авторы: А.В. Зорин, А.И. Раздорский

ГЛАВА VI

Хронограф украинных земель

Смута

Противостояние между Московским и Польско-Литовским государствами разрешилось в начале XVII в. открытым столкновением. Когда 13 октября 1604 г. небольшой отряд казаков и польских шляхтичей переправился через Днепр и углубился в лес по дороге, ведущей к Монастырскому острогу — ближайшей пограничной крепости Московского государства — никто не мог и представить себе, к каким последствиям приведёт эта вылазка. Но прошло всего несколько дней и по всей Северской земле разлетелась весть о возвращении в Россию царевича Димитрия, якобы чудесно спасшегося от ножей убийц, подосланных узурпатором Борисом Годуновым. В Россию пришла Смута.

Рис. 15.

Сражение русских с поляками. Худ. А. В. Николаев.

Города сдавались самозванцу без боя. Служилые люди целыми отрядами переходили на сторону «истинного царевича». Тот вступил в Чернигов, осадил Новгород-Северский. Путивльский воевода М. М. Салтыков изготовился встречать Самозванца «огненным боем» и выслал дозоры, чтобы прощупать силы противника Путивлянам удалось захватить один из разъездов «Димитрия». Пленников повезли в Путивль, но по пути те сумели убедить свою стражу в правоте дела Самозванца. Путйвляне вернулись домой полностью убеждённые в истинности царевича и 18 ноября в городе вспыхнуло восстание. Осадный голова князь В. М. Рубец Мосальский и дьяк Богдан Сутупов, ведавший государевым жалованьем, предпочли принять сторону восставших. Воевода Салтыков был схвачен и 21 ноября 1604 г. путивляне приволокли его в лагерь Самозванца, привязав верёвкой за бороду. Несколько дней спустя они принудили к сдаче и 200 московских стрельцов, присланных в город для усиления гарнизона. Сутупов передал «царевичу» казну, что помогло тому поправить свои пошатнувшиеся финансовые дела. Из Путивля же была доставлена тяжёлая артиллерия для осады Новгород-Северского. Вслед за тем, 25 ноября, в лагере претендента стало известно о мятеже в Рыльске, где в руки воставших попал воевода А. Загряжский, а 1 декабря пришла весть о восстании в Курске. Куряне привели к Лжедмитрию связанными своего воеводу князя Григория Борисовича Рощу Долгорукова и стрелецкого голову Якова Змиева. Но пленники вскоре изъявили желание служить царевичу и тот назначил их своими наместниками в Рыльске. Вскоре в отряды Самозванца влилось до 4000 курских казаков и черкас [Скрынников. 1985: 186—188].

Однако в бою под Добрыничами 21 января 1605 г. ополчение Лжедмитрия 1 терпит поражение. Самозванец бежит в Рыльск, затем в Путивль. Когда царские воеводы, увлёкшиеся расправой над пленниками, подступили к Рыльску, их главного противника там уже не было. Из Путивля Лжедмитрий послал на помощь рылянам 2 500 ратников и они сумели беспрепятственно войти в город на глазах осаждающих.

Армия Бориса Годунова простояла под Рыльском 13 дней. Рыляне стойко оборонялись под умелым руководством Г. Б. Рощи Долгорукова и Я. Змиева. Они знали, что пощады им не будет. Их упорство дало «царевичу» возможность выиграть время. Пока царёвы воеводы топтались у стен небольшого порубежного городка, Лжедмитрия признали Оскол, Воронеж, Царёв-Борисов, Елец. Мятеж охватил всю Северщину. Теперь пришёл черёд отступать царским войскам. В их стан явился подосланный лазутчик; который уверил воевод, будто на них идёт 40 000 поляков. Воеводы поспешно двинулись от Рыльска в Комарицкую волость, бросив в лагере даже часть своего обоза. Тогда рыляне сделали вылазку, разгромили арьергард уходящей армии, захватили много пленных и 13 пушек. Мятежная Комарицкая волость была подвергнута страшному разорению, но Самозванец уже фактически властвовал над Северской землёй, имея ставку в крепости Путивля. Отсюда он двинулся в победоносный поход на Москву [Костомаров. 1994: 114—118].

«Маленький Путивль сделался на некоторое время оживлённой и многолюдной столицей,— пишет Н. И. Костомаров.— С разных сторон Руси туда беспрепятственно прибывали охотники служить Димитрию. Многолюдство привлекло туда и торговцев: образовалось там подобие ярмарки. Вместе с этим город сохранял воинственный образ: каждый день опасались то нападения, то измены. На стенах были заряженные пушки: и день, и ночь пушкари, чередуясь, стояли наготове с фитилями; по валу, по всему посаду и по околице ходили и ездили отряды для надзора Димитрий ... приказал привезти из Курска чудотворную икону Божией Матери, которая славилась знамениями и исцелениями. Духовенство обнесло её по городской стене в торжественной процессии; множество народа следовало за ней ... Поляки устроили себе в Путивле церковь и отправляли в ней богослужение ... Московские люди приходили туда, дивились латинским обрядам, уразумевали, что это обряды также христианские, как и обряды греческой церкви; им они понравились» [Костомаров. 1994: 141-142].

