автор: А.И. Раздорский, А. А. Селин

(Печатная версия: Очерки феодальной России. Вып. 8. М., 2004. С. 107–115)

В «Актах феодального землевладения и хозяйства», опубликованных в 1956 г. А. А. Зиминым, приведен один интересный документ — «Изустная память Аграфены, жены князя Ивана Семеновича Ростовского, дочери Семена Алексеевича Лыкова», датированная 9 декабря 1568 г. В этом источнике содержится упоминание о церкви Николы Чудотворца в Курске, в которую княгиня завещала вклад после своей смерти: «Да дати… к Николе чудотворцу на Курско рубль»⁽¹⁾. Как известно, помимо южного Курска на Сейме, существовал также Курск северный — небольшой пригород Новгорода на Ловати, в XV—XVI вв. центр Курского уезда (присуда). О каком же именно Курске идет речь в памяти княгини Аграфены?

Данный вопрос имеет во многом принципиальное значение для определения судьбы южного Курска в XIV—XVI вв., которая до сих пор остается во многом неясной. Во второй половине XIII в., как свидетельствуют данные летописей⁽²⁾ и некоторые результаты археологических раскопок⁽³⁾, этот город еще существовал, хотя уже утратил значение столицы княжества. О нахождении же на его территории постоянного или временного поселения в XIV—XVI вв. никаких материальных подтверждений не имеется, хотя он и упоминается в некоторых письменных источниках этого периода: «Списке русских городов дальних и ближних» (не позднее 1381 г.)⁽⁴⁾, перечне городов, принадлежавших великому князю литовскому Свидригайло (1402 или 1432 гг.)⁽⁵⁾, договорной грамоте великого князя литовского Сигизмунда с ханом Саип-Гиреем (1540 г.)⁽⁶⁾, указе Ивана IV о ссылке ябедников на южную украйну (1582 г.)⁽⁷⁾. Из разрядной книги 1475—1598 гг. известно, что в 1556/57 г. в южном Курске стоял отряд воевод М. П. Репнина и П. И. Татева⁽⁸⁾, а в перечне стрелецких голов и сотников, служивших при Иване Грозном, упомянут П. Суворов, который «был в Курске у пятисот человек» (воинского подразделения Стрелецкого приказа) в период между 1557 и 1571 гг.⁽⁹⁾

Следует отметить, что упоминания о южном Курске в XIV—первой половине XVI в. носят в известной степени условный характер и поэтому не могут рассматриваться в качестве бесспорных доказательств его существования в это время. Неизвестно, в каком качестве употреблено в них само понятие «Курск» — имеется ли в виду живое поселение, разрушенное городище, служащее лишь топографическим ориентиром или вообще обобщенное название территории, некогда возглавлявшейся Курском⁽¹⁰⁾. Что же касается показаний источников второй половины XVI в., то и они, на наш взгляд, не позволяют четким образом определить, идет ли в них речь о постоянном поселении на месте домонгольского Курска (хотя бы сельского типа), покинутом городище или о выдвинутом в степи сторожевом пункте, лишенном оседлых жителей. В связи с этим стоит напомнить, что о южном Курске нет ни слова в духовных грамотах Ивана III и Ивана IV, а также в списке городов, возвращенных Литвой Русскому государству по условиям перемирия 1503 г.¹¹ Поэтому о подлинном возрождении южного Курска можно с уверенностью говорить не ранее 1596 г., когда по указу царя Федора Ивановича на старом домонгольском городище была построена новая деревянная крепость. По новейшим данным ее строительство (при участии кромских и болховских служилых людей) началось летом 1596 г. и уже к зиме было завершено⁽¹²⁾ .

В историографии судьба южного Курска в период, предшествовавший строительству крепости в 1596 г., представлена по-разному. Историки и краеведы XVIII—XIX вв. полагали, что никакого поселения в эту эпоху здесь не существовало⁽¹³⁾. Это было связано с тем, что в основу суждений о южном Курске XIV—XVI вв. в то время была положена рукописная «Повесть о граде Курске» («Курский летописец»). В этом памятнике XVII в.⁽¹⁴⁾ действительно говорится о том, что после нашествия Батыя «сему граду Курску пленению до основания раззорену сущу бывшу и оттоле многия годы пребывая пустея и от многих лет запустения положения того града Курска и уезд велиим древесем поростоша и многим зверям обиталища быша»⁽¹⁵⁾. Сведения же других источников, указанных выше, при решении данного вопроса еще не принимались во внимание. Позднее, по мере введения в научный оборот новых материалов, мнения исследователей разделились. Одни историки, как, например, В. П. Загоровский, продолжали придерживаться традиционной точки зрения об отсутствии жизни на территории Курского городища вплоть до постройки на нем крепости в 1596 г.⁽¹⁶⁾ Другие считали иначе. Так, краевед А. А. Танков еще в 1900 г. утверждал, что поселение на территории Курска могло существовать задолго до 1596 г. Свою точку зрения он аргументировал тем, что в городе уже в начале XVII в. имелось немало церквей, а значит, имелось и многочисленное население, которое не могло быстро возрасти за короткое время, прошедшее после основания крепости⁽¹⁷⁾. Полное разрушение Курска отрицал Г. И. Булгаков⁽¹⁸⁾. Ю. А. Липкинг в 1970 е гг. писал о том, что Курск в постмонгольский период «несомненно существовал»⁽¹⁹⁾. Ныне гипотезу о нахождении на месте Курска поселения ранее 1596 г. отстаивает С. П. Щавелев⁽²⁰⁾.

