собирать. Нет, не подумайте, что милостыню, словно нищий. Монеты не ходячие, старинные всякие. Конечно, и не старинные тоже.

К нему даже из Ленинграда приезжали. Иной – купить какую-либо, другой – сменять…

А тут война. И уж немцы вот-вот в Курск войдут. Засуетился Ивашка, не знает, что делать с собранным добром. Ехать и везти с собой почти два пуда металла рискованно, в дороге всяко может быть. Да и тут, в доме, держать опасно.

Решил он припрятать все собранное в подземелье. Знал Ивашка одно такое, про которое никто, кроме него, не ведал.

Ну, и спрятал. И все было хорошо почти до самого освобождения от оккупантов. А перед самым приходом наших донес кто-то на Ивашку, что тот нумизмат, и потащили его к самому коменданту. Конечно, в домике его на Борзенковской все вверх дном перевернули: и полы подняли, и чердак переворошили, только ведь чего нет в доме, того и не найти. А что все монеты в подземелье, Горохов не признался, хотя и отхлестали его шомполами до кровавого месива на спине и ниже. Еле очухался. Уже наши Курск освободили, а он и подняться не может, чтоб встретить освободителей.

Лишь через неделю стал понемногу передвигаться. Выжил, одним словом.

Но тут новая напасть. Теперь пришел советский комендант, да еще и городской начальник с ним. Опять «за рыбу деньги»… Не может ли Горохов передать свои накопленные кружочки в фонд восстановления разрушенного города?

Развел Ивашка руками, как рыболов, показывающий, какую большую рыбу упустил… Нет, мол, ничего, все немцы взяли, да еще и чуть шкуру совсем не сдернули. Ну нет, так нет. На нет и суда нет. Поверили, не поверили – кто про то знает?!

К концу лета решил Ивашка навестить свой схрон. Осторожно пробрался к лазу в подземелье, и вот он уже там.

Включил фонарик, тихонько пробирается, а сердце ёкает. Сейчас, вот еще десяток – другой метров, и он на месте.

Да вдруг, что такое?! Яркий свет из глубины и окрик по-немецки:

– Хальт, хенде хох!

Что за наваждение? Оторопел Ивашка и даже фонарик выронил.

А над ним – автоматная очередь. Упал Горохов на землю да кубарем по подземелью к выходу. Вылетел на свет Божий и не поймёт, что такое? Война давно кончилась, а в подземелье ещё воюют…

Долго дома размышлял обо всём, но так ни к чему и не пришёл. Только решил всё-таки ничего никому не говорить. Обождать надо. Немцы или помрут там, или всё равно уйдут, не могут же без пищи и воды…

В октябре, когда пошла по земле первая снежная поземка, решил Ивашка вновь навестить свой схрон. Осторожно вошел. Было тихо, и он, по-кошачьи переступая ногами, стал углубляться в потайной ход. Но прошел всего лишь несколько метров, и вновь над его головой залетали пули. Автомат…

- 122 -