Икону «царевич» поместил в своих собственных покоях и, возможно, её заступничеству приписывал он разоблачение проникших в город лазутчиков Годунова, которым было поручено отравить претендента на престол. Изобличённых отравителей выдали на расправу горожанам и те расстреляли их из луков посреди площади. Чтобы опровергнуть московскую версию о том, что «Димитрий» на деле расстрига Гришка Отрепьев, самозванец публично представил жителям Путивля какого-то человека — «известного по всей Московии чародея и распутника Гришку Отрепьева». Эта произвело на всех огромное впечатление.

Но вот 13 апреля 1605 г. внезапно скончался царь Борис. Спустя короткое время взбунтовалась армия под Кромами. В Путивль прибыло посольство во главе с князем И. В. Голицыным. Бояре призывали «Димитрия Ивановича» на отеческий престол. 16 мая войска выступили на Москву.

Вскоре самозванный Димитрий торжественно вступил в столицу, короновался на царство, а вслед за тем погиб от заговора Василия Шуйского. Одни сподвижники его бежали, другие были приняты на службу новым царём. Дворянин Михайло Молчанов укрылся в Польше и там повсюду распространял слух о новом чудесном спасении «Димитрия Ивановича». Князь Г. П. Шаховской был послан в Путивль на смену тамошнему воеводе князю Бахтеярову. Прибыв на Северскую землю, любимец погибшего самозванца быстро понял, что ещё не всё потеряно. Южное порубежье упорно не верило в гибель «истинного царевича». Шаховской обратился к путивлянам, призывая их ополчиться на «изменника Шуйского». Северщина восстала. «И Северияне и вси мятежницы... лакнуша крови християнския, сии вси приложишася к нему... обнищаша бо разумы и поползоша в погибель сами: град Путимль, и Рылеск, и Чернигов, и Муромеск, и Куреск, и Стародуб, и Кромы, и все грады Северские»,— пишет автор «Иного сказания». Вначале воинство восставших возглавил сын боярский Истома Пашков, но вскоре оно получило настоящего вождя. Им стал Иван Исаевич Болотников, боевой холоп черниговского воеводы князя А. А. Телятевского.

В юности его захватили в Диком Поле татары, продали в неволю туркам и несколько лет провёл он гребцом на галерах. Освободившись, попал он в Венецию, оттуда через Германию добрался до Польши, где узнал об удивительных переменах, произошедших на родине. В Самборе он повстречался с Молчановым и поверил, будто видит перёд собой самого царевича. Молчанов Вручил Болотникову саблю, бурку, 30 дукатов и письмо к князю Шаховскому. С этим тот и прибыл в 1606 г. в Путивль.

Согласно описаниям современников, И. И. Болотников был «детина рослый и дюжий ... удалец, отважен и храбр на войне»; немецкий наёмник Конрад Буссов именует его не иначе, как «благородный герой», а голландец Исаак Масса видел в нём «отважного витязя». Возглавив армию восставших, Болотников двинулся на Москву. Но удачный поначалу поход его столкнулся затем с многочисленными трудностями. На сторону Шуйского перебежали отряды Истомы Пашкова, рязанцы Ляпунова и Сунбулова, путивляне Юрия Беззубцева; успешно действовал во главе царских войск молодой, но талантливый воевода М. В. Скопин-Шуйский. «Истинный царевич» всё не появлялся в стане своих войск и сторонники его начинали уже сомневаться в правоте своего дела. Новую энергию придало угасающему движению появление «царевича Петра Фёдоровича» — терского казака Илейки Муромца, двинувшегося на Путивль с Волги. Захватив и погромив по пути Царёв-Борисов и Оскол, терцы соединились с Шаховским в Путивле, ознаменовав своё пребывание в городе кровавыми расправами, «многих воевод и дворян различными муками мучили: иных з башни кидаху, иных с мосту в ров, иных вверх ногами вешаху, иных по стенам распинаху, руки и ноги гвоздми прибивше ис пишалей ростреляху».

Автору «Нового Летописца» с неменьшим ужасом вторит «Пискаревский летописец»: «И он повеле их [пленников] посекати, по суставам резати, а иным руки и ноги на хрест сечь, а иным варом обливати и з города метати». Оставив по себе страшную память в Путивле, «царевич Пётр» двинулся дальше на помощь Болотникову.

Несмотря на воинские таланты Болотникова и свирепость казацкого «царевича», их рати были разбиты. Однако Северская земля продолжала бурлить и вскоре тут появился, наконец, долгожданный новый самозванец, вошедший затем в историю под прозвищем «Тушинский вор». По некоторым известиям его даже отыскал в Киеве специально посланный туда с этой целью путивльский поп Воробей [Костомаров. 1994: 360].

