автор: В.СТЕПАНОВ.

Троицкая школа

На знаменитой "полугоре" улицы Троцкого стоял трёхэтажный дом №9 (он был надстроен в шестидесятых годах XX века четвертым этажом), на первом этаже которого в двадцатых годах находился большой магазин "ВАТ", где продавались автогенные сварочные аппараты, наборы горелок для сварки, примусы, керогазы, разнообразный слесарный инструмент. Для мальчишек это был один из самых интересных магазинов в городе.

Геня Каминский ценил минуты пребывания в нем. Он подолгу рассматривал здесь удивительные паяльные лампы, различные отвертки, разнообразные гаечные ключи, сверкавшие холодным металлическим блеском штангенциркули, микрометры, резьбомеры, щупы. Для рубки металла на полках магазина лежали зубила, крейцмейсели. Чтобы обработать различные отверстия, здесь красивыми веерами были разложены сверла, зенкеры, развертки. Тут же рядом были выставлена инструменты для нарезания резьбы - метчики и плашки. Конечно, в магазине продавались обычные кувалды, молотки, тиски, прижимы, плоскогубцы, круглогубцы, струбцины и другой разнообразный инструмент, у которого всегда толкался мастеровой народ.

Но этот по тогдашним меркам современный и комфортный дом притягивал внимание Гени еще и потому, что на втором этаже западной части здания жила семья Юры Свиридова, с которым он сидел на одной парте в четвертом классе в Троицкой школе.

Одноэтажное кирпичное здание бывшей церковно-приходской школы было выстроено в конце XIX века на высоком холме рядом со старинной церковью Нижняя Троица. На крыше краснокирпичного здания высился крутой купол, к сожалению, не сохранившийся до нашего времени, как бы перекликающийся с нависающими над школой церковными куполами.

Внизу под холмом раскинулась старинная Барнышевская площадь, в базарные дни шумная и крикливая от людской толпы, а в праздничный день она всегда была пустынной. Такой её изобразил на рисунке Г. А. Каминский: с одинокой цыганской кузницей и лошаденкой, невесть откуда оказавшейся здесь.

В школе было всего пять классов. Под четвертый, самый большой по численности класс, было отдано просторное угловое помещение, в котором на восток и на север выходило по три больших фенстеровских окна.

Старые, изрытые в надрезах, черные парты в классе располагались в три ряда, причем за широкими партами первого и второго рядов усаживались сразу по четыре ученика, и только крайний правый ряд имел парты на два места, куда Геню с Юрой Свиридовым вскоре пересадили с первого ряда.

Большой класс, рассчитанный на 60 учеников, был скомплектован случайным составом. В нем были собраны мальчики и девочки с улиц Фридриха Адлера, Красной Армии, Золотаревской, со Стрелецкой слободы и других курских улиц.

Возраст учеников был разный: от девяти до четырнадцати лет. Юра Свиридов был в классе одним из самых младших по возрасту, да еще тихий и скромный. Геня Каминским тоже не обладал каким либо особым буйством характера, но хорошо рисовал и кое-что иногда выполнял но заданию классных хулиганов, поэтому они его всегда щадили и не трогали.

Посадили Геню с Юрой за одну парту совершенно случайно, повидимому из-за малого роста. Несмотря на то, что оба были из самых младших в классе, но сидели, как ни странно, на дальней от классной доски парте, на так называемой "Камчатке", а впереди их занимались девочки лет по двенадцати-тринадцати, в том числе две долговязые дочери управля-ющего табачной фабрикой "Профинтерн".

Постепенно мальчики сдружились. Оба много читали. Их любимыми писателями были Майн Рид, Луи Буссенар, Жюль Верн, Фенимор Купер, Луи Жаколио.

Юра серьезно занимался музыкой и частенько, когда усталые ребята после уроков шли из школы по улице Золотаревской, он нес большую нотную папку.

В "Доме Танковых" было пианино Шредера, но Геню к музыке особенно не тянуло, хотя слух был хороший и он одним пальцем легко выбивал на клавиатуре мелодии "Белой акации гроздья душистые", "Кирпичики", "Чижик-пыжик" и другой непритязательный репертуар.

