автор: А.И. Раздорский

(Печатная версия: Очерки феодальной России. М.; СПб., 2005. Вып. 9. С. 270–284)

Настоящая статья посвящена анализу фактографических и статистических данных, содержащихся в двух оброчных книгах Курска 1693 и 1695 гг., а также источниковедческой характеристике этих памятников. Источники этого типа являются ценным источником по истории внутригородской торговли и провинциального купечества России XVII в.

Курские оброчные книги 1690 х гг. содержат списки лиц, плативших оброк с находившихся в городе торговых мест (лавок и полок), а также кузниц и клетей. Они позволяют установить количество и состав находящихся в городе торгово-промысловых объектов, сумму оброка, взимавшуюся с той или иной группы торгово-промышленных объектов и дифференциацию в этом отношении между ними, персональный состав владельцев упоминаемых объектов. Аналогичную информацию заключают в себе и курские оброчные книги 1630—1650 х гг., исследованные нами ранее⁽¹⁾. Сопоставление между собой материалов книг разного времени позволяет выявить динамику изменений, произошедших в структуре курского внутригородского торга на протяжении второй половины XVII века.

Курская оброчная книга 1693 г. находится в составе книги 259 Денежного стола Разрядного приказа. Она насчитывает 16 листов⁽²⁾. Документ имеет скрепу дьяка курской разрядной избы Петра Меншого сына Исаева. Справил книгу Аврам Денисов.

Курская оброчная книга 1695 г. входит в состав книги 144 Денежного стола Разрядного приказа. В ней 12 листов⁽³⁾. В документе есть скрепа дьяка (курской разрядной избы?) Федора Берестова. Справил книгу Аврам Денисов.

Книги 259 и 144, включающие курские оброчные книги, представляют собой сборники, в которых содержатся таможенные, оброчные, мельничные книги и другие делопроизводственные документы финансового характера разных лет по некоторым другим южным городам⁽⁴⁾.

В начале книги 1693 г. приведена пространная преамбула, в которой идет речь о челобитной, поданной 5 апреля 1693 г. курскими посадскими людьми через своего земского старосту Гаврилу Хлопонина царям Ивану и Петру Алексеевичам и курскому воеводе окольничему Венедикту Андреевичу Змееву. Куряне просили взять с них оброк на 1693 г. не обычными русскими деньгами, а чехами — польскими монетами — «полтораками» — достоинством в 1,5 гроша⁽⁵⁾, которые имели широкое хождение на Украине и юге России. Горожане мотивировали свою просьбу тем, что «в Курску всяких чинов люди… торгуют и всякими промыслы промышляют на чехи и Куреск-город поблиску малоросийских городов» и «чтоб им в тех оброчных серебреных денгах [т. е. в случае уплаты оброка обычными русскими монетами] на правеже замученым не быть и в конец не розаритца и розно не розбрестись». Челобитная курских посадских людей была удовлетворена и оброк с них был собран на 1693 г. чехами⁽⁶⁾. Подобным же образом курянам было разрешено уплатить оброк и спустя два года — на 1695 г.

После преамбулы в обеих оброчных книгах приведен список оброчников. Формуляр отдельных статей, записанных в столбец, прост: указаны прозвище и имя лица, заплатившего оброк, тип принадлежащего ему торгового или промыслового объекта и взятая денежная сумма (в книге 1695 г. она показана буквенной цифирью, в книге 1693 г. количество алтын дано словами, а денег по разному: и словами и цифрами). Социальная принадлежность плательщиков оброка, кроме случаев, когда дело касается московских стрельцов (всего их в обеих книгах насчитывается 16⁽⁷⁾), не указана. Единственным исключением является характеристика Перфила Булатникова как ямщика. Вероятно, все или почти все остальные владельцы городских торгово-промысловых объектов относились к курским посадским людям⁽⁸⁾.

В оброчной книге 1693 г. содержатся записи о взимании оброка с рыбных ловель на реках Руде и Вабли и с мельниц на реке Усоже Курского уезда (в книге 1695 г. этих данных нет).

