авторы: А.В. Зорин, А.И. Раздорский

ГЛАВА V

Курск торговый и ремесленный

Внутригородской торг

В курских оброчных книгах упомянуто в общей сложности 7 типов городских торгово-промысловых объектов: лавки^(*), полки, прилавки, скамьи, клети, амбары, харчевни. В 1639 г. в городе насчитывалось 92 лавки, 24 полки, 1 прилавок, 9 скамей, 2 амбара, 3 харчевни, 12 клетей; в 1641 г.— 67 лавок, 12 полок, 1 прилавок, 8 скамей, 2 амбара, 2 харчевни, 10 клетей; в 1649 г.— 49 лавок, 12 полок, 6 скамей, 7 клетей; в 1652 г.— 49 лавок, 13 полок, 5 скамей, 7 клетей; в 1653 г — 54 лавки, 17 полок, 5 скамей, 9 клетей.

В 1640-e гг., как видно из приведенных цифр, количество различных торговых и промысловых объектов в городе значительно сократилось: за десять лет — с 1639 по 1649 г.— число лавок, полок и клетей в Курске уменьшилось в общей сложности примерно в два раза, скамей — на 1/3, кузниц — более, чем на 1/3, а амбары и харчевни, упоминаемые в 1639 и 1641 гг., к 1649 г. вообще прекратили свое существование.

Интересно, что между 1641/42 и 1647/48 гг. зафиксировано также резкое сокращение таможенного сбора с розничной торговли — с 436,09 до 181,395 руб. Это означает, что обороты внутригородской розничной торговли сократились за этот период примерно в 2,4 раза. Таким образом, внутригородская торговля в 1640-е гг. в Курске оказалась в упадке.

В чем причины этого явления?

Первая половина 1640-х гг. была отмечена опустошительными набегами крымских и ногайских татар на Курский уезд, жители которого были одними из главных участников внутригородского торга. О масштабах разорения ближайшей к городу округи свидетельствует, например, тот факт, что в результате только одного набега в конце 1645—начале 1646 г. в Курицком и Подгородном станах татарами было сожжено и разрушено 8 сел и 129 деревень, 1641 чел. уведен в плен. Двумя годами ранее — в 1643 г.— разгрому подверглись два других стана — Тускарский и Обмяцкий, в которых враги разорили поместья и монастырские вотчины, сожгли церкви, села и деревни, сгубили весь хлеб [Анпилогов. 1972:48—50]. От набегов страдало не только население Курского уезда, но и жители самого города и прилегающих к нему слобод. Судя по приходным; окладным книгам жилых данных церквей патриаршего Казенного, приказа, в 1640-е гг. разорению подверглись некоторые курские храмы. Так, в 1647 г. из оклада были исключены церкви Дмитрия Солунского в Казачьей слободе и Введения в Ямской слободе, поскольку они «разорены от крымских людей, поп взят в полон и приходских людей никого нет» [Холмогоровы. 1913: 3—4]. Церковь Рождества Богородицы в Черкасской слободе в 1646 г. была опустошена до: такой степени, что ее решили не восстанавливать, а уцелевшую церковную утварь вместе с попом Василием отправили для строящейся соборной церкви в г. Карпов [Танков. 1914: 21].

Признавая за военно-политическими факторами основную причину запустения многих торгово-промысловых объектов в Курске в 40-е гг. XVII в., следует вместе с тем учитывать и другие обстоятельства, по которым те или иные оброчные места могли выбывать из обложения налогом. Первая такая причина — смерть владельца. Так, в отношении ряда лиц в оброчных книгах сказано, что к моменту уплаты оброка они умерли, а их жены «сошли с Курска безвестно». Некоторые оброчники на время или же навсегда убегали из города в другие города. Наконец, количество торгово-промысловых объектов могло уменьшаться в результате пожаров.