Оба хорошо учились. У Гени была отличная предшкольная подготовка, так как отец был образованным военспецом. Юра тоже хорошо был подготовлен. Его отчим, председатель Губцентросоюза, имел широкие возможности обеспечить юному Свиридову соответствующую домашнюю подготовку.

У друзей по школьной парте были и свои личные увлечения. Если Юре нравились уроки литературы, поэзии, а к естественным наукам он не тяготел, то Геня любил уроки "Природа и её явления" по учебнику Верховского.

От большого количества учеников, казалось в просторном классе, всегда было шумно. Иногда веселое оживление учеников сопровождалось громким пугачным выстрелом. Это великовозрастные оболтусы жестоко пугали учительницу, бросая пробку от пугача, снабженную проволочной серьгой, под учительский стол для громкого взрыва.

Перепуганная учительница опрометью бросалась вон из класса жаловаться заведующему школой Федору Алексеевичу Родионову. Вскоре тот сердито влетал в класс и возмущенно требовал дисциплины. Геня с Юрой, притихшие, молча сидели, зорко наблюдая за происходившей сценой, по малости лет не причисляя себя к "террористам", но твердо знали: выдай этих учеников - жестоко побьют.

После надоедливых уроков мальчики быстро собирали свои школьные причиндалы и спешили скорее на улицу. Обычно весело шли по Золотаревской улице мимо небольшого сквера у Спасо-Преображенской церкви до улицы Троцкого, где у "Георгиевской" аптеки расставались. Геня шел на свою родную Театральную улицу, а Юра спешил на "полугору", но не домой, а размахивая черной нотной папкой с тисненой лирой, на черных шелковых шнурах, проходил мимо своего дома и свернув на улицу Радищева, шёл в гору на Семеновскую улицу на музыкальный урок к жене изобретателя А. Г. Уфимцева, Вере Васильевне.

Иногда школьные товарищи ходили на улицу Ленина в магазин "Советская деревня", который размещался на том месте, где теперь находится здание городской администрации. Этот магазин тогда славился первоклассными канцелярскими товарами. Здесь ребята могли приобрести тетради на хорошей бумаге для рисования, а Юра ещё покупал себе нотную бумагу. Одновременно мальчишки прикупали для ученических ручек стальные пёрышки №86 и "Рондо".

Однажды после такого очередного похода у ребят осталось больше денег, чем обычно, и они купили каждый себе по фунту сливочных ирисок в рядом находившейся известной кондитерской Левашкевича. Им родители строго-настрого запрещали что-либо есть на улице, а попробовать ириски очень хотелось. Тогда они прошли по Красной площади в сад профсоюзов, сели па скамейку в тенистой аллейке и начали поглощать ириску за ириской. Когда у обоих конфет осталось совсем мало, то здраво решили по две ириски оставить на каждого из родных. Гене необходимо было отложить десять ирисок. Но они были такие свежие и вкусные, что продолжал их сосать, решив окончательно отдать близким только по одной штуке.

Когда насытившись ирисками, Геня Каминский вернулся домой, то себя так плохо почувствовал, что немедленно, никому не говоря ни слова, углубился в большой фруктовый сад и там молча стад ждать своей смерти, ибо понимал, что в его желудке, как минимум, лежит сапожная колодка...

Обычно Гене каждое утро перед школой мама или бабушка давали десять копеек. Мальчик отправлялся на уроки, по пути заглядывал на Георгиевскую площадь, нынешний Пролетарский сквер, где покупал у торговцев четверть фунта колбасных обрезков, очень свежих и вкусных, с прекрасным пряным ароматом, чаще всего типа "чайной". Затем за пять копеек брал горячую французскую булку с зажаристым хрустящим гребешком, которая выпекалась в соседней кондитерской у Марии Семёновны.

Если бы Геня купил холодную булку, то она стоила бы всего четыре копейки. Чаще всего у мальчика оставалось после этих покупок еще одна копейка, на которую он приобретал четыре сливочных ирисок. Все это добро он с аппетитом съедал на большой перемене.

Но не всегда приходилось употребить все купленное съестное. Иногда к Гене мог подойти великовозрастный ученик и со словами "дай кусманчик" требовал поделиться с ним пищей. Мальчик покорно молча разламывал пополам булку и делился колбасными обрезками...