Автор: В.В. Раков

Широко известна фраза, произнесённая чеховским Лопахиным из "Вишнёвого сада": "До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще и дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным…" [1, с.10].

Борис Кустодиев "На террасе" (1906)

Дачный отдых, как сезонное средство пополнения здоровья и укрепления нервной системы городской части населения в пригородной или, вовсе, сельской местности, зародившийся с появлением первых загородных домов для элиты под Санкт-Петербургом в XVIII веке, с начала XIX века начал стремительно набирать популярность. Первые дачные местности стали образовываться вокруг обеих столиц: Гатчина, Северская, Красное село, Дудергоф - под Санкт-Петербургом; Останкино, Перово, Кунцево, Сокольники - под Москвой. К середине XIX в. дачный отдых становится весьма распространенным явлением и в провинциальных городах, к числу коих, несомненно, относился и Курск.

В отличие от привычных временных пребываний (в основном, в весенне-летний период) в собственных имениях дворян, живших в большую часть календарного года в городах, а также гостевавших у них родственников и приятелей, для дачного элемента существовал некий обязательный видовой признак: съемная жилая площадь (усадьба, дом, часть дома, комната) за городом с целью сельского отдыха в теплое время года. В нашем случае, как нельзя, кстати, будет четверостишье из "Курского листка", принадлежавшее местному стихотворцу, скрывавшемуся под псевдонимом "Мефистофель":

		 "Уж давно у нас известно,
		 Что лишь взглянет май на двор,
		 Полетят на дачи люди
		 Как от булочника вор…" [2, 1895. 7 сентября].  

В. Маковский "Приезд на дачу" (1899)

В 1844 г. "Курские губернские ведомости" писали: "Всем известно, что загородная жизнь, чистый воздух, удобства семейной жизни, спокойствие и ежедневное телодвижение, доставляемое прогулками и телесным упражнением, сельскими работами в саду, в огородах и на полях, имеют, в отношении поддержания здоровья и продолжению жизни, величайшие преимущества перед жизнью в больших городах, где народонаселение многочисленно, а улицы узки, дома тесны, неудобны, воздух нечистый, нередко спертый, испорченный, а жизнь суетная, сопровождаемая волнениями страстей, огорчениями… Для всякого, кто понес ущерб в здоровье от сидячего образа жизни у письменного стола, в государственной службе, от бедности и несчастий, от действительных или воображаемых недостатков к содержанию себя, от моды и изнеженности, нет ничего благотворнее и лучше, как поездка в деревню и пребывание там в течение нескольких недель, причем помогает лечению следующее: надобно вставать рано, делать много телодвижений на вольном воздухе, устранять всякие заботы, стараясь не думать о тягостных домашних и должностных занятиях, развлекаться работаю в саду, огороде, на поле, ездить на охоту, по лесам и лугам, вести простой род жизни: каждый день есть землянику, вишни, свежее пахтанье, и избегать всякой возбудительной и горячительной мясной пищи, вина и пряностей" [3, 1844 Прибавление к "Курским губернским ведомостям". 11 марта. № 11. Часть неофиц. С.115-116].

Этой статье, помещенной в губернской газете в разделе "Народная медицина", созвучна публикация, вышедшая несколькими месяцами позже и посвященная здоровью городских детей: "Существенную разницу между городом и деревнею составляет преимущественно чистота и свежесть воздуха. Воздух в городах только зимою, когда земля покрыта снегом, достаточно чист и свеж; однако в больших и многолюдных городах, особенно с тесными улицами, воздух на высоте от земли в человеческий рост и зимою даже не совсем чист.

В городах весною, летом и осенью воздух вообще нечист; особенно ближе к поверхности земли. Испарения, большею частию от гниения разнородных веществ, более или менее напитывают воздух, который между строениями не может очищаться скоро. В сухое, теплое время, воздух наполняется еще пылью, которая в некоторых городах южной России бывает неимоверно тонка и несносна.

Нечистота воздуха значительнее, если город многолюден, расположен на низменном месте, имеет дома высокие, каменные, дворы тесные, неопрятные; если в городе мало садов и огородов, много немощеных улиц, где застаивается вода после дождей, много переулков тесных, неопрятных; если нет подземных труб для стока воды; если город подвергается наводнениям, особенно весною; если внутри города фабричные заведения, бойни и т.п. В таких-то городах жить нездорово и взрослым людям, а уж тем более детям, потому что они лишены возможности дышать всегда свежим, чистым воздухом, и наслаждаться выгодами деревенской жизни. Сколько бывает еще причин, весьма часто неудобоустраняемых, по которым воздух в самых жилых комнатах делается нечистым и несвойственным для дыхания!

… Пусть эти бледные, чахлые, слабосильные, так сказать безжизненные дети, поживут в теплое время на даче или в деревне; пусть они насладятся всеми дарами благотворной весенней и летней природы, и вы увидите, как они без всяких медицинских пособий поправятся в здоровье. Если дитя, от природы или обстоятельств хилое, слабосильное, всегда будет в городе, особенно при неудобствах, неразлучных с городским местопребыванием, то оно обыкновенно впадет в какую ни будь важную скоротечную болезнь, от которой иногда и умереть…" [3, 1844 Прибавление к "Курским губернским ведомостям". 2 декабря. № 49. Часть неофиц. С.667-680].

Массовый характер дачная жизнь стала приобретать после отмены крепостного права. Русский художник, историк искусств А.Н. Бенуа писал: "Возникнув, как форма организации жизнедеятельности, усадебная, а впоследствии дачная традиция, формирует особый тип личности, к которому принадлежали все главнейшие деятели русской культуры XVIII и XIX столетий, создавшие прелесть характерного русского быта, такого спокойного, достойного, добротного, казавшегося утвержденным навсегда" [4, с.504-505].

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

В 1880-е гг. дачи стали использоваться не только для семейного отдыха, но и в учебно-воспитательных целях. Показательно, в этом плане, объявление учебного заведения Н.Е. Васильевой, размещенное в "Курских губернских ведомостях": "Цель учебного заведения подготавливать детей обоего пола для поступления в средне-учебное заведение в первый класс. Принимаю учениц для подготовки в институты и гимназии до 3-го класса; летом ученицы эти могут жить со мной на даче" [3, 1888. 29 марта. Часть неофиц.]. К слову сказать, само учебное заведение располагалось на углу Московской и Первышевской ул., в доме И.П. Беседина, с отдельным входом с Первышевской улице.

Топография дачных зон. Интерес к дачному отдыху стал особенно заметным на рубеже XIX-XX веков, хотя первые дачи на территории Курска появились гораздо раньше. Первоначально куряне старались обзавестись дачами непосредственно в городской черте, выбирая живописные уголки на берегах Тускари, в балках и пойме Кура. Свободных мест здесь было совсем немного, поэтому возможности для дачного строительства были ограничены, дачи приходилось снимать у местных жителей.