Если бы в изустной памяти княгини Аграфены речь шла именно о южном Курске, то это явилось бы существенным, а может, и решающим аргументом в пользу мнения о том, что на месте этого города во второй половине XVI в., а возможно, и раньше, действительно существовало постоянное поселение. Более того, признание этого факта повлекло бы за собой пересмотр всех сложившихся в историографии представлений о хронологии и темпах освоения Московским государством южных окраин в XVI в. Представим только: в 1566 г. на верхней Оке основывается город-крепость Орёл⁽²¹⁾ и в это же самое время на 130 верст южнее него на практически незащищенной территории уже существует постоянное русское поселение с церковью, в которую представительница знатного княжеского рода не побоялась сделать свой вклад!

На первый взгляд запись, содержащаяся в изустной памяти княгини Аграфены, вполне может быть применима к южному Курску. В 1628 г. в нем на самом деле существовали три церкви во имя Николая Чудотворца²², и гипотетически можно было предположить, что одна из них существовала еще в 1560 е гг. Ранее такую возможность допускал один из авторов настоящей статьи⁽²³⁾. Однако дальнейшее изучение рассматриваемого сообщения и его сопоставление с другими документами привело к выводу о том, что в нем идет речь не о южном, а о северном Курске — на Ловати.

Рассмотрим перечень церквей, которые упоминаются в изустной памяти Аграфены. Они названы в следующем порядке:

1. Аграфена завещает похоронить себя «у Покрова святии Богородици и у чюдотворца Николы в Теребенях». Это, исходя из перечня нижеследующих пунктов «Изустной памяти», несомненно Теребино, самая западная губа Новоторжского уезда, граничащая с новгородским Ясеновичским погостом. Сведений о церквах в Теребине XVI в. в нашем распоряжении нет.
   
   

2. 25 рублей она завещает «к Николе в Свеясъком городе в монастырь». Тут речь идет о Николаевской церкви Свияжского Успенского Богородицкого монастыря, основанного в 1555 г.²⁴; Может быть, князь Иван Семенович — участник похода на Казань в 1552 г.?
   
   

3. 10 рублей — к той церкви, у которой она должна быть похоронена — «к Покрову и Николе в Теребенях»;
   
   

4. 2 рубля — «в Торжок к Преображенью Спасову». Это, вне сомнений, Спасский собор в Торжке, построенный новгородцами в 1364 г.²⁵;
   
   

5. 2 рубля — «в Торжок в монастырь к Рождеству Христову». Монастырь Рождества Христова в Торжке на посаде несомненно существовал в XVI в.: «А в прежней жалованной грамоте, какова им дана блаженной памяти при государе царе и великом князе Иване Васильевиче всея Русии написано: Рожественного монастыря слоботка в Торжку на посаде и пашня монастырская около монастыря и деревни монастырские в Новоторжском уезде в Жавлинской да в Сухроменской да в Горнецкой да в Ильинской да в Спаской да в Прутенской губах, деревни да погост на монастырской земли, а в нем церковь во имя Николы Чюдотворца…»²⁶;
   
   

6. 1,5 рубля — «к Борису и Глебу в монастырь». Это — Борисоглебский монастырь в Торжке, построенный еще в XI в.²⁷;
   
   

7. 1,5 рубля — «к Веденью Пречистой в Пустынской монастырь». Пустынский Введенский монастырь в Торжке²⁸ существовал в начале XVII в. Сведения «Изустной памяти» Аграфены позволяют уточнить ранние страницы истории этого монастыря;
   
   

8. 2 рубля — «к Успенью Пречистой на Каменку». В XVII в. — монастырь Пречистая Каменка в Новоторжской приписи Ржевского уезда, в 28 верстах к западу от Торжка. Ранее считалось, что первое упоминание о нем относится к 1610 г.²⁹ Данные «Изустной памяти» вновь позволяют уточнить время его возникновения;
   
   

9. 2 рубля — «к Николе чюдотворцу на Поведь». Никольская церковь на Поведи в Новоторжском уезде (Теребенская волость) известна по источникам XVII—XVIII вв.³⁰;
   
   

10. 1 рубль — «в Червища Кузмы и Демьяне». Известен Червинский стан в Ржевском уезде в Новоторжской приписи³¹, где в XVII в. существовала Кузьмодемьянская церковь³². В недавней работе Л. А. Бассалыго и В. Л. Янина ни в пределах Ржевского, ни в пределах Новоторжского уезда Червинская волость не зафиксирована³³;
    
    

11. 25 алтын — «В Рашкино Кузьме и Демьяне». Рашкинская губа находилась в центре новоторжских земель, в 19 верстах западнее Торжка³⁴. Так как писцовые материалы XVI в. по этой территории не сохранились, то мы предположительно можем считать, что в XVI в. там существовала Кузмодемьянская церковь;
    
    

12. полтину — «в Глухово к Архангелу». Глухово — еще одно село Новоторжского уезда, между реками Тверцой и Шосткой, название которого, как показали Л. А. Бассалыго и В. Л. Янин, связано с фамилией новоторжцев Глуховых, в 1477 г. участвовавших в великокняжеском войске. Позднее, в XVII в., село Глухово относилось к Ржеву или тверской Старице³⁵;
    
    

13. полтину — «в Яконово к Богоявлению». Деревня Яконово на правом берегу Поведи, к востоку от Теребеней известна на современных картах. По всей вероятности, в XVI в. в ней стояла Богоявленская церковь.
    
