авторы: А.В. Зорин, А.И. Раздорский

ГЛАВА VI

Хронограф украинных земель

На краю Дикого Поля

«Севера — великое княжество, крепость которого Новгород [Северский] не так давно был столицей северских князей, до тех пор, пока они не были лишены княжества [великим Московским князем] Василием ... в ширину княжество простирается до Борисфена. Здесь в разных местах лежат обширные пустынные равнины, а около Брянска — огромный лес. Крепостей и городов в нем очень много; среди них наиболее знамениты Стародуб, Путивль и Чернигов. Почва, где она возделывается, плодоносна. Леса изобилуют огромным количеством горностаев, белок и куниц, а также меда. Народ, постоянно сражающийся с татарами, весьма воинственен» [Герберштейн. 1988: 140]. Так описывал в начале XVI в. Северский край австрийский путешественник и дипломат Сигизмунд Герберштейн. В дополнение к его словам, однако, необходимо отметить, что «весьма воинственный» народ этой земли сражался не только против татар. Главным врагом Литвы на востоке оставалось Великое княжество Московское.

Чтобы досадить лишний раз великому князю-московскому Василию II Тёмному, Литва предоставила в своё время прибежище сыну его злейшего врага Дмитрия Шемяки - князю Ивану. Его поместили на Северщине, дав во владение княжение Стародубское, в состав которого входили Рыльск и Путивль с округами. Сын этого изгнанника, Василий Шемячич, оставался князем Новгород-Северским и Рыльским, а его буйные подданные доставляли немало беспокойства своим московским соседям. В июне 1497 г. Иван III по жалобе подвластного ему князя Рязанского обратился со специальным посланием к великому князю литовскому, описывая ему ситуацию на границе, где «от мченян, рылян и путивлян много лиха починилося». По его словам, литовские порубежники — обитатели современного Курского края и сопредельных областей — творят в его владениях «великие татьбы, разбои и наезды», убивают и родят в неволю мирных жителей, подстерегают в засадах московские сторожи, охраняющие землю от татар: «А нынеча, сего лета о Троицыне дне, мченяне и рыляне, пришед, детей боярских на сторожевище, на Поле, побили и пограбили, трёх человек до смерти убили, а иные сечены поубежали». Упомянутые в грамоте воители — «рыляне и путивляне» ещё и не догадывались, что вскоре, по неким высшим государственным соображениям своего князя, им предстоит из «литовских людей» превратиться в «московских» и обратить оружие против недавних соотечественников и соратников.

На исходе XV в. Василий Шемячич со всем своим уделом переходит в подданство Московского государя и теперь его люди начинают уже оберегать те земли, разорять которые ещё недавно было для них подвигом. Рыльский князь имел репутацию славного воина и вскоре отличился в действиях против крымских татар, для которых Москва после победы над Литвой в 1500 г. недолго оставалась союзником. В 1514 г. Василий Шемячич наносит поражение войскам наследника крымского престола калги-султана Мухаммед-Гирея под стенами Рыльска. Тогдау татар «много людей побили, а иных живых переимали». После этого сын хана Менгли-Гирея «от наших городов побежал». Осенью 1517 г. князь со своей дружиной встретил набег крымцев — «дошол их за Сулок) и многих татар побил, а иных живых переимал и языки [пленников] к великому князю прислал». Однако удалые дела князя не спасли Рыльского удела от ожидавшей его общей участи. В 1523 г. против князя Василия Ивановича «выдумано было обвинение в вероломстве», он был брошен в московскую темницу, семью его взяли под стражу, а его княжение было уничтожено. Рыльский князь — «муж славный, зело храбрый, искусный в богатырских вещах и пагубе бусурманов», — пал жертвой московской политики собирания земель.

Рис. 14.

