авторы: А.В. Зорин, А.И. Раздорский

ГЛАВА VI

Хронограф украинных земель

Беспокойный мир

Смоленская война была проиграна, настал мир, но обстановка на границе продолжала оставаться сложной и напряжённой. Главной причиной тому были татарские набеги.

Позднее историки отметят, что «постоянные военные действия отрядов Белгородского и Курского края с татарами напоминали собою беспрерывную партизанскую войну» — за свои дома и, тем самым, за всё остальное Московское царство. Война эта была необычайно изнурительна и сопровождалась страшным разорением. В те годы существовал даже особый термин, выбрать деревню, то есть угнать из неё в полон всех жителей. Неведомо, сколько сёл было таким образом выбрано степняками во время их стремительных и страшных налётов на «украинные места».

Не успели отгреметь последние бои с «литовскими людьми», как 17—18 июля 1634 г. Изюмским шляхом на Русь хлынула 20-тысячная татарская орда. Крымцы вошли в Ливенский, Чернский, Мценский и Орловский уезды, а на обратном пути загоны численностью от 50 до 500 наездников опустошали земли Курского уезда. По следам большой орды следовали и более мелкие шайки. Так 12 августа при переправе через Оскол валуйские ратные люди отбили у возвращающихся в степи татар 26 полонянников. Вслед затем 4 сентября 1634 г. 300 крымцев и ногайцев грабили сёла Курского уезда по реке Рать всего в 15 верстах от города. А 6 сентября посланные из крепости казака перехватили 200 ногайцев и азовских татар на реке Быстрой и, разгромив, пленили 22 из них. Когда пленников доставили в лагерь, ожесточившиеся служилые всех их изрубили. А 9 сентября оскольский станичный голова Мартин Андреев выследил становище татар, которые расположились полдневать на берегу Потудани. Это был отряд известного азовского вожака Касая-аги, возвращающийся из Курского уезда. Андреев стремительно атаковал разомлевших степняков, сбил их со стана, освободил сам шестерых пленников, а прочим полонянникам дал возможность спастись бегством в Белгород и Валуйки. Вслед за тем, 22 октября 1634 г., отряд И. А. Анненкова настигает в верховьях речки Рати 500 татар мурзы Мамет-Казыя. После короткого боя было отбито 52 русских пленника — «орляне, курчане, осколяне и ливенцы», взято в плен два «языка» [Новосельский. 1948: 228—230].

Летом 1635 г. татары снова явились под Курск по Изюмской сакме и 2 июня чамбул в 300 всадников разорил, среди прочего, деревни Неплоскую и Шумакову. А 11 августа 1500 татар были отражены от Оскола. Однако добыча того лета у крымцев была велика. В том же году московские послы видели на крымских невольничьих рынках «много курского полону».

В 1636 г. Курский, Белгородский и Оскольский уезды посещались лишь мелкими загонами татар. Так, 5 мая 350 всадников перешли Сейм по Меловому броду к р. Лешине, а 7 мая с Муравского шляха за Псёл вошло ещё 500 татар. В Оскольском уезде 9 мая татары захватили 80 пленников и угнали табун лошадей. В это же время чамбул в 200 азовцев и ногаев был разгромлен белгородцами наМуравском шляхе у верховьев реки Гостиницы. Удалось отбить полон и взять семь языков. По их показаниям оказалось, что чамбул был лишь передовым отрядом большого скопиша, идущего по Изюмскому шляху. На обратном пути вожаки ордынцев перессорились, один из них свернул на Муравский шлях и был там разбит. Кроме того, 2 и 3 июня курские служилые люди дважды разбили татарский чамбул из 300 азовцев — вначале сбили его с табора у верховий Ивины, а затем настигли и добили на Ржавой Семице, освободив при этом 16 полонянников [Новосельский. 1948: 235].

