, отдалённых,
Где, как видно, русичей полно
Сгинуло, никем не погребённых?

И колчанами полупустыми
Крупный жемчуг сыплют мне на грудь
Мудрецы с повадками степными;
Усмехаясь, а не как-нибудь;

И притворной лаской небывалой
Усыпляют бдительность мою.
Хоть владею силою немалой,
Навязали волю мне свою.

Заскользил я взглядом - выше, выше…
Что в моём случилось терему?
Золотой вершины нет на крыше.
Видят очи только злую тьму.

Там, над крыши гладкими досками,
Где нависла тягостная мгла,
Замахали вороны крылами.
Иль беда расправила крыла?

Чёрные, у древнего кладбища
Вскрикивали вороны всю ночь,
Словно бы для них готова пища,
Только поделить её невмочь.

Вышел из могил, услышав крики,
Князя Кия(8)  оскорблённый род.
Словно лес, собой мрачны и дики,
Пращуры собралися в поход.

От накатов городского вала
Выступили, грозные, они.
И сама земля затрепетала,
Кровной мести предрекая дни.

И меня, притихшего от горя,
Горя, что почудилось вдали,
Понесли к просторам злого моря,
На равнину смерти понесли".

Выслушав, бояре отвечали:
"Сбылся, княже, твой тяжёлый сон:
Наяву скрутили нас печали.
Да и взяли разум твой в полон.

То два брата-сокола взлетели,
И престол отцов осиротел.
Но тебя не подняли с постели
Для достойных славы ратных дел:

Порешили, что в жестокой брани
Сами власть возьмут в Тмутаракани(9) ,
Пращуров утраченную власть!

Любо соколу противиться закону,
Любо шлемом да испить из Дону,
Первому на ворога напасть -

В поединке добывать победу,
Верным быть и прадеду, и деду,
К ратной славе распаляя страсть,

Как питомцу подлинной отваги.
…Но уже подрезаны крыла -
Саблями подрезали бродяги 
Из степного дальнего угла.

Их же, соколов, что в бой умчались сами,
Что схватились яростно с врагом,
Словно бы опутали сетями,
Крепкими железными сетями…
И беда - одна на всех! - кругом…


 *****
В третий день сгустилась темнота:
В третий день, когда в жестокой сече
Пройдена последняя черта.
И беда примчалась издалече;

Словно свыше дан зловещий знак,
Стало чёрным Солнце на поверку.
Обернулся день в глубокий мрак,
И тогда два солнышка померкли:

Игорь, да и Всеволод - во мгле!
Разом, как лучи зари погасли…
Были две опоры на земле -
Но в гордыне и во лжи погрязли…

И тогда, накрыты злою тьмой,
Месяцы поблекли молодые -
Святослав(10)  с Олегом(11)  прямо в бой
Поспешили, как отцы седые:

На врага пошли без разговора,
Никого в беде не подвели!
…Но в моря великого позора
Погрузились на краю земли.

Там, в глуши неведомого края,
Вражья злоба силу обрела;
И, кривою саблею сверкая,
На иные земли потекла.

Тьма густая хлынула потоком,
На реке Каяле(7)  скрыла свет -
То в набеге скором и жестоком
Враг оставил свой кровавый след.

Точно кошек диких злая стая,
Вихрем прокатился по Руси,
И, добычу лёгкую хватая, -
Хуже смерти…Хоть кого спроси!

Запятнал позор былую славу
Наших громких боевых побед
И насилье начало расправу,
Унижая вольность прежних лет.

Тут позором стала похвала,
Жизнь привольная сменилася нуждою.
И весна, что радостью была,
Стала испытаний чередою.

Словно грянул оземь, шелудив,
Злобный дух степей, противный Див(12) .

Вот уже, довольные собою,
Девы готские(13)  вновь песню завели;
Морю синему, ревущему прибою -
Песнь своей, безжалостной, земли.

Вспоминают время князя Буса(14) ,
Наших предков сломленную рать
Как, завидев казнь любого русса,
Принимались готы ликовать;

Как распяты готскими вождями
Были князь и все его сыны,
Чтобы руссы не посмели сами
Против готов начинать войны.

Вспоминают, не скрывая страха,
Удалое войско Мономаха(15) ,

Половцев разившее громившее не раз.
…А ещё такой ведут рассказ,

Что настали времена для хана
По степям кочующих племён
Отомстить за деда - Шарукана(16) 
И позор тяжёлых тех времён:

Чтоб не вспоминалось у кургана,
Как разбито войско Шарукана,

А иные воспевались дни -
Дни побед. Да множатся они!