Дачными местами становились окраины Курска, как правило, из числа бывших городовых слобод (Солдатская, Черкасская, Рассыльная) и пригородные слободы - Пушкарная, Стрелецкая, Казацкая и Ямская. Традиция сдачи помещений под дачный отдых на окраинах Курска сохранялась и в начале ХХ в. Для лиц, занятых в городе, предлагались роскошные дачи с огромным садом в 7 мин. ходьбы от конечной остановки трамвая и в 3-х мин. - от реки Тускарь - в самом конце улицы Никитской [2, 1913. № 107].

Газета "Курская быль" за 1913 г. опубликовала объявление следующего содержания: "Очень дёшево сдаётся по Староостроженской улице, д. 7 дача о 5-ти комнатах со всеми удобствами, полторы десятины покоса, крыжовник, смородина и др. Спросить дворника" [2, 1913. № 107]. Дачи начинались и за Московскими воротами. Так в "Курском листке" в июне 1893 г. было размещено объявление следующего содержания: "Кухарка нужна хорошая. Ахтырская у., дача генерала Клюгенау" [2, 1913. № 107].

Немногим дальше от центра города располагались дачи пригородной слободы Пушкарной. При въезде в город по Московскому шоссе через Пушкарную слободу, можно было спуститься к реке Кур. Здесь находилась, так называемая, Аверинская дача - от имени уроженца курского края Петра Ивановича Аверина, бывшего обер-прокурора III департамента Сената, ранее состоявшего в службе при курском генерал-губернаторе А.А. Беклешове.

В последней четверти XIX в. с легкой руки неизвестного курянина в народе это местечко стали называть "Кинь-грусть!" [2, 1913. № 107]. В то время оно ассоциировалась, прежде всего, со Стезевой усадьбой, располагавшейся в 1½ версты от конечной остановки у Московских шпилей только, что введенного в эксплуатацию трамвая. На Стезевой даче, как стали именовать это место после открытия там минеральных источников, под дачи предлагались особняки и квартиры от 3-х до 10-ти комнат с печами. В рекламе особо отмечались достоинства этой зоны отдыха горожан: "Прекрасное, возвышенное местоположение, большой парк, купанье, железисто-щелочные источники для питья, гретые ванны". И всё это по цене от 40 до 400 руб. в год [2, 1904.15 июня].

На курских минеральных водах, в парке, имелись три источника, два для питья и один для ванн. Вода била из-под фосфоритных плит, а температура воды летом составляла +17 - +18 град. по Реомеру (+21 - +22°С). В 1892 году здесь был устроен курорт для лечения больных. По исследованию доктора Кашкадамова, вода этого минерального источника богата содержанием солей железа и в этом отношении занимает одно из первых мест в ряду не только русских, как говорится в исследовании, но и заграничных курортов. Употребление воды Курских источников рекомендуется врачами при всех тех болезнях, при которых признается полезным введение в организм препаратов железа. Сюда относятся анемии всякого рода и последствия различных хронических заболеваний (желудка, нервной системы и других). Воду можно пить прямо из источника и в газированном состоянии. Воды эти, по словам исследователя, стоят наряду с источниками Спа, Пирмонта и Дрибурга. На высоте холма выстроен большой, красивой архитектуры дом, с нумерами для дачников, по скату холма - аллеи и, у берега Кура, главный минеральный родник и небольшой пруд с купальнями [7, с. 30-31].

В ближний круг дач входила и Стрелецкая пригородная слобода: "Был еще один используемый жителями Стрелецкой слободы промысел - перевоз людей на лодках через реки, катание праздной публики, сдача многочисленных лодок на прокат. Катание на лодках было любимым развлечением курян, в особенности любило катание курское чиновничество, некоторые из них по этому поводу снимали на все лето себе "дачи" в Стрелецкой слободе" [8, с. 5].

Для многих курян центральных части города привлекательной для летнего дачного отдыха была Казацкая пригородная слобода: "Летом в слободе раздолье, и случайные жители её пользуются вполне дачной жизнью. Кругом зелень и благоухание расцветающих или расцветших садов, из которых раздаются песни соловьев и других певчих птиц. Как бархатным зеленым ковром покрыты площади улиц; зеленый и закрывая собой часть города, спускается с горы примыкающий к слободе Лазаретный сад, из которого вечерами несутся звуки музыки.

Почти при каждом доме есть плодовый сад, где родятся ягоды всех сортов, яблоки, груши, сливы: некоторые домохозяева от садов получают хороший доход. Когда поспевают ягоды и плоды, их собирают с веселыми, звонкими песнями. Всюду звучат эти песни, по всей слободе несутся они и с щебетанием птиц, с ликующею природой льют в сердце какое-то непонятное радостное чувство.

Одним плохо в Казацкой летом: негде освежиться купанием. Речонка Кур в летнее время почти пересыхает и местами, где поглубже, дно её сплошь покрыто тиной. Вообще слобода бедна водой. Несколько существующих здесь колодцев ранней весной, вследствие разлива Кура, заливаются грязной водой. Жители пользуются водой для чая из городских бассейнов, но обыкновенно для варки пищи берут воду из колодцев" [9, с. 123-124].

Привлекательными для отдыха на дачах "ближнего круга" были факторы близости от места постоянного проживания, возможность часто выезжать к местам службы или другим делам в город, наличие социальной инфраструктуры (общественный транспорт, базары и магазины). Главными же недостатками являлось дороговизна и сохранение городского ритма жизни.

Но большинство курян все же стремилась покинуть городскую черту. В начале 1870-х гг. дачная жизнь начала перемещаться в ближайшие к Курску местности - пригороды, а с середины 1880-х гг. наметился существенный рост интереса к этому виду сезонного отдыха: "…Теперь каждый год при наступлении весны только и разговоров о том, где лучше поселиться, чтобы провести лето и запастись здоровьем" [3, 1891. 3 июля. № 53. Часть неофиц.].

Центрами притяжения дачников были лес и вода. Но если небольшие леса и лесочки окружали город практически со всех сторон, то водные ресурсы определялись двумя реками: Тускарем, протекающим через Курск, и Сеймом - опоясывающим город в 5-6 верстах с юго-запада.

Лучшими считались дачи, находящиеся на реке Сейм. Причин на то было несколько: живописные пологие берега, песчаные пляжи, относительная удалённость от городской суеты, чистая вода с плавным течением: "Дачи по реке Тускари уступают Семьским прежде всего, в отношении существенной принадлежности дачной жизни - купанья: тускарная вода и мутнее, и тяжелее семьской; семьская вода легка, прозрачна и действует чрезвычайно освежающе. Это всякому курянину известно" [3, 1890. 28 августа. № 65. Часть неофиц.].

Но северо-восточное дачное направление имело и свои козыри: "Что касается местоположения по Тускари, то, по нашему мнению, дачники посемьяне [нe] богаты такими открытыми и роскошными видами, какие развертываются, например, с дач села Сапогова, а ещё лучше - с дачи, принадлежащей Курскому женскому монастырю.