Между тем в 1620— 1630-е гг. из-за Яика по ослабленным раздорами ногайцам начинают наносить жестокие удары калмыки. Всякий раз татары в панике откатываются за Волгу и, наконец, после свирепых вторжений 1633—1634 гг., они окончательно бегут на запад. Следом хлынула лавина калмыков и покорённых ими алтаульских ногайцев. В степях между Волгой и Доном, на кочевьях под Астраханью сразу стало слишком тесно. Ногаи стали пробиваться за Дои, но на пути их стали казаки. Не раз они перехватывали кочевья ордынцев на переправах и учиняли жестокие погромы. Наконец, осенью 1635 г. большая часть Малых Ногаев с боями пробивается за Дон. Часть их вливается в Белгородскую орду. Вскоре крымцы, обманув донских казаков, переводят за Дон и Больших Ногаев. Но, обманув казаков, они обманули и ногайцев. Взяв под стражу мурз, они вынуждают степняков поселиться внутри Крыма. На какое-то время силы ханства возросли, но при этом степи между Доном и Волгой почти обезлюдели. Беззащитным оказался Азов. Этим тотчас воспользовались донцы. Весной 1637 г. после восьминедельной осады донские казаки взяли приступом ненавистое им гнездо татарского разбоя. Это был жестокий удар и для Крымского ханства, и для стоявшей за его спиной Турции. В ответ на это хан Бегадыр-Гирей в сентябре 1637 г. посылает в набег на Русь нурадына Сафат-Гирея. Большому походу предшествовали мелкие разведочные набеги.

В феврале 1637 г. татары грабили в окрестностях села Городища и деревни Тюрина, отогнали стада скота, угнали 13 человек, убили двух. Ратные люди курского гарнизона, во главе которых стоял Михайло Тургенев, настигли их и сумели отбить скот. Лето 1637 г. было для степняков более удачно — только из Курского уезда угнали они в неволю 100 человек. 14 мая 1637 г. татары прошли по Рыльскому уезду Бакаевым шляхом вглубь русских земель, а 23 мая, возвращаясь тем же путём обратно, они вновь подвергли уезд погрому и разорению. 15 июня татары неудачно пытались прорваться через надолбы у нового город? Яблонова на Изюмском шляху. 16 сентября прорыв удался. Яблоновцы потеряли в боях 15 человек убитыми и 209 пленными Вслед за этим орда Сафат-Гирея с боями пошла дальше на Русь, достигнув Орловского, Ливенского, Волховского, Кромского и Карачевского уездов. Потери от нашествия составили 2281 человек, из них 37 убитых. Более всех пострадал Новосильский уезд. Курский уезд потерял в результате набега 100 человек убитыми и пленными. Бегадыр-Гирей выслал турецкому султану в подарок 300 полонянников и султан, кипя злобой из-за потери Азова, приказал всех их казнить. Но устрашить Москву и донцов так и не удалось. Цели своей крымцы не достигли — казаки Азова не покинули [Новосельский. 1948: 265—266].

Султан требовал решительных действий и приступа к Азову. Эта точка зрения не пользовалась популярностью среди крымских и ногайских мурз. Им был более привычен и мил иной способ ведения войны. Наиболее чётко выразил их мнение знаменитый Урак-мурза, князь Пётр Урусов, выросший при царском дворе на Москве, лучше многих других знал сильные и слабые стороны извечного северного противника Крыма. На собранном ханом совете он прямо заявил: «Тем де Азова не возьмёшь, что придёшь под Азов со всею силою, да и николи ничего Азову не сделаем. Если де Азов болен, и ты де пойди войною на Московское государство да постои в Руси осень другую, и Азов де отдадут тотчас и казну. Я де московской обычай ведаю, на Москве де взрос» [Новосельский. 1948: 268—269]. Но хан слишком боялся гнева султана, чтобы прислушаться к словам Урак-мурзы.