Дальнейшие события Смутного времени также не оставили в стороне Курского края. Хотя подробности всего, происходившего тогда, здесь, неизвестны, но творилось тут явно то же, что и по всему, рухнувшему в одночасье, царству — резня, наезды, грабежи, пожары. Татары, воспользовавшись общей неразберихой в стране, с удвоенной силой возобновили свои опустошительные набеги. Тем более, что Шуйский сам обратился к хану за помощью против своих взбунтовавшихся подданных. В особой грамоте царь обратился к ордынцам с просьбой «Украинных и Северских городов и уездов всяких людей воевать и в полон имать и живот их грабить за их измену и за воровство, что они воровали, против Московского государства стояли и царя Василия людей побивали» [Абрамович. 1991: 147]. «Прежде татары, проведя грабительский набег, быстро уходили в степи,— пишет о набеге 1609 г. Р.Г.Скрынников.— На этот раз они продвигались к Москве неспеша, сжигая по пути села и забирая в полон русское население» [Скрынников. 1986: 85]. Позднее поляки обвиняли Василия Шуйского в том, что «бусурманских и поганских и татарских людей и турецких, шлючи до них послы свои и поминку, на воеванье государства короля его милости наговаривал и наводил: да и своего народу московского, мужские и женские плоти и невинных малых деток безчисленно, укрепляючи свое государство, побити велел...» [Папков. 1998 б: 49].

Конрад Буссов так пишет о походе 40-тысячной орды крымцев: «Увели за рубеж бесчисленное множество захваченных людей и скота, не считая того, скольких они поубивали и побросали старых и малых, не имевших сил идти с ними, да к скота тож». Если Шуйский и хотел руками татар вытеснить из пределов царства мятежников и «литовских людей», то это ему совершенно не удалось. Казаки, покинув Северщину, во главе с Тушинским вором подступили к самой Москве, но на порубежье не стало спокойнее.

«Об активности боевых действий на порубежье можно судить по спискам пленных, захваченных войсками Речи Посполитой во время интервенции. Так, количество белгородцев, попавших в плен в 1612—1619 гг., определяется в 121 человек, курян — 183, рылян — 268. Гораздо меньше пострадал Воронеж (15 чел.), Монастырев (39) и Чернигов (30)»,— сообщает на основании архивных документов современный исследователь [Папков. 1998 б: 53-54].

Под Рыльском в 1610 г. действовали черкасы гетмана Гришки Техтемировца и атамана Матюшки, которые захватили пять пленных. В 1612 г. к Рыльску подступал лубенский урядник князь Семён Лыко. Его люди увели 20 пленных. В следующие годы тут появлялись отряды полковника Михаила Пырского (трое пленных) и князя Вишневецкого (восемь пленных). Вновь появление черкас Семёна Лыки отмечено под Рыльском в 1615-1616 гг. (захвачено 10 пленных) и в 1618 г., когда они угнали 12 пленников.

Под самим Курском в 1607—1608 гг. появлялся атаман Насека, захвативший одного пленника В 1610—1611 под Курск приходит пан Кулаковский, угнавший с собой 10 человек; на следующий год (1612 г.) под его стены приходили пан Родкевич и полковник Старинский. Первый из них увёл двух пленников, второй — целых 25. Полковник Мишко Дорошенко — будущий гетман украинских реестровых казаков — вообще являлся в Курский уезд ежегодно с 1609 по 1612 гг., захватив за это время в плен по крайней мере 30 человек. Разумеется, все эти данные остаются далеко не полными. [Папков. 1998 б: 54—55].

Набеги мелких отрядов перемежались вторжениями крупных сил. В 1611 г., как сообщает «Новый летописец», «пришли на Украйны черкасы многие люди и многие грады украинские и места повоевали. Собраху же ся украинские воеводы, князь Григорий Тюфякин, князь Федор Елецкий и иные многие воеводы, и пошли в степь и побили всех наголову и полон весь отбили» [ПСРЛ. 1978: XXXIV, 116].

Катастрофическим для Порубежья стал 1612 г., когда лубенский урядник князь Семён Лыко, опустошив предварительно окрестности Рыльска, приступом взял и сжёг Белгород. После этого погрома крепость на Меловой горе на правом берегу Северского Донца более не восстанавливалась и была в 1613 г. перенесена на новое место. В след за тем польские войска, состоявшие в основном из черкас, подступили под стены Курска. Точная дата этого события пока не установлена. Подробное описание осады сохранилось в «Повести о граде Курске и Знаменской иконе Божьей Матери», которая объясняет поразившее город несчастье божьей карой за то, что куряне не соблюли поста, объявленного после избрания на престол нового царя, Михаила Фёдоровича Романова: «сего града Курска людие ... в земных делесах в веселии пребывающе и повеленной тридневной пост мнози несохранением обругаше и ничтож се преступление заповеди вменяше». Таким образом, осада датируется второй половиной 1613 г. Но в сохранившихся иных документах она относится к 7120 году от сотворения мира, что в пересчёте на современное летоисчисление приходится на период с сентября 1611 г. по август 1612 г. [И. П. 1876: 26]. Не исключено также, что на описание событий наслоились воспоминания о нескольких осадах, которым город подвергался на протяжении 1610 — 1613 гг. Помимо того, известный историк профессор Д.И.Багалей показал в своё время, что польский полководец «гетман Желтовский» (Жолкевский) не мог реально участвовать в описанных событиях, если они относятся к 1613 г.: «если автор «Повести» разумеет здесь Ст. Жолкевского, то нужно прямо сказать, что это неверно — ни в 1613 г., ни в 1617—1619 гг., во время прихода Владислава в Московское государство, его не было при войске ... Один Жолкевский упоминается в качестве предводителя польской армии в Московских пределах, но это был молодой Адам Жолкевский, приходивший сюда ещё до воцарения Михаила Фёдоровича». Не мог осаждать Курск и казацкий гетман Сагайдачный, также упоминаемый в «Повести». Именно к 1612 г. относится и первое пребывание на воеводстве в Курске упомянутого в «Повести» Юрия Игнатьевича Татищева [Багалей. 1887: 270 — 271]. Таким образом, осаду следует всё же датировать примерно первой половиной 1612 г. Так или иначе, но за легендарными неточностями позднего курского летописца угадывается картина подлинных драматических событий Смутного времени.