Представьте себе: у подошвы горы, на который вы стоите, извивается серебристой лентой Тускарь; далее - луг деревни; затем покинутый и как будто осиротелый старинный Коренской шлях; еще дальше протянулся железнодорожный путь, по которому снуют поезда, а на самом краю горизонта раскинулись леса. Правый берег Тускари, по которому расположены здешние дачи, довольно высок и большею частью покрыт лесом" [3, 1890. 28 августа. № 65. Часть неофиц.].

Первоначально излюбленным местом и центром летней дачной жизни на северо-восточном направлении от Курска являлась деревня Сапогова (именно в такой транскрипции было принято писать название этой деревни до революции). С одной стороны - красивая местность (деревня располагалась на высоких лесистых холмах правого берега реки Тускарь), с другой - относительная близость города (в 8 вёрстах от северо-восточней курских окраин Курска) делали это место весьма привлекательным для дачников.

В местности под общим названием "Сапогова", ближе к Курску находился участок земли, принадлежавший Курскому губернскому земству, где размещалась психиатрическая больница и некоторые другие земские учреждения. Далее следовала собственно Сапогова - довольно обширное селение; несколько далее шла другая часть Сапогова, иногда называемая хутор Березняки. И, наконец, еще далее на север шли несколько крестьянских усадеб, расположенных отдельно и от деревни с хутором, да и по отношению друг к другу.

Проживали в Сапогова и округе крестьяне - достаточно зажиточные, сколотившие свое благосостояние возделыванием полей и огородов, в том числе и за счет выращивания ягод, сенокосами, добычей камня и т.п. Территория Сапогова располагалась на возвышенном месте, через лог от нее находилась деревня Овсянникова. Но в Овсянниковой уже не было дач, прежде всего потому, что в этом месте река Тускарь далеко отступала к востоку, а наличие водоема было почти непременным условием дачного сезона.

Напротив Сапогова, за рекой лежала деревня Каменева с белеющим силуэтом церкви и линией московско-курской железной дороги на горизонте. Одним словом, вид был впечатляющий и успокаивающий расшатанные городской жизнью нервы обывателей.

Если сравнивать эту местность с южной и юго-восточной дачной зоной, то ситуация выглядела следующим образом: "Что касается местоположения по Тускари, то, по нашему мнению, дачники-посемьяне не богаты такими открытыми и роскошными видами, какие развертываются, например, с дач села Сапогова, а ещё лучше с дачи, принадлежащей Курскому женскому монастырю.

Около деревни Сапогова, да и в ней самой находилось довольно много дач - от достаточно больших и дорогих, до маленьких и, понятное дело, не особенно удобных и благоустроенных. Как говорятся, каждому - по кошельку… Сначала дачи сдавали только сами владельцы недавно построенных в этой местности дач - Ребиндер и Самойлов. Но уже к началу 1890-х гг. некоторые из крестьян Сапогова выстроили маленькие домики для предложения летнего отдыха. Эти маленькие дачи (горожане называли их в шутку "хижинами") были разбросаны среди садов и лесов, что, несомненно, живописно и практически иллюстрировало главную цель дачного периода - восстановление потерянных за время зимы сил.

В определении места выбора летнего отдыха влияние оказывали многочисленные факторы, в том числе и социальные. Жители Сапогова считались народом спокойным, тихим, так как казенной продажи вина и пивных лавок здесь не было. Не менее существенно было и то, что в Сапогова можно было найти всё, что нужно дачнику: молоко, мёд, овощи "с грядки" и фрукты "с ветки", родниковую, холодную до боли в зубах, воду и палящее солнце, от которого каждый легко мог укрыться в тени садов и перелесков или струящихся водах чистой здесь (до впадения в город) реки.

На левом берегу Тускари, юго-восточнее Сапогова были еще дачи в деревнях Вырки и Щекинка (сейчас эта местность называется Щетинка), но здешние низменные места давали сырость, что делало их слабыми конкурентами Сапогова. О дачах в Щекинке пишет в своих воспоминаниях И.И. Пузанов (1885-1971), выдающийся зоолог, зоогеограф, поэт и переводчик, уроженец Курска, происходивший из семьи местных купцов: "Начиная с 1893 года, мы стали ездить на дачу не в дальнее Касиново, а в Щекинку, находившуюся на расстоянии всего пяти верст от города. Насколько воспоминания мои о Касинове смутны и отрывочны, настолько впечатления Щекинки отчетливы и полны. Я и сейчас могу со всеми подробностями нарисовать план усадьбы, деревни и ее ближайших окрестностей. Подобно Касинову, имение Щекинка перешло из дворянских рук в купеческие. Первыми владельцами ее были помещики Щекины, а после продажи имения - богатые купцы Перёпелкины, вернее, вдова Перепелкина Александра Матвеевна с сыном Николаем Федоровичем и дочерьми, из коих я отчетливо помню лишь младшую - очкастую перезрелую деву Софью Федоровну. Перепелкины были богатые мукомолы: в Щекинке у них была огромная турбинная мельница, оборудованная усовершенствованными машинами; в Курске, на Херсонской улице - бакалейный магазин.

Имение Щекинка было весьма благоустроено. Оно было расположено на берегу чистой речки Тускорь, перегороженной в этом месте большой шлюзованной плотиной, поднимавшей воду для питания турбин. На правой стороне реки раскинулся большой сад, вернее, парк, площадью десять десятин. В углу парка, примыкавшем к реке, среди прекрасных цветников, возвышался большой, красивый хозяйский дом - хотя, и деревянный, но весьма стильный и благоустроенный. Хозяева не сдавали его внаем, а жили в нем летом сами" [10, с.35-36].

Самыми ближними к городу с юга были дачи в Ламоново и Рышково. В "Курских губернских ведомостях" за 1873 г. помещено объявление о найме дач: "В деревне Ламоново, по Курско-Харьковскому шоссе, в 5 верстах от Курска отдаются на летнее время три дачи. Видеть и о цене узнать можно во всякое время в Ламонове от прикащика имения Дурново" [3, 1873. 16 марта. № 21]. О рышковских дачах имеется следующая информация: "При селе, в имении графини Клейнмихель, дачи разбросаны по левому, довольно низменному и сырому берегу Семи. Разбиты дачи отдельными изящными домиками среди леса, расчищенного в виде парка и приспособленного для прогулки дачников, здесь же устроены качели и некоторые гимнастические приспособления, на реке Семи устроены купальни. Сообщение с Курском по шоссе удобное и близкое. Существенный недостаток этих дач тот, что во всякую пору дачного сезона, даже в самую жаркую и сухую, здесь бывает сыро, и, кроме того, комары упорно и ожесточенно одолевают дачников" [3, 1890. 28 августа. № 65. Часть неофиц.].