Рассматриваемые оброчные книги свидетельствуют, что к 1690 м гг. количество и состав торгово-промысловых мест в Курске претерпели по сравнению с серединой XVII в. существенные изменения. Число лавок в городе за 40 лет — с 1653 по 1693 г. — увеличилось почти в три раза (с 54 до 146), а число полок — в два раза (с 17 до 37). Количество клетей же, наоборот, сократилось — с 9 до 4. В 1693 и 1695 гг. среди городских торговых объектов не упомянуто ни одной скамьи (в 1653 г. их насчитывалось 5). В 1695 г. число лавок составило 148, а полок — 39, количество клетей не изменилось. Количество кузниц возросло к 1693 г. по сравнению 1653 на 1/3 и достигло 30. Через два года в городе появились еще две новые кузницы.

В оброчных книгах 1690 х гг., в отличие от аналогичных документов более раннего периода, приведены названия некоторых торговых рядов, существовавших в это время в Курске, и количество лавок и полок в них. Так, в 1695 г. в «Москатильном ряду» насчитывалось 6 лавок, в «Соляном ряду» — 27 лавок, в «Соляном ряду, что ставится в торговые дни с хлебом» — 22 лавки, в «Горшечном ряду» — 1 клеть, в «Мясном ряду» — 31 полка и 2 лавки, в «Зарядье» — 4 лавки, имелось 2 «золотарные» полки. Существовал также особый ряд, где часть лавок принадлежала московским стрельцам (в 1695 г. за ними числилось в нем 12 лавок из 38).

Дифференциация торгово-промысловых объектов Курска по величине взимаемого оброка в 1693 и 1695 гг. показана в следующей таблице:

В середине 1690 х гг. также как и в 1630—1650 е гг. основную часть оброчных платежей (примерно 3/4 от общей суммы) вносили владельцы лавок. В 1693 и 1695 г. лавки в Курске были разделены по величине взимаемого оброка на 12 категорий, лавочные места — на 3, полки — на 4, с клетей, кузниц и кузнечных мест оброк брался без дифференциации. Сравнивая данные, приведенные в таблице, с аналогичными показателями 1653 г., можно заметить, что, во первых, диапазон оброчных сумм, взимавшихся с лавок (от 10 до 60 коп.), за сорок лет не изменился, и, во вторых, что в 1693 и 1695 гг. также, как и в 1653 г., наиболее распространенными ставками оброка с лавок были те же 20, 25 и 50 коп. Диапазон ставок оброка, уплачиваемого с полок и клетей, претерпел по сравнению с 1650 ми гг. незначительные изменения (полки в 1653 г. — от 10 до 20 коп., клети — от 6 до 10 коп.)⁽⁹⁾.

В обеих анализируемых оброчных книгах перечислено в общей сложности 213 человек (см. приложение к статье). В некоторых записях, наряду с лицом, владевшим тем или иным торговым или промысловым объектом, упоминается его бывший хозяин или же указан человек, временно арендующий лавку или кузницу и вносивший за нее оброк вместо официального владельца.

К середине 1690 х гг. персональный состав владельцев торгово-промысловых объектов Курска изменился по сравнению с 1650 ми гг. почти полностью. Из лиц, упоминаемых в курских оброчных книгах и 1639—1653 гг., в аналогичных документах 1693 и 1695 гг. числятся лишь двое — Иван Чаишев (в 1652 и 1653 гг. владел скамьей) и Андрей Хлопонин (в 1653 г. имел клеть)⁽¹⁰⁾. Но среди владельцев торгово-промысловых объектов 1650 х и в 1690 х гг. встречается немало людей с одинаковыми фамилиями: Безходарный, Белевцов, Бочаров, Брянцов, Боровов, Ветчинкин, Ганшин, Ерофеев, Золотарев (Золотарь), Калашников (Калачник), Колошин (Колошенинов), Ковалев, Колосов, Леонов (Левонов), Логачев, Маслеников (Масленик), Михайлов, Можайкин, Момотов (Момот), Москалев, Мухин, Сыромятников, Токарев, Щевелев — всего 24 фамилии. Несомненно, какая-то часть этих людей была связана родственными связями, и, соответственно, наследованием торгово-промысловых объектов в городе, как это было, например с Филимоном Кондратьевым, получившим к 1695 г. полку своего отца Кондратия (полковое место за последним числится еще в курской оброчной книге 1649 г.)⁽¹¹⁾.