Знатный русский воин. Начало XVI в

Но, избавившись от последнего порубежного удельного князя, Mocква не обезопасила свои южные границы. Татары продолжали оставаться вечной угрозой для всего государства. То и дело приходили тревожные вести. Так, в июле 1541 г. в Москву из Рыльска прибыл один из станичников, толмач Гаврилов, который побывал в дальней поездке у Святых гор. Он сообщил, что на него «наехали верх Донца люди крымские и гоняли за ним день цел, а идут тихо; и тою приметою чаяти, царь идёт». Догадка опытного степного разведчика подтвердилась — в том году поход крымцев на Русь возглавлял сам хан Сан-Гирей со своим сыном. В 1535 г. татары воевали украинные города Путивль и Рыльск. В марте 1556 г.— новая весть из Рыльска: «ходил на Поле атаман Михалко Грошев да побил крымцов». В столицу было доставлено двое пленников. В том же году служилые люди из Путивля и Рыльска участвовали в походе дьяка Ржевского за Днепр. Сообща с черкасами, русская рать взяла Очаков и, отразив татарскую погоню, с богатой добычей вернулась назад. Тогда же под Азовом нанесли поражение крымцам Данила Чулков и Иван Мальцев. Однако угрозу со стороны татар эти набеги устранить не могли. В 1560 г. по Рыльским местам прошёл знаменитый Дивей-мурза с чамбулом в 3000 наездников. Перебежавший в Рыльск татарин Илеман сообщил, что на Удах стоит сам хан и с ним 20-тысячная орда. Зимой 1561—1562 гг. Северские земли грабили ногайцы Белгородской орды. В сентябре 1570 г., скопившись в верховьях Береки и Тора, до семи тысяч татар во главе с Бакаем-мурзой прошли через Курский край и опустошили окрестности Новосиля. С тех пор путь в междуречье Сейма и Псла получил имя Бакаева шляха.

В 1580—1590 гг., после смерти Ивана Грозного и завершения Ливонской войны, московское правительство всерьёз берётся за усиление южной границы царства, ее продвижение к югу, вглубь враждебного Руси Поля. Вновь укрепляются старые города на кромке последнего, а среди них — Рыльск, Путивль, Курск. Ранее Курск, судя по всему, служил лишь временным пристанищем для войск, выдвигаемых по весне в Дикое Поле. Должно быть по причине ветхости, ненадежности стен этого города, в качестве постоянной крепости он почти не упоминается в источниках вплоть до конца XVI в. Известно лишь, что в 1556— 1557 гг. здесь стояли отряды воевод Михаила Репнина и Петра Татева. Только в 1596 г. в город по царскому указу прибывают воевода Иван Полев и голова служилых людей Нелюб Огарев вместе с переселенцами из Мценска, Орла и других городов. Заново укрепляется старое «Курское городище», возводятся новые острожные стены, пополняется курский гарнизон.

Тем временем в 80-х годах XVI в. на Поле сталкиваются два потока колонизации, русский и украинский. Это было одновременно и столкновением враждебных друг другу государств. Стычки между черкасами и русскими порубежниками начинают происходить не только непосредственно на границах Речи Посполитой, сколь условными они бы не были, но и в отдалённых от неё уездах. В 1586 г., например, переяславские черкасы появились в районе только что построенных Ливен и Воронежа. Они нападали на дозорные станицы и жителей уездов.

В 1587 г. на путивльские деревни нападали 40 каневских черкас атаманов Петра Берчуна и Тереха Шелудивого. Их вскоре разломили и частично взяли в плен, зато переяславские черкасы полностью уничтожили станицу Афанасия Панютина, направленную из Путивля на Донец. Воевода А. И. Хворостинин доносил: «а которые ни ездили станичные головы в проезжие станицы для крымских людей по Донцу во все лето; тех всех громили и грабили и многих и на Поле не пропущают, да и по всем украинным городом в Сиверских городех государевым людем задоры чинят».

А в 1589 г. черкасы разгромили рыльские и; путивльяские станицы голов Василия Оладьина, Игнатия Тютчева и Третьяка Кузьмина, а затем «пришел в Путивльский и Рыльской уезд в бортные ухожаи севрюков побили и борти драли». Следом за тем атаман Петруша Шергун налетел на д. Чаплище Путивльского уезда. Его молодцы «тое деревню разграбили и крестьян побили, а взяли животов с лошадьми больше 500 рублев». Некоторые из грабителей попали в руки воеводы и на допросе показали, что их посылают из Переяславля «пан Чирской да княж Александров урядник Вишневетцкого князь Лыко» специально, чтобы «государевы проезжие станицы громить». Дубенский урядник князь Лыко в скором будущем и лично возглавит не один опустошительный рейд по «московитским землям» [Анпилогов. 1967: 90—91).

Но не всегда грабителям удавалось выйти сухими из воды. Против воровских черкас московское правительство стало успешно использовать черкас служилых. В 1588 г. на Поле для службы было послано 50 черкас и охочих казаков во главе с атаманом Яковом Лысым. Вместе с ними в Путивле служили 35 черкас атамана Аггея Мартынова: ОтрядА. Мартынова 25 мая 1588 г. был послан на Псёл, к устью Айдара, вниз по Северскому Донцу, в те места, где воровскими черкасами были разгромлены российские станицы. В этот раз Мартынову с товарищами не удалось настигнуть нападавших. А вот черкасам Якова Лысого, направленным на Поле 29 июня, повезло больше. Вернувшись из посылки, они доложили, что в районе Княжьих гор настигли отряд атамана Лазаря. Разгромили его, отбили имущество и рушницы, захваченные воровскими черкасами у путивльских севрюков.