С 1875 г. существовали дачи Е.Ф. Пожидаевой - жены инженера Курской губернской земской управы А.А. Пожидаева, которые находились в 10 верстах от Курска в имении Дурнева. Лес, купание в Сейме, сухая здоровая песчаная местность… [6, 1909. 3 июня. № 120]. В конце 1880-х - начале 1890-х гг. новые дачные строения появились на правом берегу Сейма, по ту сторону Харьковского моста, в деревне Дурневой, в имении помещика А.П. Зеленцова, в местности, которую в Курске обыкновенно называли "Клюквой". Местность здесь более возвышенная и потому более здоровая по сравнению с Рышково. Все дачи в Дурневой были сгруппированы около треугольной площади, и представляли собой, как-бы дачный городок. Большая часть дачных домиков была разбита параллельно широкой аллее, в виде стройного ряда закутанных в зелени павильонов. Лицевая (фасадная) сторона дачных домиков была обращена на треугольную площадку, застроенную разного рода гимнастическими снарядами, а задняя их сторона была обращена к лесу, где, замаскированные деревьями, стояли кухни и располагались дачные дворики. Дачи эти нравились курянам, они все были заняты практически полностью [3, 1890. 28 августа. № 65. Часть неофиц.]. Дачные домики А.П. Зеленцова располагались в сосновом и смешанном лесу, через который вела дорога из Курска, располагаясь от неё по правую сторону. Эти дачи представляли собой большие и малые дома, отделанные в русском стиле [3, 1891. 3 июля. № 53. Часть неофиц.].

Там же на правом берегу Сейма, по северную сторону Харьковского моста, в лесу, расположились дачи г. Рудакова. "Дачи эти производят в высшей степени симпатичное впечатление. Берег реки Семи здесь довольно высок и обращен на полдень, вследствие чего здесь о сырости не может быть и речи, точно так же и жарко быть не может, так как дачные домики в тени леса. Купанье здесь под рукой, так как дачи находятся над самой рекою, дачные домики устроены без всяких претензий и покрыты (за исключением одного) соломою. Дачники не заботятся здесь много о своих нарядах. Нигде, таких как здесь - веселых, загорелых и здоровых лиц не встречается", - писали "Курские губернские ведомости" [3, 1890. 28 августа. № 65. Часть неофиц.].

В той же стороне, только несколько ближе находились дачи села Лебяжьего. Берег реки здесь также возвышен и сух. Но большим недостатком этой местности являлось отсутствие леса: чтобы погулять по лесу, необходимо было переправиться на другой берег Сейма, а это было не всегда удобно.

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

Со строительством железнодорожной сети увеличился запрос на дачи, расположенные вдали от всякой городской суеты, конечно, не в глухомани, но достаточно удалённые от крупных населённых пунктов и железнодорожных станций. Вот примеры объявлений о сдаче такого рода дач внаем: "Две дачи отдаются в имении Г.Г. Васильева, в 4-х верстах от ст. Винниково, МКВЖД, меблированные, река, лес. За условием обращаться: Курск, Чикинская ул., кв. г. Рудинского, рядом с женской гимназией" или "Дачи отдаются в с. Букрееве, на реке Сейм, в 10-ти верстах от Курска и в 2-х верстах от первого разъезда Курско-Харьковской железной дороги, в имении Е.Д. Моисеевой. За условиями обращаться письменно: Курск, Золотаревская, Леониду Дмтриевичу Моисееву" [3, 1901. 4 мая. № 96. Часть неофиц.].

Дачная география расширялась по мере роста спроса и строительства дорог. В "Курском листке" часто размещались объявления о таких дачах: "Две дачи отдаются по Курско-Киевской ж.д., у платформы на 43 вер. Об условиях узнать у Павла Николаевича Цыбульского… Дача отдается в 5 комнат, с роялью, и со всеми надворными постройками в 5 вер. от ст. Золотухиной МКЖД, об условиях узнать Чикинская ул., д. Афанасьева у г-жи Ланиной" [2, 1885. 2 мая].

Потребность в таких удаленных дачах формировалась, в том числе, и за счет интереса столичной публики (петербургской и московской). Многие достаточно зажиточные, но не имевшие собственных поместий предприниматели, финансисты желали вывозить свои семьи на достаточно длинный весенне-летний сезон не на юг, а в более умеренные климатические зоны Европейской равнины, к которым, несомненно, относилась и Курская губерния.

Одно из описаний таких дачников содержится в записках М.В. Сабашникова, столичного книгоиздателя, золотодобытчика и сахарозаводчика. Весной 1895 г. он с братом Сергеем навестил свою знакомую, снявшую на лето вместо дачи заброшенную маленькую усадьбу на перепутье между Любимовским сахарным заводом (только, что купленный братьями Сабашниковыми) и железнодорожной станцией: "Белый никольский домик под красной крышей, утопая в зелени, приветливо маячил перед нашими глазами, пока мы, переехав по мосту реку и обогнув глинобитный, крытый соломой сарай, не въехали в обширный, поросший травой двор. Из кустов, обрамляющих двор, неслись, несмотря на дневное время, трели многочисленных прославленных курских соловьев, а из палисадника по ту сторону дома, обсаженного сиренью, находившегося в полном цвету, шел ее упоительный аромат. Окунувшись в эту захолустную благодать, я стал поздравлять Лидию Павловну с удачным выбором дачи. "Вы не видели еще ни вида с нашей дубовой рощи на горе, ни мельницы, у которой, наверно, русалки водятся!", - ответила мне, смеясь, Лидия Павловна …" [11, с. 184-185].

Дачная логистика. Дороги… От них зависело многое при выборе дачи. В Сапогова вела отличная дорога, с насыпями в овраге, мощеными булыжником примостовыми подъездами и вырезами на холмах. Эту дорогу для сообщения с лечебницей построило земство: "Через лог проведен хороший деревянный мост. Дорога эта ведет к так называемой колонии, но ею пользуются и дачники, так как от колонии до сапоговского района дач весьма недалеко. По удобству земская дорога не заставляет желать лучшего. Даже из западной части Курска можно доехать в два часа, причем экипаж катится довольно плавно и хорошо…

В дождливую погоду также можно доехать безопасно, и городской извозчик не откажется вести вас за "полтора рублика-съ". А недавно еще путь в Сапогову был ой, ой, ой как трудноват и с большими спотыканиями. Сначала путь шел по московскому шоссе, затем среди полей по крутой, узкой, даже не проселочной дороге, пересекал крутой овраг, где через ручей надо было ехать вброд, катился по местам по неровным, кривым и кособоким колеям, а по другим местам крепко оседал в грязи. Дорога эта называлась "Паровое", кажется, по названию длинного лога, доходящего почти до Курска. Впоследствии проложили дорогу через так называемую "Белую гору", через Кисловскую рощу к скиту Курского женского монастыря. После скита проезжали деревню Щуклинку…" [3, 1902. 29 июня. № 137. Часть неофиц.]. Новая земская дорога значительно сократило время, затрачиваемое дачниками в пути в Сапогова и округу.