«Повесть» рассказывает, как гетман Желтовский «из града Пугивля войск своих с полками пойде на Рыльск, на Орёл и оттоле воинство свое под многие страны и грады разослав. К стенам Курска польско-казацкое войско подступило под вечер в среду, на исходе последнего дня трёхдневного поста во время вечерни. Появившись внезапно у стен города, враги сразу же ринувшись на приступ: «Ко граду приступиша и зело ратоваше крепко и от речки рекомой Кур и большого града и Георгиевские врата и ту часть стены и от Божедомныя слободы часть града запалиша». Горожане укрылись в ветхом малом остроге, а неприятель устремился вслед за ними через горящий город, убивая всех на своём пути: «и бысть сражение и пролитие крови сюду и сюду и наипаче же нас, православных христиан и жён и детей велия в том времени кровь пролияся». Однако первый приступ был отбит с потерями для врага.

К осаждённым был направлен парламентёр с предложением сдачи. Он заявил: «Смотрите, сколь велико наше воинство. Сегодня взяли мы вашу большую и твердейшую крепость и многие из вас погибли. Нам ли не взять этого ветхого городка? Если вы не пожалеете своих жизней и не сдадитесь, то поутру мы легко город возьмём и без вашей на то воли, но тогда и без всякого милосердия всех вас до сущих младенцев смерти предадим». На эту угрожающую речь горожане и воевода стольник Юрий Игнатьевич Татищев кратко отвечали, что города не сдадут, но скорее погибнут, защищая его.

На следующий день, в предрассветных сумерках «литовские люди» подступили с тараном к Пятницким воротам, надеясь выбить их и ворваться в крепость. Но защитники Курска, зная непрочность ворот, предусмотрительно засыпали их изнутри до половины землёй. В утренней тиши они в полном молчании заняли позиции на стенах и, подпустив неприятелей поближе, дали по ним в упор мощный залп: «из многаго оружия отповедь учиниша и многих вечно спать сотворили и много в ту нощь противнии на град ратоваша и ничтоже успеша». Приступ был отражён. Но враг не оставил своего замысла.

Город был обложен плотным кольцом. Осаждённые куряне мучились от жажды. Большая часть жителей скопилась в Воскресенской церкви, где неустанно молились о спасении. Запасы пороха были скудны, а враги почти ежедневно тревожили город приступами. Время от времени вновь появлялись вестники с предложениями сдачи. Они уверяли, что на подходе новое огромное польское войско, угрожали, что всё равно не уйдут, не взяв города. Но и воевода, и горожане были тверды.

Осада продолжалась уже третью неделю и куряне изнемогали от выпавших им лишений. Наконец на общем сходе осаждённые решили оставить крепость, пробиться через кольцо осады и укрыться в лесах за Тускарью. Была назначена и ночь для прорыва. Но накануне «спасского попа, что за речкою Куром (церковь), попадья услышав сей совет и желая от противных за се почесть себе восприяти», явилась во вражеский стан и раскрыла гетманам намерений курян: Гетманы решили поставить на месте предполагаемого прорыва отряд конницы, «уготованный на посечение безо всякаго милосердия» всякого, кто выйдет за пределы крепостных стен. Одновременно планировалось начать общий штурм острога, покидаемого защитниками. Победа сама шла в руки врагу.

Однако замысел «литовских людей» сорвался по той же причине, что и план курского воеводы. В крепость пробрался некий перебежчик из вражеского лагеря, который и предостерёг горожан. Куряне оставили всякую мысль о бегстве и все силы обратили на оборону. Ночной штурм провалился и «на той брани множество противных бысть убиено».

На четвёртую неделю осады поляки решили было отступить от упрямой крепосцы. Но, когда они уже снимали лагерь и трубили войсковой сбор, к ним явился ещё один перебежчик — зять упомянутой попадьи, дьякон той же церкви. Он поведал гетманам, что горожане, опасаясь повторения ночных приступов, с вечера до рассвета бдят на стенах, «а в день всегда без боязни от труда опочивают». Более того, изменник посоветовал приступать к городу со стороны Толкочеевских ворот— наиболее слабого участка обороны. Обнадёженные этим неприятели повторили штурм, но и эта попытка кончилась безрезультатно. Город всё же выстоял.