Вновь На Поле станицы Лысого й Мартынова были отправлены 16 августа 1588 г. Станица Якова Лысого настигла атамана Лукина Карнауха и отгромила у него кош. Затем, в Путивльском уезде они настигли атамана Берчуна с товарищами. Разгромили его, отбили имущество и оружие путивльских севрюков.

Станица Аггея Мартынова патрулировала междуречье Суды и Хорола, стремясь перехватив черкас, которые грабили бортные ухожаи, находившиеся в этом районе. Служилые черкасы настигли и разбили отряд атамана Калоши. Разгромили воров-черкас на Суле у Нетина перевоза. Рассеяли отряд воровских черкас на Псле ниже Княжьих горе В результате этих стычек станичникам Мартынова удалось отгромить имущество и лошадей путивльских севрюков и доставить его в Путивль: Кроме того, в подтверждение своей службы, служилые черкасы принесли воеводе отрезанную голову воровского черкашенина. В это же время голова Василий Андреев выручил из плена донецких атаманов Яковлева и Новгородца и разбил отряд воровских черкас. Разгромил Мартынов и известного атамана Сеньку Колпакова [Папков. 1998 б: 33]>

А в 1589 г. путивльский казачий атаман Васька Кудрявый и его люди провожали до границы послов в Запорожье, а на обратном пути, «идучи назад к Путивлю побили в бортных ухожаях воров черкас и в Путивль привели».

Кроме того, в Поле против татар и черкас направлялись и отряды российских служилых людей. Но, если татары в любом случае оставались открытыми врагами, то с черкасами дело обстояло куда сложнее. Ситуацию хорошо иллюстрирует история экспедиции в Дикое Поле А. Ф. Зиновьева. Афанасию Федоровичу Зиновьеву 26 апреля 1589 г. было велено с отрядом выехать из Путивля для государевой службы на Северский Донец и Оскол. Ему предстояло выяснить истинные намерения запорожцев атамана Матвея Федорова, пришедшего на Донец и написавшего в Москву о своем желании служить государю. Необходимо было узнать, «как стоят и как промышляти хотят татарским делом? И станичников и сторожей путивльских берегут ли, и казаков и севрюков государских, которые по Донцу стоят, берегут ли, и Петра Зиновьева с крымские гонцы пропустили ль, и не погроимят ли его?»

Дело осложняюсь тем, что кроме казаков Матвея Федорова на Донце находились и другие, явно воровские, черкасы — Мишук (Мишак) и Сенька Колпаков с товарищами. О них было известно, что они «ходят по Донцу и по Осколу и по Дону и громят государских людей». Известно было и то, что эти разбойники приходили под Рыльск и Новосиль угонять скот. Поэтому Афанасию Зиновьеву следовало также узнать, будет ли Матвей Фёдоров «воровать» вместе с Мишуком или же, наоборот, поможет покончить с его шайкой. Если же Фёдоров и его молодцы окажутся «государю не прямы», Зиновьеву следовало действовать против татар одному, стараясь при этом «поимати и перевешати» воровских черкас. По пути следовало принимать все меры предосторожности, чтобы запорожцы не учинили внезапного нападения на отряд. Ну а если атаман Фёдоров действительно поступит на государеву службу, А. Ф. Зиновьеву прописывалось потребовать от них доказательства их верности: «чтоб они однолично нам правду свою показали, а себя от воров от черкас очистили и воров бы черкас на Донце и на Осколе, которые ходят по Донцу воруют и наших станичников и сторожей и севрюков громят, имая их, вешали, а пущих самых, имая отсылали к нам — то их и большая правда и служба к нам будет, и за то их пожалуем своим великим жалованьем».

Ожидания оправдались: отряд Фёдорова стал служить «государеву службу». Летом 1589 г. Фёдоров уже прислал в Москву «товарищей своих черкас Матвея Дворецкого, с товарищи пяти человек и языка к нам Казыева улусу прислали, а после того Матвей же Фёдоров с товарищи прислал к нам товарищей своих черкас, ясаула Прошу Афанасьева с товарищи, с воры с черкаскими языки» [Папков. 1998 б: 34—36].