В дачный посёлок А.П. Зеленцова, в Клюкву (10 верст от города) можно было добраться как собственным транспортом или извозчиком, так и линейкой владельца, что было чрезвычайно удобно для курян. А вот к числу главных неудобств этих дач может быть отнесено неблизкое и, благодаря песку, нелегкое сообщение с Курском.

На пригородные дачи, располагавшиеся от города в радиусе 8-20 вёрст, на лошадях добирались от полутора до трёх часов. Уже сама поездка, особенно для детей, вызывала массу положительных эмоций, вызванных возбуждением от самого факта движения и чудесными пейзажами, начинавшимися сразу с городских окраин: "Мои первые деревенские воспоминания связаны с летним пребыванием в деревне Касиново, в именье купца Дружинина, торговавшего на Московской улице игрушками. Касиново находилось в двадцати верстах от города, так что, ехали туда часа три" [10, с.32].

Условия аренды и проживания. Летняя жизнь курян начиналась с утомительного, но обещавшего вскоре приятное времяпрепровождение переезда из городской квартиры на дачу. Прибегнем снова к воспоминаниям И. Пузанова: "Как только становилось совеем тепло, начиналась укладка вещей для выезда на дачу, причем, вещи шли подводой, запряженной добродушным тяжеловозом "Чалым", который верой и правдой прослужил у нас не менее пятнадцати лет. Мы же, дети, с матерью, гувернанткой и мамкой, отправлялись в фаэтоне или даже карете - по необходимости, наемных, ибо и выездных лошадей отец в то время, сколько помню, еще не держал" [10, с.31].

Такой переезд являл собой, надо сказать, весьма живописное зрелище. Вывозилось множество домашнего скарба и даже городская мебель. По улицам Курска, переваливаясь с боку на бок, тянулись скрипучие возы, загроможденные комодами, шкафами, стульями и прочими пожитками. Пустой дом, без мебели, можно было снять дешевле.

Подробное описание одной из таких дач приводит И.И. Пузанов: "Подъезжая к деревне, приходилось пересекать огромную глубокую долину, или, как у нас говорили, - лог. В именье въезжали по аллее огромных серебристых тополей. Чтобы подойти к дому - небольшому помещичьему дому с мезонином, который сдавал нам Дружинин, надо было пройти небольшим палисадником. Центральная большая комната дома, полутемная от нависшего балкона и больших деревьев, окружавших дом, выходила в довольно большой сад, за которым простиралось поле. На краю этого поля заманчиво маячила группа диких груш, бывшая, однако, для меня вне пределов досягаемости, ибо мои экскурсии ограничивались садом, палисадником и упомянутой аллеей серебристых тополей. ?…? Помню, как меня, городского мальчика, поразил шум листвы величественных серебристых тополей, когда я проснулся утром, на другой день после приезда!" [10, с.32].

Особенно модными среди дачников считались дома с террасами и балкончиками. Разговор нанимателя с хозяином чаще всего начинался с вопроса: "А терраса есть?". И вот, желая прельстить потенциальных дачников внешним видом нехитрых дачных построек, многие хозяева перестраивали крестьянский дом "под городскую дачу". Надстраивали второй этаж, прилаживали балкончик. "Для красоты" пристраивали наружные лестницы, украшали крышу коньками и петушками. Для многих селян сдача дач <городским> внаем становилась основным источником дохода. Перед окнами дачки вкапывали десяток березок, разбивали небольшой палисадничек, непременным атрибутом которого становилась знаменитая акация. Это неприхотливое растение заменяло дачнику и лес, и рощу, и вообще природу. Двор же оставался во владении крестьянина. В деревне Шуклинка, кстати, предлагались дачные дома и в пять комнат [6, 1913. № 115].

Снять дачу на 3-4 месяца обходилось дешевле проживания в городской квартире. За домик с мебелью, ледником, отдельной кухней, расположенный в Дурнево, в зависимости от площади просили 65, 90 и 100 руб. за сезон [6, 1909. 3 июня. № 120].

Снова прибегаем к воспоминаниям И.И. Пузанова, где он рассказывает об условиях дачного проживания в Щекинке: "Мы занимали небольшой деревянный дом уже за пределами парка, но в ближайшем его соседстве. Задним фасадом дом этот выходил на реку, так что, по утрам на потолке нашей комнаты играли яркие зайчики, отбрасываемые рябью реки. Перед главным фасадом был разбит небольшой палисадник, в который выходила крытая терраса. Здесь мы пили чай, а иногда обедали. Перед домом был большой двор, с колодцем посередине, а по левую сторону двора - хозяйственные постройки: конюшни, коровники, кузня, у дверей которой я часами простаивал, наблюдая работу усатого кузнеца с помощником, здоровенным молотобойцем. Надо сказать, что Н.Ф. Перепелкин был страстный лошадник и держал завод рысистых лошадей, настолько благоустроенный, что выписывался даже наездник-англичанин.

По ту сторону парка находилась беговая дорожка длиною ровно в одну версту - так называемый "бег", где по утрам тренировали лошадей, запряженных в легкие беговые "американки". По пути к "бегу", примыкая к одной из сторон парка, возвышалась каменная церковь с зеленым куполом, а за скотным двором, по пути к широкому "шляху", ведшему в город, - большая рига и огромные скирды соломы. На север от усадьбы протянулась грязная деревушка Щекинка, в которой, кажется, все избы были с соломенными крышами. Усадьба Переделкиных являла пример большого, благоустроенного помещичьего имения, за долги перешедшего в купеческие руки" [10, с.36].

Конечно, если речь шла о столичных персонах, желающих отдохнуть в глубинке - Курской губернии, то их условия были более пространны и детализированы. Так, например, В.И. Черницкий, проживавший в Санкт-Петербурге, на Бассейной улице, в доме № 25, в квартире № 3 дал в "Курских губернских ведомостях" 20 октября 1881 г. (заранее!) следующее объявление об аренде помещения на будущий дачный сезон: "Требуется в Курской губернии, на лето, господское имение, близ Курска или уездных городов, не более 10 верст от города и 20 верст от железной дороги. Дом при усадьбе должен в себе заключать: семь чистых комнат вполне меблированных, людские и кухню; 12 кроватей с тюфяками, кухонную посуду, в должном количестве; столовую же не менее как на 20 персон. Кроме того, при усадьбе необходимы: двухместный крытый экипаж и к нему не менее двух лошадей; молочные скопы, как-то: молоко, сливки, яйца, творог и т.д., которые должны быть даны нанимателю не в ограниченном количестве. Внешний вид имения должен быть следующий: при усадьбе сад, если возможно, с цветами, близ усадьбы лес (желательно бы сосновый) [3, 1881. 20 октября. № 81. Часть неофиц.].

