автор: В.СТЕПАНОВ.

Летние радости

В тёплый летний день Геня Каминский с друзьями из ближайших домов отправлялся купаться на Сейм, где они облюбовали себе Дворянское купалище. Резво шли по Театральной улице и по пути заходили за своим товарищем Колей Улановым, проживавшим тогда в "воробьёвском доме", который стоял рядом с городским театром. После революции дом был национализирован и туда поселили две семьи. Геня от бабушки хорошо знал, что в этом доме когда-то часто останавливался знаменитый поэт Афанасий Афанасьевич Фет. Мальчик часто рылся в кипах старых журналов "Нива", "Родина", "Огонёк", которых скопилось со временем много в их доме, иногда в них находя стихотворения прославленного поэта с иллюстрациями, из чего уяснил, что поэт был певцом природы.

Теперь в деревянном доме жил его близкий товарищ. Ребячья компания прошла мимо дома в полтора этажа, а потом прошмыгнула в его двор, миновав лежащие на земле сломанные деревянные ворота, хором прокричали "Коль-ка-ка!"

Вскоре в окне появилась лохматая голова, и ребята услышали короткое: "Иду!" Чуть позже Уланов лихо скатился по крутой деревянной лестнице во двор, и вся компания отправилась на пляж.

Идти надо было долго. Сначала пересекли нешумную улицу Троцкого. Красивые трамваи, после революции застывшие в депо, уже ходили по городу, да редкие автомобили клаксонили, а чаще по улице громыхали телеги.

Затем шли по Дружининской улице вниз, где над ливневым стоком был устроен широкий деревянный мост, а потом круто поднимались к Спасской улице (ул. Красной Армии), проходили мимо двухэтажного здания бывшей частной школы А. В. Осоцкой, где в 1925 году Геня учился в пятом классе. За ним стоял одноэтажный большой дом Беловых, за которым располагалось солидное двухэтажное здание железнодорожной школы № 40. До революции в нём размещалось женское Мариинское училище.

Далее пересекали Троицкую улицу (ул. Пионеров), скатывались почти бегом с крутого спуска к улице Нижней Луговой и быстро шли к Тускари. Выйдя на Первую Кожевенную, поворачивали направо, обогнув мыловаренный завод, всегда источавший невыносимую вонь. Не доходя до кожевенного завода, тоже дурно пахнувшего, и миновав небольшую чахлую рощицу, шли обширным зелёным лугом Цыганского бугра, обычно поглядывая на мирно пасущееся большое стадо пятнистых коров, лежащих на тучной траве или стоящих и лениво жующих изумрудную мураву. Теперь ребята были уже почти у цели.

Ещё издали подростки видели тесовое ограждение двух песчаных пляжей - мужского и женского, а также высокую деревянную вышку для прыжков в воду, находившуюся за пляжами. Оба песочных царства, плотно ограждённых от любопытных глаз, находились на расстоянии примерно 150 метров друг от друга и никаких сообщений между собой не имели. Боже упаси, нахальному купальщику неожиданно проникнуть на женский пляж. Его тут же толпа разгневанных купальщиц ловила, бесцеремонно сдирала трусы и с хохотом вываливала в песке, а потом с криками тащила в воду. "Несчастный" вплавь возвращался на мужской пляж, где его, как правило, встречали гомерическим хохотом. Поэтому "подвиги" такого рода тогда на Дворянском купалище были крайне редки.

Мужской же пляж никогда не видел загорающей женщины, хотя на каждой купальщице были одеты, как броня, глухие трикотажные или матёрчатые купальные костюмы (некоторые купались даже в коротких юбочках с оборками) и обнажёнными для загара оставались лишь руки, ноги, шея да ещё небольшое декольте. Был за вышкой для прыжков в воду ещё семейный пляж.

Ребята с Геней Каминским с шумом вкатились на пляж, на ходу сбрасывая одежду, с радостью бросились в тёплую речную воду, поднимая тучи брызг. В основном все плавали вдоль берега. Шиком считалось переплыть Сейм, взобраться на высокий обрывистый берег, там посидеть, полежать. Там же обычно происходили заранее оговоренные встречи между пловцами и пловчихами в малолюдном уединении.

Наблюдал за порядком на пляжах "дядя Ваня", средних лет худощавый мужчина по фамилии Жиляев, со звучным прозвищем "Копчёный", потому что из года в год на его сухощавом теле держался прочно загар до черноты. Личностью он в городе был приметной и достаточно известной.

Иногда ребята стайкой срывались с мужского пляжа и отправлялись к вышке для прыжков в воду. Проходя мимо плотно забитого досками женского пляжа, не стремились припасть к неожиданно обнаруженной щели или дырке от выпавшего сучка. Спешили к трёхэтажной вышке. Наш Геня Каминский прыгал "солдатиком" только с первой площадки, другие - со второй, более высокой, и только Коля Уланов, самый старший по возрасту во всей их мальчишеской компании, прыгал с третьей площадки "ласточкой", переходившей в полёте в "скорочку", после чего следовал глубокий нырок. Улановский прыжок всегда вызывал у ребят восхищение и зависть. Коля, сам довольный своим прыжком, немного плавал в воде, изредка пофыркивая, потом вновь поднимался на верхнюю площадку вышки и там загорал и вновь прыгал…

Позже Николай Уланов погиб при взятии "линии Маннергейма" - во время советско-финской войны.