Двумя, тремя, четырьмя или пятью торгово-промысловыми объектами в городе владели в 1693 и 1695 гг. всего 38 человек. Две лавки и три полки имел в собственности Иван Силин, по четыре лавки — Артем Мухин и Нестер Полевой, по три лавки — Ермол Голиков, Ларион Горячкин (в 1695 г.), Козьма Ерофеев, Игнат Ковелин, Петр Ковелин, Алексей Москалев, Любим Осипов, Иван Полевой (одной лавкой владел совместно с Павлом Полевым), две лавки и лавочное место — Кондратий Ковелин, по две лавки — Ларион Безходарный, Агафон (Гафон) Будылин, Гаврила Дружинин, Иван Золотарев (одну совместно с Ерофеем Золотаревым), Фентис Котелников, Федот Кудояров, Прокофий Лапотников, Федот Миленин, Сидор Можайкин, Ермол Мухин, Кирсан Савельев, Дементий Савельев (в 1693 г.), Селиверст Смецкой, Гаврила Хлопонин, Иван Чаусов, лавку и полку — Прохор Долгинцов, Василий Колосов (в 1693 г.), Максим Нифонов (в 1695 г.), Влас Сибилев (в 1693 г. — две полки), Ларион Сыромятников, лавку и кузницу (в 1695 г.) — Василий Бычков, две полки — Максим Сорокин, лавку и лавочное место — Михаил Чаусов (некоторые из перечисленных людей сдавали, впрочем, свои торговые места в аренду другим лицам. Например, у Прокофия Лапотникова одну из лавок арендовал Кузьма Хлопонин, а у Василия Колосова — Кузьма Поляков). Большинство же курских оброчников имели в 1690 е гг. в собственности какой-либо один торгово-промысловый объект. Подобная картина была зафиксирована и в 1630—1650 е гг.

Часть курян, записанных в оброчные книги 1690 х гг., упоминается в курских таможенных книгах более раннего времени в качестве продавцов крупных товарных партий стоимостью свыше 1 руб. (38 человек⁽¹²⁾), а также среди продавцов или покупателей лошадей (32 человека⁽¹³⁾). Из 154 лиц, владевших различными торговыми местами в Курске в 1693 и 1695 гг., в товарных рыночных операциях на местном рынке в 1650—1670 е гг. принимали участие 33 человека (21,4% от общего числа). В 1690 е гг. их на самом деле было, наверняка, значительно больше, ведь курские оброчные книги 1693 и 1695 гг. отделяют от последней из сохранившихся курских таможенных книг 1677/78 г. 15—17 лет. В этой связи заметим, что из 197 лиц, записанных в качестве владельцев торговых мест в курские оброчные книги 1639—1653 гг., в практически синхронных таможенных книгах 1640—1650 х гг. отмечено 28 чел. (14,2% от общего числа). Приведенные данные позволяют с уверенностью предполагать, что к 1690 м гг. среди владельцев торговых мест в Курске значительно возросла доля лиц, не ограничивавших свою коммерческую активность рамками лишь внутригородского торга, а вышедших на уровень крупных, преимущественно межрегиональных рыночных операций.

Материалы оброчных книг 1690 х гг. свидетельствуют о том, что ведущие курские фамильные купеческие группировки, активно функционировавшие в 1640—1670 е гг. как в сфере внутригородского торга, так и в крупной рыночной торговле, — Безходарные, Можайкины, Москалевы, Мухины, Полевые, Хлопонины — продолжали успешно действовать и в конце XVII столетия. В середине 1690 х гг. представителям этих фамилий в городе принадлежало в общей сложности 42 лавки (примерно 1/4 от их общего количества). Сравниться с ними по влиянию на ход дел во внутригородской торговле в это время могли, наверное, только Ковелины, контролировавшие 10 городских лавок.