После этого враги «зело освирепишася и частым крепким присгуплением начаше град сей озлоблять ... ко взятию града всякие хитрости устрояюще». Но в конце концов им пришлось снять осаду и бесславно отступить от стен ветхой, но столь неприступной крепости. Курск остался прочным оплотом России на её южных рубежах [Багалей. 1887].

Согласно обету, данному курянами во время осады, в городе была выстроена церковь, положившая начало Знаменскому мужскому монастырю. В Челобитной на царское имя жители города писали, что «в прошлом де в 120 году, как приходили под Курск Литовские люди и острог большой взяли, а они собрался в малом острожке от Литовских людей отсиделись и обещали они в Курску в малом острожку возле города на конец торгу против городового моста, что поставлена была часовня ... воздвигнуть церковь Пречистые Богородицы Курские» [И. П. 1876: 26].

В 1613 г. на Земском Соборе в Москве был избран новый царь, правление которого положило начало новой династии. В избрании Михаила Фёдоровича Романова на царский престол участвовали и депутаты Курской земли: из Рыльска выборный человек пушкарь Иван Родивонов, из Курска Иван Федорович Паркин и несколько дворян, из Оскола спасский доп выборный Богдан и несколько детей боярских, а из Белгорода церкви Пречистой Богородицы Рождества поп выборный Исаак и несколько детей боярских [Танков. 1913: 158].

Новая династия воцарилась в стране, смуты стали утихать, но по южному порубежью всё ещё бродили во множестве шайки воровских черкас и литовских людей. Они грабили сёла, осаждали города. В июле 1613 г. вопрос о борьбе с этими шайками особо обсуждался на Земском соборе. Выборные люди всей земли порешили, а царь утвердил их решение своим указом. Отныне всех воровских черкас следовало истреблять немилосердно, а попавших в плен вешать на месте. Воеводы порубежных городов при поддержке населения рьяно взялись за наведение порядка на границах государства.

Еще в конце февраля 1613 г. рыльские воеводы Прокофий Воейков и Богдан Износков, «собрався с дворяны и с детьми боярскими: с рылены, с путимцы, и с черниговцы, и Новгородка Северского, и с уездными людми», выступили в поход на Путивль. «Литовские люди» всё ещё занимали Путивльский уезд. Рыляне атаковали литовскую, заставу в селе Ковенково (в 17 км к юго-западу от Крупца) и разгромили её, захватив нескольких пленных. Большинство литвинов было перебито. Воеводы продолжили поход, но в 10 верстах от Путивля путь им преградили крупные силы противника. «Прося у Бога милости», рыльские воеводы вступили в бой и «литовских людей на том бою побили многих, а иных переранили, и во всём их осилили, и сёла и деревни по самой город, и по дорогам разгон у них отняли». После этого успеха Воейков и Износков приступили к осаде самого Путивля. Однако силы их были на исходе, а подкреплений не предвиделось. На третий день, узнав об этом, осаждённые совершили вылазку, выведя из городских стен до 6 000 воинов с пушками. Они успешно атаковали рылян. Загнать противника обратно в город Воейкову не удалось. Враги стали на поле двумя таборами и его войско оказалось между двух огней. Бои продолжались три недели, «и. бились с ними, во вся дни, в день и ночь». Наконец, 16 марта Воейков и Износков атаковали одновременно оба литовских стана. Сражение продолжалось день и ночь и в итоге «на том деле литовских людей побили многих и переранили, и языки и знамёна многие у них поимали, и из станов с обеих сбили, и станы их все пожгли». Противник был загнан обратно в Путивль, но «переезжие литовские люди» и пленники сообщили в расспросе, что «к Литовским же людям, пришли на прибавку марта в 16-й день из Лубен князь Семён Лыко, а с ним 400 человек, да тово ж числа в Путивль с Ржищева Збаровский, а с ним Литовских людей 700 человек, да к ним же де, сказывают, идут в Путивль Литовские прибылые люди». Кроме того, в русском стане стало известно, что пока они тут осаждают Путивль, «литовские люди из Путимля хотят приходить под Рылеск, а ныне воюют Рылской уезд изгоном, сёла и деревни жгут». Воеводам пришлось поспешить с возвращением, чтобы защитить собственные земли [Танков. 1913: 169].

Вернувшись В Рыльск 18 марта, Воейков подготовил город к обороне и оставил там Износкова с сильным отрядом на случай осады. Сам же он вновь выступил против Путивля. С ним были путивляне, рыляне, черниговцы и «всякие служилые люди». Став лагерем в 10 верстах от Путивля воевода и «из Рылска дворяне и дети боярские путивлци, рыляне, черниговцы и стрелцы, и казаки, и всякие служилые и жилетцкие и уездные люди» 11 апреля били челом государю, прося «их пожаловать, послати к ним воевод, а с ними ратных людей, с кем бы им над литовскими людьми и над черкасы промышлять и Путивль от польских и литовских людей очистить». В подкрепление был прислан отряд князя Д. И. Долгорукого и Путивль был освобожден летом 1613 г.— 30 июля в Москву уже прибыл гонец с донесением от воеводы кн. Данилы Долгорукого о разгроме литовских людей в Путивльском уезде.