На рубежа 1630— 1640-х гг. большая часть оброчных мест города находилась в руках приборных служилых людей (курские дворяне и дети боярские этой деятельностью практически не занимались) и монастырских крестьян. Доля посадских людей здесь была незначительной. Это объясняется тем, что служилые люди по прибору традиционно занимали в составе населения пограничного Курска видное место. Что же касается жителей монастырских слобод, то они в 1630—1640-е гг. составляли основную массу тяглого населения города. В Курске в это время было широко распространено закладничество: посадские люди, стремясь ослабить тяжесть налогового бремени, переходили под юрисдикцию монастырских властей, обретая тем самым более благоприятное экономическое положение. Пользуясь различными налоговыми льготами, крестьяне курских монастырей могли заниматься торговлей и промыслами в несравненно более выгодных условиях, чем их земляки, оставшиеся на посаде. В 1639 г. в монастырских слободах насчитывалось 162 крестьянина и 21 бобыль, в 1645/46 г — 131 крестьянин и 304 бобыля. Уменьшение количества крестьян и резкое увеличение числа бобылей связано, по-видимому, с ухудшением положения населения Курска из-за татарских погромов [Анпилогов. 1972: 56].

В 1650-е гг. в социальном составе владельцев торгово-промысловых мест Курска произошли серьезные перемены. Прежде всего надо отметить, что часть монастырских крестьян, упомянутых в оброчных книгах 1639 и 1641 гг., к середине 1650-х гг была переписана в посад. Другим важным отличием является то, что к концу 1640—началу 1650-х гг. среди владельцев оброчных мест Курска снизился процент служилых людей, что можно объяснить их оттоком в новопостроенные города на Белгородской черте. Так, уже в оброчной книге 1641 г. относительно 9 курских служилых людей, владевших различными торгово-промысловыми объектами, было сказано, что они «сошли» из Курска в города Вольный и Хотмышск.

К 1690-м гг. количество и состав торговых мест в Курске претерпели существенные изменения. Число лавок за 40 лет — с 1653 по 1693 г.— увеличилось почти в три раза (с 54 до 146), а число полок — в два раза (с 17 до 37). Количество клетей же, наоборот, сократилось — с 9 до 4. В 1693 и 1695 гг. среди городских торговых объектов не упомянуто ни одной скамьи. В 1695 г. число лавок достигло 148, а полок — 39, количество клетей не изменилось.

В оброчных книгах 1690-х гг. приведены названия некоторых торговых рядов, существовавших в это время в Курске и количество лавок и полок в них. Так, в 1695 г. в «москатильном» ряду насчитывалось 6 лавок, в «соляном» ряду — 27 лавок, в «соляном ряду, что ставится в торговые дни с хлебом» — 22 лавки, в «горшечном» ряду — 1 клеть, в «мясном» ряду — 31 полка и 2 лавки, имелось 4 лавки «в зарядъе», 2 «золотарные» полки. Существовал также особый ряд, где часть лавок принадлежала московским стрельцам (в 1695 г. за ними числилось в ряду 12 лавок из 38).

Интересно, что в 1693 и 1695 гг. оброк с торгово-промысловых объектов был собран в Курске не русскими деньгами, а чехами — польскими монетами — «полтораками» — достоинством в 1,5 гроша^(**), которые имели широкое хождение на Украине и юге России. Это было сделано по просьбе курских посадских людей, обратившихся к царям Ивану и Петру Алексеевичам с челобитной собрать с них оброк, именно чехами, так как «в Курску всяких чинов люди... торгуют и всякими промыслы промышляют на чехи и Куреск город поблизку малороссийских городов...» (РГАДА.Ф. 210. Денежный стол. Кн. 259. Л. 839 об.-840].

ПРИМЕЧАНИЯ:

** Существовали также так называемые «севские чехи». В конце XVII в. была сделана попытка изъять из обращения на Украине иностранные монеты путем выпуска русской региональной монеты, похожей на польский чех. Подготовка к ее выпуску проводилась еще при царе Алексее Михайловиче. В конце 1675 г. русское правительство позволило чеканить такую монету в Путивле. Однако производство монет по неизвестной причине так и не было начато. Лишь в 1686—1687 гг. удалось выпустить чехи на монетном дворе в Севске. На их аверсе был изображен русский двуглавый орел под тремя коронами и помешалась надпись, содержавшая начальные буквы имени и титулов Ивана и Петра Алексеевичей (по латыни), на реверсе обозначались дата и место чеканки — Севск. Новые монеты оказались хуже по качеству, чем польские и западноевропейские полтораки [Зварич. 1979: 154].