Но дачные помещения были достаточно разнообразны, кого-то могли устроить и вполне скромные условия. Точно так же дачники были снисходительны и к другим бытовым проблемам. К примеру, все лето приходилось бороться с дачной сыростью. Для борьбы с сыростью главным образом старались сочетать сухое тепло от печки с обыкновенным проветриванием. При этом считалось, что отопление стационарными печами, например, голландскими, малоэффективно и лучше использовать для этого переносные железные или чугунные печки. Существовали и другие, тоже довольно эффективные способы "осушения" дачного жилища. Например, на полу раскладывали в плоские тарелки небольшие куски негашеной извести. Впитывая сырость, известь гасится и распадается в порошок. Вместо извести иногда использовали древесный уголь.

Удачей считалось, если в доме есть хорошая печка, отапливающая сразу несколько комнат. Но в то время многие дачки-хибарки вовсе не имели ни печей, ни соответственно кухонь, и несколько семей стряпали в одной общей печи. Редкие дачники обзаводились для этого отдельной керосинкой. Воду для приготовления пищи добывали разными способами. Иногда ее брали из речек, еще достаточно чистых в то время. В некоторых местностях пользовались услугами водовозов. Но чаще всего питьевую воду брали из обычных колодцев с деревянными срубами, расположенных почти на каждом участке.

Прочие "удобства" располагались "во дворе". Выгребные и помойные ямы с довольно хлипкими деревянными стенками очищались всего один раз в год, да и то зимой.

На рубеже XIX-XX вв. в тихую и безмятежную, неторопливую дачную жизнь стали вторгаться достижения современной цивилизации. Появились граммофоны, фотоаппараты, велосипеды, автомобили, телефон. Начальник Харьковского почтово-телеграфного округа, во время своего пребывания в Курске весной 1890 г., имел встречу с городским головою, на которой предложил устроить в Курске телефонное сообщение. Условия пользования телефоном были следующие: за один телефон с протяжением провода не более 3 верст - 100 руб. в год, а за второй телефон помещающемся у абонента на этом же проводе - 50 руб. Допускались и коллективные абонементы, т.е. установка для нескольких лиц одного телефона, под ответственность одного лица, а равно дачные телефоны, для пользования лиц, живущих летний сезон за городом. Городской голова выразил свое сочувствие предполагаемому доброму делу. [3, 1890. 3 июня. № 120. Часть неофиц.].

Начало дачного сезона не было привязано к конкретной календарной дате. Все зависело от погоды. И. Пузанов пишет: "Как только становилось совсем тепло, начиналась укладка вещей для выезда на дачу…" [10, с.31]. Чаще всего, это были конец апреля или начало мая. Как правило, на даче задерживались до конца лета и даже - до первых осенних морозов: "Обычно мы задерживались на даче довольно долго - чуть ли не до первых морозов. В долгие осенние вечера читала мне вслух, причем, особенно мне запомнились стихи любимого ею Алексея Толстого. Перечитывая сейчас его "Алешу Поповича" и "Василия Шибанова", я всегда вспоминаю тесную светелку мезонина и укутанную платком фигуру матери, склонившуюся над книгой..." [10, с.34-35].

					
					Осень. Серые туманы
					Густы по утрам.
					Птиц пролетных караваны
					Подымают гам.
					Ряд начался дней учебных.
					Возвратились с дач.
					Нет квартир вполне удобных:
					Хоть садись и плачь! [2, 1885. 15 сентября].

Но иногда съезжать в город приходилось раньше. Так, например, из-за неблагоприятной погоды (постоянные затяжные дожди) некоторые дачники в 1888 г. из окрестностей начали уже перебираться в свои дома и квартиры в Курске в начале августа месяца [3, 1888. 9 августа. № 60. Часть неофиц.].

Дачная повседневность и досуг. Просыпались поздно, день проводили в праздности, дремали после обеда. Хозяйственную деятельность развивали единицы, разве что разбивали цветочные клумбы. Никаких огурцов, томатов, а тем паче - картофеля. Всего этого и так было вдоволь в окрестных крестьянских хозяйствах, да ещё и дёшево. Конечно, в сезон цены поднимались, но с городскими рыночными они не шли ни в какое сравнение. Разносчики приносили ягоды, и дачницы охотно варили варенье. Сами же дачники в лес за ягодами или грибами ходили редко, хотя случались исключения. Многие местные торговцы в течение всего лета давали овощи в кредит. Время оплаты приходило в конце сезона. Мясники, зеленщики, дровяники и булочники начинали приносить счета. Главы семейств недоумевали, как можно было всего-то за три-четыре летних месяца употребить такое огромное количество еды, зелени и овощей.

К.А. Коровин "За чайным столом" (1888)

Загородная жизнь курской публики состояла в основном из гуляний, купаний, концертов и любительских спектаклей. Непременными атрибутами дачных поселков конца XIX - начала ХХ веков были летние театры, концертные эстрады, даже спортивные сооружения - футбольные поля, площадки для крокета и тенниса. Поэтому, несмотря на жалобы дачников на летнюю скуку, их жизнь сейчас представлялась вполне привлекательной.

Часто наведывались в гости к соседям, совершая как пешие прогулки, так и поездки в экипаже, а порой и просто в крестьянской телеге, пышно покрытой соломой или сеном и ковриком, уложенным поверх. Друг к другу ходили зачастую вовсе без предупреждений, "запросто" - отказ от городских формальностей создавал атмосферу демократизма. Соседями могли оказаться горожане разного социального статуса, и общение было подчеркнуто дружественным. Однако иллюзия близости сохранялась лишь на время дачного сезона. Правила этикета предписывали "…не придавать большого значения дачным знакомствам…" и не пытаться "…скрепить связь, которая должна быть разорвана переездом в город" [12, с. 111].

Для мальчишек было занятным наблюдать за работой кузнеца или конюха, а девочек привлекали занятия дворни и крестьян по уходу за домашней птицей, кроликами, телятами. И.И. Пузанов пишет: "Как это ни странно, Щекинка единственный раз в моей жизни дала мне возможность ознакомиться с сельскохозяйственными работами и бытом среднерусского крестьянина. Я очень любил смотреть на работу большой молотилки, приводимой в движение конной тягой. Страшная пасть ее, из которой, под напором усаженного шипами барабана, с хрипом вылетала струя обмолоченной пшеницы, внушала мне уважение, которого не могли внушить мужики и девки, мерными ударами цепов молотившие рядом на току, или синие веялки, приводимые в движение двумя бабами. Несколько раз мы осматривали и огромную трехэтажную мельницу-крупорушку Перепелкиных, оборудованную новейшими машинами с сильными электромагнитами для извлечения железных осколков. Огромные турбины, в которые вода поступала из деревянной "скрыни", напоминали мне механизмы "Наутилуса".