В 1638 г. лишь мелкие отряды изредка тревожили Воронежский уезд, пробираясь туда не столько для грабежа, сколько «для вестей». Но угроза со стороны степи не исчезала и станицы, следившие за движением по сакмам, то и дело приносили тревожные вести. Уже 8 апреля в восьми днях пути от Белгорода у Тепламского колодезя более 15 татар преследовали небольшой русский разъезд, а 21 апреля до полусотни татар появились под Валуками из-за реки Ураевой и после стычки вновь стремительно скрылись за рекой. Воеводы опасались, что эти налёты лишь предвестие крупного нашествия. А 19 мая в Белгород к воеводе князю Петру Пожарскому примчался станичный голова Андрей Ушаков. Он сообщил, что он с товарищами вышел 17 -мая к урочищу Верх-Орели у речки Березовце на Муравском шляху. Тут за ними погнались пятеро татар, но он «от той . гоньбы отбыл». Стычка встревожила станичников, а вскоре они обнаружили, что «идут Мурамским шляхом тотарове тысечи с четыре и болше, а позадь тех полков пыль встовает велика». Из-за этой пыли точно определить численность врага Ушакову не удалось, но, по его мнению, «те люди идут на Русь от болших людей» [Яковлев. 1916: 79, 239].

В 1639 г. с ранней весны до осени на подступах к шляхам происходило непрестанное движение татарских отрядов численностью от нескольких десятков до двух тысяч человек. На Русь они, однако, не углублялись. Происходили лишь мелкие стычки. Так, 26 апреля сотня татар, Явившись по Кальмиусскому шляху, захватила под Валуйками 14 человек. В начале мая в Задонье был истреблён крымский загон в сотню всадников. Тогда же небольшой отряд степняков появился под Рыльском с разведывательными целями и 14 мая ушел Бакаевым шляхом в степи. Вновь Рыльекий уезд чамбул в 100 всадников посетил Бакаевым шляхом 23 мая. А 19 июля знаменитый Яцко Острянин, ныне атаман Чугуевских черкас, разгромил татар в верховьях Орели. Осенью, 17 октября, татары захватили служилых людей из Белгорода, ходивших ловить рыбу, и требовали от них сведений о строительстве крепостей по Ворскле [Новосельский. 1948: 270].

В 1640 г. основная масса ордынцев, согласно указу султана, ходила походом в Польшу. Но, тем не менее, 27 мая 1640 г. татар отбили от переправ у Хотмыжска. Воевода В. Толстой сообщал в Москву: «...к Хотмыщскому городищу ... приходили татаровя многие люди, тех, государь, татар я ... с ратными людьми у Хотмышского городища, а заставные люди у Пробойной горы через реку Ворсклу на прежние татарские перелазы на Бакаев шлях не перепустили и от реки Ворсклы отбили». Но 1—2 июня они вновь попытались переправиться через Ворсклу. Тут их ожидало страшное разочарование: «...и увидели татаровя, что на прежних татарских перелазах на Ворскле на Хотмышском городище и на Вольном кургане ... государевы люди строят новые города, а по иным перелазам стоят заставные люди». Захватив в плен белгородского сына боярского, татары спешно послали его в Крым для допроса в присутствии самого хана. Затем 22 июня сотня татар появилась в селе Дмитриевском Курского уезда, а затем степняки налетели на Коренную пустынь. С приближением ордынцев монахи разбежались и лишь один из них спрятался неподалёку от монастыря. Он забрался на дерево, откуда, укрывшись в листве, наблюдал, как татары обшаривают кельи иноков. Не найдя в «бедной обители» достойной добычи, крымцы попытались поджечь церковь. Однако огонь принимался плохо, а татары спешили. В итоге неудачный поджог ещё более упрочил славу монастыря, как обители, пользующейся особым божественным покровительством [Новосельский. 1948: 270; Охрименко. 1993: 45—46; Сенаторский. 1913: 25].

Ордынцы не только угоняли скот и пленников, но и собирали сведения о новых порубежных городках, о численности черкас-переселенцев. Однако в целом число набегов сократилось — Крым был занят борьбой за Азов. Но спокойнее на порубежье стало ненамного. Не прекращали свои грабительские набеги «воровские черкасы». Положение осложнялось ещё и тем, что множество беспокойных казаков бежало в российские пределы, спасаясь после разгрома польскими войсками восстания 1638 г. Среди беглецов был и знаменитый Яков Острянин. В степях то и дело происходили стычки между казацкими шайками и российскими служилыми людьми, среди которых, кстати, также было немало черкас.

