автор: В.СТЕПАНОВ.

ДВОРЯНСКАЯ МОРАЛЬ

Известно, что в царской России на дворянских выборах проявлялись далеко не лучшие качества людской морали: преследование личных интересов, своеволие, необразованность, распущенность, отсутствие твердых нравственных начал.

В 1804 году дворянство Дмитриевского уезда Курской губернии избрало своим предводителем некоего Д. Тютчева, находившегося в то время под судом и одновременно под присмотром губернского предводителя дворянства и полиции.

Надо сказать, что тип этот относился к известному сорту людей дерзких и грубых. Его обвиняли в нанесении побоев священнику, в самогоноварении, в сокрытии беглых крестьян, в дерзких набегах на помещичьи усадьбы с целью грабежа, в порубке чужих лесов, даже краже борзых собак у помещика Очекулина. Конечно, губернатор П.Н. Протасов не мог согласиться с мнением Дмитриевских дворян и утвердить по существу преступную личность в должности их предводителя, что вызвало со стороны Д. Тютчева многочисленные жалобы в столичные инстанции. Кроме того, он усердно объезжал местных помещиков, нагло собирая на себя у них положительные характеристики. Все это тотчас отправлялось в Санкт-Петербург.

Интересен ответ губернатора П.Н. Протасова на сделанный из столицы запрос, ярко характеризующий нравы той далекой эпохи: «Из числа подписавшихся на данном Тютчеву одобрении, действительный статский советник Анненков, человек по службе и образу жизни почтенный, был мною спрашиваем о причине подписания им одобрения Тютчеву, с сожалением отозвался мне, что подписал по неотступной его просьбе. На письменное же мое о сем к нему требование ответствовал он, что Тютчев, не быв ему почти совсем знаком, приехал к нему утром, настаивая убедительною просьбою подписать одобрение, в чем ему, в своем доме, отказать не мог, считая невежливостью и чтобы он отказа не отнес к грубости».

Следует отметить, что в своем личном письме курскому губернатору Анненков чистосердечно просил его не утверждать Д. Тютчева в должности уездного предводителя. Такое двуличие и беспринципность в поведении многих дворян определялось опасением быть оклеветанным не только одним человеком, но и целой группой людей, сознательно лгавших на тех, кто искренно старался преградить путь для мошенничества и всяких злоупотреблений.