Больше всего сельскохозяйственные работы привлекали внимание осенью, когда приходили на работу партии хохлушек в коротких юбках, с голыми, по колено, ногами. Одной из специальностей этих хохлушек, было замешивание ногами глины и навоза, которыми вымазывались плетеные стены амбаров. Резко отличались от них свои, великорусские девки, часто работавшие в перепелкинском саду. Отличались не только костюмами, но и песнями - частушками вроде "Мировой судья - не папаша, не рассудит дело наше" или "На машине гудок медный, а мой милый худой-бледный". Помню, эти девки как-то пристали ко мне в саду, уча меня неприличным словам, пока я не пригрозил им застрелить их из моего игрушечного ружья, стрелявшего картечью" [10, с.39-40].

Вообще, летние месяцы на даче положили начало знакомству многих городских детей с природой: гуляние по садам и ближайшим лескам, отдых у пруда или на реке - всё это сопровождалось сбором грибов и ягод, растений и цветов, изготовлением гербариев и первым этимологическим и зоологическим опытам: "Неугомонная Ида Матвеевна [гувернантка - В.Р.] научила меня ловить бабочек и морить их эфиром, который назывался у нас с ней "эфиром эфировичем". Гораздо более поучительными были новые для меня опыты по выведению бабочек из гусениц в стаканах, завязанных продырявленной бумагой. Особенно мне нравились полосатые гусеницы, из коих, после длительной стадии горбатой куколки, выходят желтые хвостатые красавцы - махаоны. Однажды Ида поймала и заспиртовала для меня в аптечном пузырьке ящерицу с регенерирующим хвостом" [10, с.33].

Было и множество других детских развлечений: качели, "гигантские шаги", игры в лапту и городки и др. И. Пузанов пишет: "Однажды отец задумал устроить нам на даче качели, которые и были воздвигнуты за его счет деревенским плотником. Чтобы привести их в готовность, то есть, окрасить, ввинтить крючки и привязать к ним веревки, он привез из города своего дальнего родственника, Худокормова, пропившего свой капитал и занимавшегося малярным ремеслом" [10, с.34].

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

Близость воды (Тускарь, Сейм) делало возможным не только купание, но и совершение лодочных прогулок. У кого-то это были частные лодки для личного пользования, как, например, у семьи Пузановых: "… Жизненный опыт мой обогатился частыми поездками на лодке, которые я полюбил со всей страстью… Собственно говоря, лодка появилась у нас еще в 1894 году. Однажды стены нашего домика заколебались от громоподобных раскатов чьего-то феноменального баса, рядом с которым полный и басистый голос моего отца казался каким-то щебетанием. Оказалось, что голос принадлежал некоему Белохвостову - воспитателю курского реального училища, одновременно владельцу лучших в городе купален и целой флотилии прокатных и продажных лодок. Оказалось, что отец, купив у Белохвостова лодку, пригнал ее вдвоем с ним вверх по Тускорю до самой нашей дачи. Итак, у нас появилась лодка! Так как нижний плес реки, от Щекинки до Курска, живописностью не отличался, надо было перетащить лодку через плотину и поставить ее у перепелкинской пристани, около мельницы, что и было сделано" [10, с.40].

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

В других случаях лодки были прокатные, наемные. Но картина, когда по реке лодка с мужчинами на веслах, женщинами и детьми на борту величаво проплывала у селений, была частым явлением. Инициативный Белохвостов в 1890 г. организовал прогулки на большой колёсной лодки, ходившей по воскресеньям по реке Тускарь от пристани Белохвостова до Боевой дачи с платою за проезд в 5 коп. с персоны [2, 1890. 9 июня].

Порой в лодки забирались шумные компании подвыпившей молодежи, с гитарами или балалайкой, и тогда добра не жди - часто лодки переворачивались, а находившихся там гуляк, зачастую вместе с дамами, приходилось извлекать из воды случайными очевидцами "оверкилей". К сожалению, дело могло закончиться и трагедией: в то время не только Сейм, но и Тускарь были достаточно глубокими, с сильным течением, водоворотами и омутами. Курские газеты неоднократно сообщали о таких печальных эпизодах.

В конце XIX века в курских дачных поселках появились зловредные, с точки зрения дачников, "дачные пугалы" - "моменталисты" и велосипедисты. "Моменталисты" - владельцы аппаратов моментальной фотографии, маскируясь под энтомологов, из засады запечатлевали курьезные, а чаще купальные сценки. Разумеется, фотографии были отсылаемы самим персонажам и их ближайшим родственникам. Зачастую, с целью шантажа и получения денежного выкупа. Хотя есть множество примеров формирования семейных фотоальбомов. Известна большая коллекция любительских фотографий семьи Льва Васильевича Киреевского, где наряду с домашним городским бытом запечатлен и летний отдых 1900-х гг.

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

Велосипедистов тоже не любили. Для того чтобы извести этих возмутителей спокойствия с их стремительным передвижением и звонками, дачники нередко перекапывали канавами дороги.

Мальчишки травили их собаками, да и взрослые бросали вслед, чем попало. Особенное же возмущение степенных граждан вызывал чрезмерно, по понятиям того времени, обтягивающий наряд велосипедистов. Но постепенно дачники к ним привыкали и даже сами массово садились на велосипед.

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

Вероятно, для той части городского населения, которая привыкла к благам цивилизации в виде театров, концертов, балов или традиционных прогулок с демонстрацией костюмов по Московской и Херсонской в Курске, жизнь при таком "ничегонеделании" могла показаться весьма сонной и убогой. Такая дачная атмосфера, полная звенящей пустоты, ярко отражена в стихотворении "Мухи" Саши Черного, написанном в 1910 г.:

 На дачной скрипучей веранде
 Весь вечер царит оживленье.
 К глазастой художнице Ванде
 Случайно сползлись в воскресенье
 Провизор, курсистка, певица,
 Писатель, дантист и девица.
 "Хотите вина иль печенья?" -
 Спросила писателя Ванда,
 Подумав в жестоком смущенье:
 "Налезла огромная банда!
 Пожалуй, на столько баранов
 Не хватит ножей и стаканов".
 …
 Наелись. Спустились с веранды
 К измученной пыльной сирени.
 В глазах умирающей Ванды
 Любезность, тоска и презренье:
 "Свести их к пруду иль в беседку?
 Спустить ли с веревки Валетку?" …  [13].

 

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

Но, впрочем, были примеры и иного свойства. Уже в конце 1880-х гг. на даче Н.Г. Самойлова в д. Сапоговой стали устраивать спектакли любители драматического искусства. 28 июня 1888 г. "Курские губернские ведомости" информировали своих читателей: "В Сапоговой, на дачах Самойлова, на вновь устроенной сцене на днях любители драматического искусства начнут давать спектакли: будут идти комедии и водевили; сцена довольно обширная и при ней две уборных. Говорят, одной из первых пьес пойдет "Урок дочкам"" [3, 1888. 28 июня. № 48. Часть неофиц.].