Сравнение рассматриваемых курских оброчных книг с источниками значительно более позднего времени позволяет предполагать, что традиции в занятии торговлей, сложившиеся в некоторых курских семьях еще в XVII в., сохранялись и в дальнейшем. Так, в «Алфавитных книгах» учета курских купцов 1—3 гильдий середины XIX в. упоминаются лица с фамилией Антимонов, Бычков, Ветчинкин, Голиков, Дружинин, Ерофеев, Колосов, Колошинов, Лоскутов, Мальцов, Масленников, Меленин, Можайкин, Наумов, Аксентьев, Полевой, Силин, Скорняков, Стрельников, Сыромятников, Хлапонин⁽¹⁴⁾. Люди с такими же фамилиями упоминаются и среди владельцев торгово-промысловых объектов Курска в 1690 е гг. Вероятно, некоторые из них были предками курских купцов, живших в XIX столетии.

В заключение сопоставим данные о количестве лавок, имевшихся в Курске в середине 1690 х гг. и ставках взимаемого с них оброка, с аналогичными показателями синхронных оброчных книг некоторых других южных городов. Так, в Белгороде в 1695 г. насчитывалось 179 лавок (ставка оброка колебалась от 6 коп. до 1 руб. 60 коп.), в Козлове — 101 лавка (от 3 до 25 коп.), в Острогожске — 66 лавок с четвертью лавки (от 4 до 50 коп.), в Карпове — 48 лавок (от 9 до 15 коп.), в Коротояке — 32 лавки (от 10 до 30 коп.), в Валуйках — 25 лавок (от 6 коп. до 1 руб.), в Обояни — 21 лавка (от 2 до 10 коп.), в Короче — 20 лавок (от 5 до 50 коп.), в Хотмышске — 15 лавок с полулавкой (от 4 до 8 коп.), в Яблонове — 9 лавок (от 18 до 75 коп.), в Болховце — 2 лавки (20 коп.)⁽¹⁵⁾. Как видим, по количеству лавок Курск, наряду с Белгородом, значительно превосходил остальные перечисленные южные города. Верхний уровень размера оброка, взимаемого с лавок, в Курске был существенно выше, чем в большинстве других из названных населенных пунктов юга (исключение составляют Белгород, Валуйки и Яблонов). Разрыв в исчислении нижнего уровня лавочной оброчной ставки среди вышеназванных городов был менее значительным.

Оброчные книги некоторых южных городов свидетельствуют о том, что отдельные представители курского торгового мира имели в 1690 е гг. лавки и за пределами Курска. Так, Семен Масленников в 1695 г., помимо лавки в Курске, владел также лавкой в Короче, а Артем Мухин, кроме четырех курских лавок, имел в том же году еще и лавку в Белгороде. В Белгороде в 1695 г. находились лавки еще нескольких курян, не имевших торгово-промысловых объектов в своем родном городе: Григория Лускотова, Анисима Москалева, Мартина Нифонова, Сидора Скорнякова, Терентия Поневина (в этой связи заметим, что у белгородцев в Курске в середине 1690 х гг. не было ни одной лавки!). В Карпове в это же время существовали лавки трех курских посадских людей (Петра Суховерхова, Фатея Чальцова и Василия Драчева), в Короче две лавки имел курянин Григорий Мошнин Большой, двое Хлопониных (Никита и Афанасий) — владели двумя лавками в Валуйках⁽¹⁶⁾.

Список лиц, плативших оброк
с торгово-промысловых объектов Курска в 1693 и 1695 г.

ПРИМЕЧАНИЯ:

©Материал предоставлен специально для сайта http://old-kursk.ru и опубликован в авторской редакции А.И. Раздорского