автор: В.СТЕПАНОВ.

МАРТОВСКОЕ ОЖИДАНИЕ

громкоговоритель "Рекорд"

Начиная с 1948 года и до печальной эпохи Хрущева в самом конце марта в моей семье начинались томительные ожидания. Казалось, что до 1 апреля мы уже наслушались на работе, в школе, на базаре, в говорливых дворах, в магазинных очередях разговоров о предстоящем очередном снижении в СССР розничных цен на продукты питания и промышленные товары. Перед первым апрельским днем, накануне, страна замирала у репродукторов и с трепетом ожидала знакомые позывные московского радио и торжественный голос Юрия Левитана.

Даже отец, внешне казавшийся спокойным и невозмутимым, в те минуты вел себя возбужденно, часто отрывался от чтения свежих газет, цыкал на домашних, чтобы не шумели, явно прислушиваясь к звукам, доносившимся из бумажного Раструба черной тарелки громкоговорителя.

Когда мы вернулись из эвакуации в октябре 1944 года в Курск, то зимой следующего года мама отсудила нашу довоенную квартиру на улице Добролюбова и небольшую часть из расхищенного домашнего скарба, присвоенного соседкой в момент оккупации города немцами в начале ноября 1941 года. В отвоеванной двухкомнатной квартире, кроме потертого чемодана и тяжелой чугунной кровати, подаренной на свадьбу бабушке, был еще возвращенный нам репродуктор «Рекорд», сразу заполнивший наше пустое жилище звуками и скрашивавший невеселую жизнь.

Каждый вечер той военной поры из репродуктора раздавались долгие позывные из мелодии «Песня о Родине» («Широка страна моя родная») Исаака Дунаевского, а я с мамой терпеливо их слушал, чтобы, наконец, услышать очередной Приказ Верховного Главнокомандующего.

Теперь же мы ждали девяти часов вечера, когда услышим довольно длинный перечень товаров, подписанный председателем Совета министров Союза ССР И.В. Сталиным, на которые с завтрашнего дня будут снижены цены.

На следующее утро мама, спозаранку захватив черную дерматиновую хозяйственную сумку, поспешила за покупками продуктов по новым ценам. Вернулась домой довольно скоро с вкусным зажаристым батоном, с банками рыбных консервов «Судак в томатном соусе», конфетами разных названий, с кульком риса и другой бакалеи, но главная покупка того счастливого дня стала большая темно-зеленая бутылка «Советского шампанского», до этого никогда семьей не покупаемая.

Отец вечером не проявил особых чувств при виде нарядной бутылки, но и не пожурил маму за инициативу. Он даже не пожелал открыть эту бутылку, когда мама устроила чуть ли не праздничный ужин.

Тогда она взяла инициативу в свои руки, долго возилась с тяжелой бутылкой, открывая ее и одновременно изо всех сил удерживая выпирающую из нее пробку, громко взмолившись: «Вова, пробка сейчас выскочит!».

Я немедленно бросился спасать шампанское, но не успел прикоснуться к бутылке, как пробка с грохотом стремительно вылетела из бутылочного горла, мгновенно взметнув мой светлый чубчик, а за ней взлетела струя пенистых брызг до потолка. Позже по пятнам на потолке мы с удовольствием вспоминали покупку шампанского, которого, к сожалению, мало нам досталось.

В памятный первоапрельский день 1951 года цены на вина были снижены столь значительно, что наша семья в течение апреля попробовала малагу, кагор, мадеру, прекрасное армянское вино «Айгешат», превосходное грузинское «Цинандали», приятный на вкус портвейн «777».

До этого месяца в нашей семье не баловались винными напитками.