Так, 5 июля 1636 г. на Северском Донце в стычке с воровскими черкасами погибло четверо оскольских служилых черкас. В августе 1636 г. в 40 верстах от Валуек черкасы разгромили станицу Бориса Мохонина, убив двух его людей и отбив двух лошадей. При этом, не особо полагаясь на мир между державами, порубежники привычно ожидали крупных рейдов со стороны Речи Посполитой. Время от времени разносились слухи, сулящие такую напасть. Например, в июне 1639 г. вернувшиеся в Рыльск «из Литвы» купцы уверяли воеводу в том, что сам гетман Конецпольский идет войной под Путивль, Рыльск, Курск и Елец. Сообщение, к счастью, оказалось ложным.

Наиболее буйные головы из российских порубежников предпочитали не сидеть сложа руки в ожидании черкасских набегов. Осенью 1638 г. в Путивле по подозрению в ограблении литовских пасек были задержаны 12 человек. На допросах они дружно отрицали свою вину. В 1639 г. Афанасий Тургенев отправил из Белгорода в Оскол 10 черкас, которые говорили, что идут на Поле охотиться. На самом же деле они отправились прямиком под черкасские городки воровать лошадей. Когда же воевода начал розыск по жалобам из Полтавы, Лубен и Любеча, то ещё двое нововыезжих черкас предпочло заранее бежать из пределов досягаемости следствия. В ходе расследования выяснилось, что вместе с этими черкасами за рубеж хаживали и двое русских белгородцев. Семь из двенадцати угнанных лошадей удалось отыскать.

В июне 1640 г. черкасы разбили белгородских станичников: «одново убили, а другово ранили, и лошадей, и ружье, и всякую рухлядь поимали». А в сентябре 1640 г. черкасский атаман Василий Марков вместе со своими людьми ловил рыбу на Донце. Тут на его лагерь наехало 50 воровских черкас, которые поинтересовались подданством рыболовов. Испугавшись, Марков заявил, что все они — литовские люди. Тогда черкасы предложили ему присоединиться к их отряду и отправиться сообща громить казаков и мордву под Шацк. Хвастаясь, они говорили, что ходят туда уже два года: «А в те годы, взяли они, сто человек, на человека по сту лисиц да по десяти копканов, да по семи лошедей на всякова человека». Марков к ним не Присоединился, а вернувшись в Валуйки рассказал обо всём воеводе. За эти сведения сам атаман получил два рубля государева жалованья, остальные казаки по рублю [Папков. 1998 б: 103].

Весной 1641 г. некий Михаил Засецкий, ехавший с товарищами на Дон из Валуек, был атакован шайкой запорожцев. Засецкий вместе со спутниками окопались в лесу, обложили вырытую яму трупами своих убитых лошадей и весь день отстреливались от врагов. Несколько спутников Засецкого было убито и ранено, но нападение удалось отбить. Схватка была столь жаркой, что Засецкий долго рассказывал всем и каждому, что его атаковала целая сотня запорожцев и как он героически сумел отразить нападение этой толпы. На самом же деле, как потом выяснилось, его отряд столкнулся с атаманом Мокейкой, в шайке которого было всего 30 конных и 8 пеших черкас. Впрочем, далее на Дон люди Засецкого ехали «глухой степью», держась подальше от поймы Донца и других рек: по их словам, везде по рекам засели черкасы.

В июле 1641 г. воровские черкасы угнали 12 лошадей из села Старикова, Корочанского уезда, а в сентябре убили и ограбили трех валуйских служилых черкас и отбили шесть лошадей у валуйских гулящих людей на Айдаре. В конце сентября 1642 г. черкасы напали на белгородцев, везших хлеб в Чугуев, и убили двух человек. Белгородская станица головы Василия Белова была разгромлена 24 сентября 1642 г. всего в четырёх верстах от города. Погибло трое станичников, имущество и лошади достались нападавшим [Папков. 1998 б: 94, 98] . И осенью 1643 г., согласно сведениям корочанского воеводы В. Апраксина, воровские черкасы по-прежнему чинили большую поруху местным жителям, промышлявшим на реках и в степи — приходили в пчельники и в окрестности деревень, угоняли стада.