    

14. 1 рубль — «на Бор к Николе чюдотворцу». На рубеже XVII—XVIII вв. известна церковь «Николая Чудотворца, что на Бору» «Новоторского уезду в Горинской волости»³⁶.
    
    

15. 1 рубль — «к Илье пророку в Зашегринье». Зашегринская губа — в северной части Новоторжского уезда. Ср.: «…пожаловал деи его государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии поместьем в Новоторжском уезде в Зашегринской губе селцом Перцовым…»³⁷. Видимо, в XVI в. в Зашегринской губе стояла церковь Ильи пророка.
    
    

16. 1 рубль — «к Николе Чюдотворцу в Перегинах». Никольский поп Семен из Перегин в Дорской волости Новоторжского уезда упомянут в 1578 г. ³⁸
    
    

17. 1 рубль — «в Морхов к Спасу и Пречистой Рождеству». Церковь Рождества Пречистой в Морхове находилась близ новгородского города Холма на Ловати, в Курской десятине Новгородской епархии ³⁹.
    
    

18. 1 рубль — «к Николе Чюдотворцу на Курско». Самый важный для нас объект. В селе Старокурске Курского погоста Деревской пятины Великого Новгорода в 1576/77 г. упомянута: «выставка у Настасьи, княж Ондреевы жены Ростовского в Старокурске Никола Чюдотворец»⁴⁰. В писцовой книге той же пятины 1582 г. описано «сельцо Старкурско на реке на Ловоте, а в нем храм Никола Чюдотворец стоит без пения, (д) княж Петров, (д) попов пуст, (д) пуст церковного дьячка, (д) пуст пономарев, (д) проскурницын»⁴¹. Князь Петр здесь — князь Петр Иванович Ростовский, по всей вероятности, — сын Аграфены, написавшей в 1568 г. «Изустную память». О нем известно и в более позднее время: «В отделной книге 97 году (1588/89. — Авт..) написано в Деревской пятине в Старокурском погосте княж Петровского поместья Ростовского в вопчем селцы в Старокурске на реке на Ловоте, а в нем храм Никола Чюдотворец, двор княж Петров да двор поп с крылошаны...»⁴². Отец Петра — князь Иван Семенович Ростовский — был, по видимому, также помещиком Курского погоста⁴³. Отсюда и упоминание Никольской церкви в Курске в изустной памяти княгини Аграфены.
    
    

19. 2 рубля — «к Рождеству Христову на Воиничи». Воиничи — одно из самых интересных мест, упоминаемых в «Изустной памяти». Волость Воиничи Волоцкого удела (позднее — уезда) известна с XV в. По свидетельству С. З. Чернова, актовых материалов по этой волости не сохранилось⁴⁴. Как нам представляется, это пожалование связано с принадлежностью Аграфены к роду Лыковых — волоцких вотчинников⁴⁵.
    
    

20. 1 рубль — «в Москве к Веденью Пречистой». Сказать точно, о какой именно московской церкви Введения идет речь, затруднительно. Возможно, имеется в виду церковь Новинского Введенского Богородицкого монастыря «что на Бережках»⁴⁶.
    
    

Подведем итог. За исключением церквей в Свияжске и Москве, все перечисленные пункты относятся к Новгородской епархии. Представить себе, что в ряду храмов юга и востока Новгородской земли случайно упомянута церковь в южном Курске, не представляется возможным.

Значимость рассматриваемого документа для историко-географических разысканий чрезвычайно велика. Фрагментарность новгородских писцовых книг середины XVI в., практически полное отсутствие писцовых материалов XVI в. по Новторжскому уезду делает «Изустную память» княгини Аграфены ценнейшим источником по географии этого уезда, в частности церковного строительства.

Возвращаясь же к южному Курску, следует отметить, что однозначно решить вопрос о его судьбе в XIV—XVI вв. при нынешнем состоянии письменных источников могут только археологические исследования. Отсутствие на территории города находок, относящихся к XIV—XVI вв., само по себе не дает оснований отвергнуть предположение о существовании в этот период на месте Курска временного или постоянного поселения. Но для того, чтобы считать его существование бесспорным, подобные находки необходимы. Без них данный вопрос будет оставаться по-прежнему открытым.

ПРИМЕЧАНИЯ:

©Материал предоставлен специально для сайта http://old-kursk.ru и опубликован в авторской редакции А.И. Раздорского