Однако тотчас следует ответный удар. «Князь Леско Вишневецкий да костяснетинский староста с польскими и с литовскими людьми и с черкасы и с порубежными мужиками» подступает к Рыльску. Начинается полугодовая осада крепости. Новые рыльские воеводы, князь Фёдор Елецкий и его племянник князь О. И. Щербатый, упорно сопротивлялись, хотя враги «пришед под Рыльск, два острога взяли и те остроги и посады пожгли», а также «многажды» поджигали сам воеводский двор. Однако рыльские и путивльские служилые люди, запершись в малом остроге на неприступной Ивановой горе, отразили все приступы и отстояли Рыльск [Солодкин. 2000: 18—19]. Отразив Вишневецкого, воевода Елецкий послал своих ратников в ответный набег. Рыляне осадили Гомей, выжгли два острожка на подступах к городу.

А 22 января 1614 г., в Москву прибыл гонец с вестью о новых подвигах путивлян под командованием известного Юрия Беззубцова. Путивляне и черниговцы вторглись в литовские пределы, «город Синеч взяли, взяв сожгли и посад весь выжгли, из города наряд, пушки и пищали затинные, и ис храмов Божьи милосердные образы, и книги, и свечи, и колокола и всякое церковное строенье поимали, и многих литовских людей в городе и на посаде побили, и жон их и детей многих в полон поимали. А назад идучи взяли литовский ж острожек Логвицу и посад весь выжгли, и многой русской полон розных городов отбили» [ПИВЕ. 1995: 24].

В следующем 1615 г. объединенный отряд, состоявший из путивлян под командованием известного героя Смутного времени Юрия Беззубцова и рылян во главе с Константином Ширковым, двинулся в Речь Посполитую, где «литовские города Хорол и Миргородок взяли взятьем, и острог и посады выжгли и литовских людей многих побили и по дворам пожгли и в языцех взяли литовских людей з женами и з детьми человек со 100 и больши, и руской многой полон отполонили, и наряд, и знамена, и урядников тех городов поимали. И им дано государева жалования за сеунч: Юрью Беззубцову чарка в три рубли, камки 8 аршин, цена 6 рублев, 10 куниц, цена 12 рублей; атаману Ондрею Гриневу в приказ из Большого приходу пять рублев да у казны тафта добрая, цена два рубля дватцать алтын» [ПИВЕ. 1995, с. 33].

Не прекращались и набеги черкас на русскую территорию. Их отряды бродили по юго-западным окраинам России, по крайней мере до конца 1615 г. [Папков. 1998 б: 52]

Войны, интервенции, междоусобицы рубежа XVI—XVII вв. разрушили систему обороны степных рубежей России. За время Смуты татары настолько привыкли разорять русские земли, что стали открыто высказывать пожелание вообще из них «вон не выхаживать». В 1611 г. крымцы разоряют Коренную пустынь. Летом 1613 г. окрестности Курска грабили татары во главе с Кан-мурзой и Еш-мурзой. Зимой 1614—1615 гг. под Курском и Рыльском действовали загоны орды Больших Ногаев.

Последствия Смуты ещё долго сказывались на жизни страны. Избранный в своё время на московский престол польский королевич Владислав не собирался отказываться от своих прав и признавать решения Земского Собора 1613 года. Сейм Речи Посполитой согласился поддержать его претензии военной силой, если будущий царь московский, в свою очередь удовлетворит запросы Польско-Литовского государства. Помимо прочих, там было и требование передачи Польше северских городов — Брянска, Стародуба, Чернигова, Почепа, Новгород-Северского, Путивяя, Рыльска и Курска. Владислав дал своё согласие и летом 1616 г. началась новая война;

Прежде чем двинуться на Москву, поляки открыли военные действия в Северской земле. В 1616 г. ротмистр Корсак обосновался в Рославльском уезде и, выстроив там себе острог, грабил окрестности, дожидаясь подкреплений, чтобы идти на Брянск, Рыльск и Путивль. Затем под Болховым в Орловском уезде литовские люди разгромили московского воеводу Михаила Дмитриева. Сам воевода погиб в бою. После этого в поход против неприятеля было велено идти воеводам князю Ивану Фёдоровичу Хованскому и Дмитрию Фёдоровичу Скуратову с отрядом в 380 курских детей боярских. К ним присоединился путивльский воевода Степан Чемесов с казацким головой Юрием Беззубцевым и отрядом в 460 ратников. Между тем литовцы во главе с полковником Радкевичем, повоевав Кромские и Карачевские места, 6 ноября двинулись из-под Карачева на Курск. Воеводы следовали за ними. Подойдя к Курску на Филиппов пост (14 ноября — 25 декабря) и недолго постояв под его стенами, «литовские люди» стремительно ринулись на Оскол, взяли его изгоном, сожгли острог и, минуя Белгород, скрылись в степях. Главную роль в погроме Оскола сыграли запорожцы знаменитого полковника Михаила Пырского. Город и уезд понёс тогда тяжёлые потери — убито и пленено было 458 человек. Хованский только и мог, что послать вдогон за казаками голов с сотнями, которые сопровождали Пырского до самого литовского рубежа, не рискуя, однако, вступать с ним в бой. После этого Скуратов остался восстанавливать Оскольский острог, а Хованский из Курска вернулся в Тулу [Танков. 1913: 174; Папков. 1998 б: 54]

Рис. 16.