Если русских золото звенит,
Половцами взятое в бою,
Будет хан по праву знаменит -
Так возвысил сторону свою!

Вот оно играет - просто ах! -
Блещет в цепких девичьих руках

А девицы - хороши собой! -
Собралися шумною гурьбой;

Распевают, словно бы с похмелья.
Речь, для нас обидную, ведут.
Тут и нам, дружина, до веселья -
Нашему мечу гулять бы тут!

 *****
И тогда Великий Святослав(1) ,
Светом правды наполняя слово,
С горькою слезой его смешав,
Речь повёл и прямо, и сурово.

Чтоб оно, как золото, сияло,
Чтоб весомей золотого стало,

Речь повёл, страдая, старый князь,
К неразумным братьям обратясь:

"Всеволод да Игорь удалые!
Вы, князья, мне как сыны родные! 

Рано вы в просторах половецких
Кровью расцветили острый меч,
А себе в походах молодецких
Выгоду придумали извлечь!

Но врагов нечестно одолели,
Проливая их шальную кровь.
И теперь кровавые капели
Бьют о нашу землю вновь и вновь.

Знаю, ваши храбрые сердца
Выкованы в тяготах войны.
Были б вы пригожи для отца,
Смелостью в боях закалены,

Но моим серебряным сединам
Принесли не славу, а позор.
Оттого, как следует мужчинам,
Слушайте, не опуская взор!

Мужество сердца вам закалило,
В трудный путь на подвиги послав;
Ясного ума - и не хватило…
Или я, старик седой, не прав? 

И о том вы думали едва ли:
Князя старшего, кто вам почти отец,
Не войска врагов врасплох застали,
А похода вашего конец.
 
Что же вы, как два презренных вора,
Удалились тихо от меня;
И, нарушив слово договора,
В степь ушли, не мешкая ни дня?

Где же Ярослав(17) , мой кровный брат?
Не видать его былую власть!
Много войск имеет, и богат,
И силён… Куда ж он мог пропасть?

Как не вспомнить прошлые походы 
И его черниговскую рать! 
…И бояре шли, и воеводы,
Все ему подвластные народы -
Чтобы силу силой сокрушать!

Без кольчуги, да и без щитов,
Лишь с ножами из-за голенища,
Двигались на полчища врагов.
И один сражался словно тыща.

И вернее, чем любые слуги,
Были князю русскому в те дни
Топчаки(18) , ольберы (19) и ревуги(20).
Брали верх в одном строю они!

В бой рвались, превозмогая раны,
Бок о бок с шельбирами татраны(21).

И бывали лишь единым криком
Вражьи остановлены полки -
Так победу в том бою великом
Добывали князю степняки.

Словно богатырская застава
Множилась, восторженно звеня,
Прадедов немеркнущая слава.
И покой хранила, величава,
Сила русская - прочнее, чем броня.

Но сказали вы: "Старик - не воин.
Незачем нам кланяться ему.
Он победы новой недостоин,
К прошлому прикован своему.

Сами предстоящих схваток славу
Мужеством своим одни возьмём.
Силою своей, себе по нраву,
Новую победу уведём.

А когда её добудем сами,
То и славу многих прежних лет
Неспеша поделим между нами,
Словно брата старшего и нет."
 
А что, братья, будет ли вам дивным,
Если старый князь помолодел;
Поднял войско окликом призывным,
Смело защищает свой удел?

Ведь когда меняет старый сокол
Седину на новое перо,
То сгоняет птиц чужих высоко -
Вдалеке чтоб реяли хитро;

Своего гнезда не даст в обиду,
Не оставит малых соколят…
Если стар - так это только с виду,
А дела - иное говорят.

И не важно, стар я или молод -
Не об этом речь, не это зло.
Сердце охватил предсмертный холод;
Как травинку, душу затрясло:

Ведь не помогают мне князья,
Вывернули время наизнанку.
И врагами сделались друзья.
И беда примчалась спозаранку.

Вот уж город Римов(22)  закричал,
Кончаком внезапно осаждённый;
Кровью захлебнувшись, наземь пал
Половецкой саблей побеждённый.

И Владимир(23), князь Переяславский,
Защищая стольный город свой,
Впереди, как богатырь заправский,
Принял, не страшась, неравный бой.

Но не смог взять верх, уйти далёко
Весь изранен копьями жестоко.

И с дружиной, на исходе сил,
В город стольный всё же отступил.

И теперь ему как сыну Глеба(24)
(Был князь Глеб в почёте средь князей)
Не найти не только корки хлеба -
Тяжело глядеть в глаза людей.

В горе и тоске - один, недужный -
Видит свой Переяславль-Южный(25).