Спектакль состоялся 3 июля. Несмотря на неблагоприятную погоду, а лето было очень дождливым, постановка пьес "Урок дочкам" и "Которая из двух" привлекла внимание зрителей. Публика, к числу которой относились не только дачники, но и приехавшие из города обыватели, провела время весело и оживлённо, устраивая артистам и постановщикам бурные овации с многочисленными выходами на "бис". Особенно много аплодисментов пришлось на долю режиссера (он же и устроитель театра) С.А. Байкова. А завершился этот театрализованный вечер декламацией широко известного курской публики чтеца Крылова. В общем, как писали газеты "Постановка пьес, аксессуары и бутафорская часть отличались совершенством" [3, 1888. 5 июля. № 50. Часть неофиц.]. По самым скромным подсчетам на спектакле присутствовало более ста человек.

Из коллекции семьи Киреевских. Архив О.М. Радина

Следующий "дачный" спектакль (уже второй по счету) состоялся 15 июля 1888 г. Благоприятная погода способствовала большому стечению зрителей, большая часть которых прибыла по этому случаю из города, а остальные - жители деревни и дачники. В этот раз были "даны" три пьесы: "На хлеб и на воду", "Доктор - пациент" и оперетта "Школьный учитель". Все спектакли, по мнению присутствующих, прошли удачно: "Ансамбль, срепетовка и постановка были безупречны. На долю исполнителей выпало немало аплодисментов" [3, 1888. 19 июля. № 54. Часть неофиц.]. По окончании спектакля состоялся фейерверк.

Третий спектакль, теперь давали "Провинциалку" И.С. Тургенева и пьесу "Не зная броду, не суйся в воду" прошел 24 июля. Зрителей собралось больше, чем на двух предыдущих. Особая благодарность была выражена и хозяину дачи Н.Г. Самойлову и режиссеру С.А. Бойкову. А по завершении спектакля были показаны живые картины, что также пришлось по душе благодарной публики [3, 1888. 29 июля. № 57. Часть неофиц.].

6 августа состоялся четвертый спектакль любителей драматических искусств. На этот раз были поставлены сцены Трофимова "На песках" и одноактный водевиль Соллогуба "Беда от нежного сердца". Похвала прессы была поскромнее: "пьесы сыграны весьма удовлетворительно", "декорации и обстановка были вполне приличны", но и аплодисменты, и подарок С.А. Байкову свидетельствовали о сохранении зрительской любви к этому летнему развлечению. В антракте оживление вызвал известный в Курске артист Ю.К. Стрешнев, пропевший несколько музыкальных пьес [3, 1888. 9 августа. № 60. Часть неофиц.]. И снова ликование, и снова фейерверк, разорвавшие сельскую тишину. Завершился дачный театральный сезон спектаклем, состоявшемся на даче Н.Г. Самойлова в Сапоговой 15 августа 1888 г. [3, 1888. 19 августа. № 63. Часть неофиц.].

Перед дачами в Клюкве, как мы уже писали, находилось довольно большое открытое пространство, занятое вокзалом - эстрадой для музыки, где дачники встречались для общей беседы и игры в карты - такой своеобразный дачный клуб. Кроме того, здесь устраивались спектакли для взрослых и детей, последние могли также воспользоваться различными аттракционами: гигантские шаги, качели, карусели, крокет и т.п.

23 июня 1891 г. зрителям был представлен домашний (было бы точнее сказать "дачный") любительский спектакль, состоявший из двух частей: водевиль "Лучше никогда, чем поздно" и оперетка в 2-х действиях "Женское любопытство". Этот день стал настоящим праздником не только для обитателей дач: уже с утра из Курска потянулись пролётки и линейки со зрителями, а к вечеру к "театру" потянулся в большом количестве деревенский люд. Помимо освещения фонарями собственно дач, на площади перед вокзалом на высоких столбах укрепили и зажгли факелы. Только перед сценой были рассажены сотни зрителей из благородной публики, а вокруг толпилось ещё множество простого народу, бурно и неподдельно выражавших свой восторг от исполнения пьес. Самодеятельные артисты своею бойкой и свободною игрою заставили присутствующих забыть, что перед ними простые любители, а благодарные зрители восторженно принимали театральное действо [3, 1891. 3 июля. № 53. Часть неофиц.].

С уходом тёплых дней и более ранним приходом сумерек менялся и досуг дачников. В долгие осенние вечера для детей (да и взрослых) читали вслух как свои сочинения, зачастую навеянные дачным отдыхом, так и классические произведения. Как видим, несмотря на сетования отдельных дачников на летнюю скуку, дачная жизнь была насыщенной и разнообразной. Ее неуловимое очарование, определяемое временным бытием между прошлым и будущим, зимой и осенью, состоянием ничем не обязывающим и поэтому расслабленным и тягучим, подчеркнул в своем стихотворении А. Блок:

		 Там дамы щеголяют модами,
		 Там всякий лицеист остер -
		 Над скукой дач, над огородами,
		 Над пылью солнечных озер.

		 Туда манит перстами алыми
		 И дачников волнует зря
		 Над запыленными вокзалами
		 Непостижимая заря [14].

Источники и литература

1. Чехов А.П. Вишневый сад. М., 2014.

2. Курский листок: газета общественной жизни, политики, литературы, промышленности и торговли. Курск.

3. Курские губернские ведомости. Прибавление к Курским губернским ведомостям.

4. Бенуа А. Н. Мои воспоминания: в 5 кн. М.: Наука, 1980. Т. I. Кн. I-III. 711 с.

5. Курские губернские ведомости. Часть неофиц.

6. Курская быль: ежедневная газета. Курск.

7. Танков А., Златоверховников Н. Путеводитель по городу Курску // Курский сборник с путеводителем по городу и планом города. Приложения / Изд. Курского губ. статистического комитета. Вып. I. Курск, 1901. С. 1-86.

8. Курский край. История округа в истории города. Ч.1.: Научно-исторический журнал. № 11. Курск, 2002. 64 с.

9. Золотарев Я. Пригородная слобода Казацкая (этнографический очерк) // Курский сборник. Вып. II. Курск, 1902. С. 115-132.

10. Пузанов Иван. Мемуары. В 2-х т. Т. 1. Одесса, 2014. 572 с.

11. Записки Михаила Васильевича Сабашникова. М., 1995. 588 с.

12. Жизнь в свете, дома и при дворе: издание редакции журнала "Вестник моды". СПб.,1890. 142 с.

13. Саша Черный. Собрание сочинений в 5-ти томах. М: Эллис Лак, 1996. Цит. по: https://klassika.ru/stihi/chernyj/na-dachnoj-skripuchej.html.

14. Блок А. Поэзия Серебряного века // Литературный портал. Золотая поэзия // http://www.goldpoetry.ru/blok/index.php?p=855.

Автор выражает благодарность О.М. Радину за возможность использовать фотографии из коллекции семьи Киреевских.

Статья опубликована в книге: События и люди в документах курских архивов. Вып. XIX. Курск: ООО "Евромастер", 2020. С. 33-53.