Осторожности, предпринимаемые Зиновьевым перед встречей с запорожцами, были вполне оправданы. Казаки были мастера на всякого рода уловки, что наглядно показала история гибели Воронежа. В апреле 1590 г. «черкасы из Канева и ис Черкас, да ис Переяславля атаманы Денис да Селепской, да Боран, да Гусак с товарищи приходили ко государеву украинному городу к Воронежу, а присылали с Поля, что они пришли к Воронежу на Дон для крымских и азовских людей и хотят з государскими людьми над татары промышляти. И воеводы государевы послали к ним корм и тех, которые от них приехали поили, и кормили и заночевали в остроге. А почали от них правды, что с государем Коруна Польская и Великое княжество Литовское в перемирье. И черкасы пришли ночью и тот город сожгли, и государева воеводу убили, и людей многих побили, а иных сожгли, а иных живых многих поймали и многие убытки починили» [Анпилогов. 1967: 81 ]. Так что доверять лихим атаманам было весьма и весьма небезопасно даже в самое мирное время.

Тогда же, в 1590 г., из Переяславля вышло 300 черкас под командованием атамана Стрельбицкого, которые направились прямиком на Дон и на Донец громить станичников и казаков. В «Списке обидным делам к Жигмонду королю», составленном в 1592 г. называлось общее количество погибших на Поле от рук черкас — более 200 человек [Анпилогов. 1967: 195; Папков. 1998 б: 41-42].

Грабительские наезды и, особенно, сожжение Воронежа, вызвали бурную реакцию московского двора. Польским властям пришлось принять меры против запорожцев. Киевский воевода князь К. И. Острожский отвечал на царские грамоты: «Писали паны радные к князю Александру Вишневецкому, велели ему схватить атамана запорожского Потребацкого с товарищами, которые сожгли Воронеж; паны грозили Вишневецкому, что если он не переловит казаков, то поплатится головой, потому что они ведут к розмирью с государем московским. Вишневецкий Потребацкого схватил и с ним 70 человек казаков» [Соловьёв. 1989: IV, 226].

Но, несмотря на принимаемые дипломатические меры, в дальнейшем положение существенно не изменилось. Более того, столкновения с черкасами участились именно с 1592 г., после постройки князем Александром Вишневецким слободы Лубны. Основав «новую слободу и острог на Лубне», князь высылал оттуда своих урядников в набеги на московские пределы. Его отряды, по словам московских воевод,, «наши волости запустошили, людей наших севрюков из наших волостей выбили, одного нынешнего лета больше 200 человек побили ... у детей боярских черниговцев поместья их запустошили и многих людей в их поместьях побили до смерти. А у Новагородка Северского ... многих бортников побили до смерти. И ныне, приходя ис тех мест с Дубны в Путивльский уезд и в Черниговский, и Рыльской ... наших детей боярских и бортников, и севрюков бьют и грабят и досмерти побивают и в нашу землю вступаются и угодьи всякими владеют и рыбу ловят». Перечисляя более подробно нанесённый урон, грамота упоминает, что в Хотмыжской волости на Ворскле «убили бортников Данилка Шубина да Петрушку Шубина сама-третья, а животов взяли их на 20 на 5 рублей; Аврамка Макарова убили сама-друга ... на Пcле ссекли бортников Ивашка Лукьянова, а с ним казаков трёх человек ... да в Колодеской волости на реке на Семи ссекли бортиков Федьку Пелтева сама-пята, а животов взяли на 50 на 8 рублев» [Анпилогов. 1967: 81—83]. В целом сумма ущерба, нанесенного станичникам, детям боярским, бортникам и севрюкам Хотмыжского уезда набегами черкас А. М. Вишневецкого исчислялась в 1700 рублей.

В целом же, к исходу XVI столетия нападения черкас, как отмечает А. И. Папков, «стали таким же постоянным явлением на порубежье, как татарские набеги, с той лишь разницей, что татары стремились обойти или уничтожить станицы для предотвращения поступления информации об их появлении на Поле, а черкасы нападали на сами сторожи и станицы, стремясь завладеть имуществом и лошадьми служилых людей. Соответственно, правительство предпринимало меры по охране рубежа от татар и от воровских черкас, в том числе и довольно жесткие: «а хотя и малые люди придут или прокрадутца на наши украйны, или черкасы учнут по Полю ходить, станицы и сторожи громить, а головы тово не уберегут, и тем головам быти от нас казненным смертью» [Папков. 1998 б: 43].