Вооружение русского воеводы. XVII век. 1 Русский шлем. XVII век. 2. Зерцало (нагрудник) — оборонительный доспех русского воина. XVII век 3. Шестопер — ударное холодное оружие. XVII век. 4. Намучь для лука и колчан для стрел. XVII век

Продолжали свои набеги крымцы и ногайцы. Летом 1616 г. воевода И. В. Волынский нанёс поражение татарам всего в 10 вёрстах от города, на Козицыне мосту: «Татар многих побил и полон весь отгромил и уездов воевать не дал». Однако вслед за тем крымцы появились под самим Курском у Ямской слободы. Воевода и на сей раз не отсиживался в остроге. Он «с ратными людьми против татар выходил за посад и с татары бился и татар многих побили и над посадом никакого дурна учинить не дали и взяли па том бою татар трёх человек». Особо отличился в боях и заслужил честь стать сеунщиком «курченин Иван Савин сын Сорокин», доставивший царю добрую весть о победе 18 августа [ПИВЕ. 1995, с. 46]

Вскоре под Курском вновь появились ногайцы. Против них был выслан отряд казаков и детей боярских во главе которого находился человек, ставший в ближайшее время грозой татар и снискавший себе громкую славу в боях против степняков — курский казачий голова Иван Антипович Анненков. Он встретил ногайцев в 15 верстах от города, стремительно атаковал их и разбил наголову. Блестящая победа увенчалась освобождением русского полона и захватом множества татарских пленников. В октябре того же, 1616 г. курский стрелецкий голова Григорий Милославский ещё дважды разбивает татарские отряды в пределах Курского уезда, отбивая у них многочисленный русский полон. Особую храбрость в схватках с татарами проявил курянин Мелех Сергеев [ПИВЕ. 1995: 49].

В конце 1616 — начале 1617 гг. Курск вновь оказался под угрозой со стороны «литовских людей». Вначале, в декабре 1616 г., отряд их во главе с паном Родкевичем появился на берегах реки Моквы. Воевода И.В. Волынский послал против него стрелецкого голову Левонтия Жердина, который сумел нанести врагу поражение и захватил двух пленников. Однако уже в следующие дни литвины подступили к самому Курску и штурмовали острог. Воевода вывел своих ратников на вылазку, в ходе которой «литовских людей многих побил и из слобод их выбил и языки поймал». Противник отошёл от города и стал лагерем в 8 верстах от него. В битве за Курск, в сражении за слободы особенно отличился Григорий Маслов. В награду за эти подвиги ему была оказана честь стать сеунщиком — вестником победы. Он отвёз известие о поражении врага в Москву и за то получил от царя «пять рублей да четыре аршина сукна доброго» [ПИВЕ. 1995: 51]

А в конце января 1617 г. противник вновь нанёс удар по Курску. Подойдя к городу, «литовские люди» хотели расположиться на посаде и осадить крепость. Но воевода Иван Волынский «с ратными людьми из острога выходил и с литовскими людьми на посаде бился и литовских людей побили и языки поимали и от посаду их отбили». Поляки отошли от Курска и стали лагерем в шести верстах от него. Угроза городу, как и после боя на Мокве. оставалась. Имея печальный опыт такого соседства, воевода выслал против неприятельского стана стрелецкого и казацкого голов, которые ночью незаметно подошли к польскому лагерю и атаковали его. Застигнутые врасплох, «литовские люди» были разгромлены наголову. Отличившийся в боях Тарас Чеплыгин был послан в Москву с сеунчем.

Вслед за этой победой Иван Волынский переходит в контрнаступление, желая полностью очистить Курский уезд от неприятеля. С этой целью он отправляет в поход отряд во главе с Кондратом Шумаковым. В 30 верстах от Курска на речке Хон Шумаков наносит новое поражение «литовским людям», захватив в ходе боя 12 пленников. В награду за этот подвиг его посылают сеунщиком в Москву — доставить царю весть о победе (сеунч). Он прибыл в столицу 5 февраля и за добрую весть получил «5 рублев да сукна доброво у казны 4 аршина без чети по 2 рубли по 16 алтын 4 деньги» [ПИВЕ. 1995: 51, 53]. Тем не менее, пан Родкевич успел нанести Курскому уезду весьма серьёзный урон, разорив деревни и сёла. Помимо прочего им было захвачено в плен самое большое количество людей за последнее время — 45 человек.

В начале 1617 г. под Путивль пришёл князь Юрий Вишневецкий во главе 12-тысячного войска из польских жолнеров, гайдуков и запорожцев. В ночь на 5 января внезапным ударом был захвачен большой острог: Однако служилые люди во главе с воеводами Степаном Чемесовым и стольником Григорием Тюфякиным оказали врагу упорное сопротивление. «Путивляне — дворяне и дети боярские и другие служилые люди бились и на приступах и на вылазках и языков литовских и знамёна их захватывали и воинских людей Вишневецкого побивали». Генеральный штурм крепости князь предпринял в третьем часу ночи 15 января. Он двинулся на приступ «со всеми своими людьми, с боевыми турами, щитами, лестницами, жестоким огненным боем, нарядом и снарядными стрелами для зажигания строений города, приступали со всех четырёх сторон жестокими приступами». Однако и этот ночной штурм был успешно отражён. Бросив свои осадные сооружения, Вишневецкий поутру отступил от Путивля. С вестью о победе в Москву были посланы наиболее отличившиеся защитники города — атаман Андрей Гринёв, дети боярские Алексей Юдин и Алексей Костентинов [Танков. 1913: 209]. Этой же зимой пять тысяч черкас подступили к Воронежу. Они к «городу и к острогу приступали дважды со всех сторон жестокими приступы с нарядом и с щиты, и с приметом». Но и здесь нападавших отбили и даже преследовали десять верст по Оскольской дороге.

Рис. 17.

Вооружение русского всадника. XVII век.

Активно действовали в 1617 г. и рыльские воеводы князь Иван Шаховской и Пётр Сафонов: «Октября в 12 день посылали под литовской город под Быковичи голов, Ивана Ортюшкова да Ивана Малеева с ратными людьми, и они, сшод в Литовской земле на реке на Осетре з боярским урядником с Ондреем Олшанским, от Путивля верст з 200, побили наголову и самого урядника взяли, и многие языки и знамена, и литавры поимали, и, пришод под Быковичи, посады все выжгли, на приступе и на выласке литовских людей много побили. И с того бою с сеунчом прислали рыленина Матвея Оверкиева, и ему дано 7 рублев да сукно доброе» [ПИВЕ. 1995: 93]. Не оставались в стороне и путивляне. Летом 1617 г. они под командованием головы Алексея Некрасова разбили большой неприятельский отряд на реке Гавнянке, в 40 верстах от Хорола, захватив языков и знамена [ПИВЕ. 1995: 63].

Теряя силы в борьбе за московский трон, Владислав призвал себе на помощь запорожцев. В результате летом 1618 г. через Курские земли пролёг путь, по которому двинулось к Москве 20- тысячное казацкое войско гетмана Петра Конашевича Сагайдачного. На своём пути казаки разорили Путивль, Ливны, Елец, Лебедянь. Однако гетман слишком торопился соединиться с поляками и потому, видимо, не стал задерживаться у крепостей, которые не удавалось взять с налёту. Стороной обошел он Курск и на обратном пути. Возвращаясь в Киев, Сагайдачный шёл Муравским шляхом к верховьям Псла и, дойдя до Думчева Кургана, отправил в Курск двух своих казаков объявить, «что он ни городу, ни уезду не причинит никакого зла, о чём отдал приказ своему воинству».

Зато пострадал Рыльск со своей округой. Сюда Сагайдачный отрядил хорошо знакомого курским служилым людям запорожского полковника Михаила Пырского. Только пленных, согласно позднейшим официальным подсчётам, запорожцы захватили тогда 72 человека — больше, чем когда-либо до того [Папков. 1998 б: 54]. Сами рыляне в 1618 г. высылали отряд разорять окрестности Стародуба.

Не было покоя и от крымцев. Так, 4 июня 1618 г. пришедшие Муравским шляхом татары стали на роздых после грабежей в четырёх верстах от Курска на берегу Сейма в разорённых ими деревнях Лебяжьем, Голубицкой и Млодицкой. Стрельцы и дети боярские во главе с И.А. Анненковым, сотниками Семёном Веденьевым и Сунбулом Онофреевым атаковали их, выбили из становищ, преследовали и настигли уже в 80 верстах от города на Псле около сторожи Усть-Старого Гатища. Обрушившись ночью на спящий лагерь кочевников, преследователи разгромили его, освободив курский и белгородский полон. В плен попало 8 степняков. Сам Семён Веденьев и один из его соратников, Иван Котунин, 27 июня прибыли с сеунчем в Москву и получили за то «государева жалованья по 6 рублев да по сукну доброму человеку» [ПИВЕ 1995: 82].

В 1622 г. курский воевода С. М. Ушаков вновь посылает Ивана Анненкова в погоню за татарами, появившимися в пределах края. Доблестный казачий голова настигает чамбул на Изюмской сакме под Осколом и вновь одерживает победу, отбив российских пленников.

Попытки королевича Владислава добиться возвращения ему московского престола провалились. Результатом изнурительной войны, окончательно подведшей итоги Смутного времени, стало лишь ещё большее истощение обоих противников. В первую очередь это относилось к порубежным землям обоих держав, чем поспешил воспользоваться их общий извечный враг — Крым.