авторы: А.В.Зорин,
А.И.Раздорский,
С. П. Щавелев

ГЛАВА V.

Над широкой рекой, 
Пояском-мостом перетянутой, 
Городок стоит небольшой, 
Летописцем не раз помянутый.
Н.С. Гумилев. Городок.

5.1. Литовское наступление на Северщину

С конца 1350-х по начало 1380-х гг. в джучиевой Орде наступил период феодального разброда и внутриполитических шатаний — «великая замятия», по выражению русского летописца. Владыки сарайского престола менялись практически ежегодно, а то и чаще — за 24 года поменялось свыше 25 золотоордынских ханов. Хотя за многими из этих марионеток сгояли могущественные полководцы-нечингизиды (вроде Едигея или Мамая), чья власть была попрочнее, татары явно ослабили свой западный фланг.

Этим не преминули воспользоваться владыки крепнувшего Великого княжества Литовского, Жемайтийского и Русского. Решающий рывок на Восток сделал великий князь Ольгерд Гедиминович (1341-1377). К 1356 г. он занял Брянск — сильнейший на тот момент из северских столов, куда под защиту лесов стекалось после татарских нашествий население из Подесенья и Посеймья. В 1362 г. Ольгерд нанес татарам сокрушительтельное поражение нар. Синих Водах (притоке Буга). Литовско-русское войско разгромило тогда сводную армию бегов Крыма, Добруджи и других «западных территорий» Орды, после чего победитель присоединил к своему Великому княжеству Подолию и, тем самым, вышел на рубежи Днепра. Вскоре гегемония Орды пала и на Днепровском Левобережье — в 1363 г. «Литва взяла Коршеву»[ПСРЛ, т. XI, с. 2] — город на р. (Быстрой?) Сосне, а в 1365 г.Литве перешел Киев. В конце 1360-х — начале 1370-х гг. она аннексировала и Чернигово-Северскую землю [Греков И. Б., 1975, с. 48; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю., 1950, с. 282]. В составе последней, по всей вероятности, литовским городом становится и Курск.

Надо заметить, что оценка Великого княжества Литовского в целом, и, в особенности, процесса присоединения к нему русских земель в историографии менялась. Советские авторы чаще всего оценивали этот процесс негативно, как «захват», «покорение» Литвой этих земель, включая какую-то часть Курского края. Сегодня историки вернулись к мнению о Литве как ещё одной, «другой Руси» (С.В. Думин), законной наследнице Руси Киевской (М. К. Любавский), по сути дела спасительнице большей части ее территориального наследия от немецкого и татарского засилия.

В справедливости именно последнего мнения убеждает биография и личность князя Ольгерда, отбившего Посеймье у Орды. Первую половину своей жизни (до 1345 г.) он провел в Витебске; женат был на витебской княжне Марии Ярославне; принял православие; на митрополичью кафедру посадил своего ставленника — выходца из Твери Романа; в 1349 г. вторым браком женился на тверской княжне Ульяне Александровне [Греков И. Б., 1975, с. 48]. Как видно, интересы русского, православного населения его государства были достаточно близки этому выдающемуся правителю. Именно в союзе с покорившимися ему русскими территориями - Смоленщиной и Брянщиной — он атаковал Москву в 1368 г. Московским князьям предстояло доказать, что их политика тесного союза с Ордой способна выдержать конкуренцию с откровенно антиордынской политикой Польши и Литвы.

Ольгерд разделил Чернигово-Северскую землю между двумя своими сыновьями. Дмитрий Корибут получил в удел Новгород-Северский, а просто Дмитрий — Брянск.

После кончины Ольгерда в 1377 г. Великое княжество в свою очередь пережило период смуты и междоусобицы его наследников, пока на великокняжеском троне не утвердился его младший сын Ягайло. Не все в Литве были довольны новым владыкой. Литовская оппозиция поддержала поход московского князя Дмитрия Донского зимой 1379—80 гг., в ходе которого он стремился предотвратить окончательный отход Северщины к Литве. Трубчевск и Стародуб (ближайшие соседи Курска) тогда без боя сдались московитам; на их сторону перешел и наиболее влиятельный в северских пределах князь Корибут Дмитрий Ольгердович, которому Москва выделила в удел Переяславль. Великий князь Литвы (на тот момент) Кейстут (брат покойного Ольгерда) в 1382 г. нанес по Северщине ответный удар. Как видно, без левобережной дани ему было не обойтись. Однако закрепиться в Северских землях Кейстут не успел: Ягайло тогда занял столицу Великого княжества — Вильно; ему на подмогу двинулась армия крестоносцев. Вооруженные силы Кейстута оказались слабее, и он был вынужден сдаться Ягайло, по приказу которого был задушен.

Южно-русские князья опять остались между молотом (татарской столицей Сараем) и наковальней (литовской столицей Вильно). В период нового усиления Орды под властью хана Тохтамыша в 1380-е гг. юго-западные земли Руси, включая, как видно, и Посеймье, находились в своеобразном кондоминиуме (совместном управлении) татар и литовцев, хотя относительно устойчивая на протяжении XIV—XV вв. граница между литовскими владениями и татарскими кочевьями проходила от Днепра по р. Самаре, а от нее по верховьям р. Орели к Северскому Донцу, затем на Тихую Сосну, Ворсклу и Дон. Таким образом ее демаркировал по приказу черкасского князя Семена Олельковича его наместник Свиридов [АЗР, т. II; Любавский М. К., 1893, с. 246].

Брак, заключенный Ягайло в 1389 г. с польской королевой Ядвигой, привел к личной унии их государств и фактическому перемещению Ягайло на польский престол. Великим князем Литвы с 1392 г. фактически становится Витовт. Польским вассалом он считался с каждым годом все формальнее. Чтобы уравновесить его политическое влияние, Польша задумала посадить ему в тыл, на Киевские и Черниговские земли князя Скиргайло, предварительно убрав оттуда князей Корибута (Дмитрия Ольгердовича) - из Чернигова и Владимира Ольгердовича — из Киева. Однако Витовт, с 1395 г. официально именовавший себя «великим князем литовским и русским», сам продолжил натиск на восток. Добив ордынского хана Тохтамыша в битве на р. Тереке (1395 г.), наследник былого величия Орды «железный хромец» Тимур расчистил литовцам восточный путь. В 1397 г. Витовт совершил успешный поход в долину Дона, в 1398 — в низовья Днепра, в 1399 в союзе с ордынским изгнанником Тохтамышем предпринял генеральное наступление на Орду. Оно, впрочем, печально для Литвы закончилось в битве на Ворскле. Здесь соединенные силы хана Тимур-Кутлуга и темника Едигея наголову разгромили литовские войска, имевшие подкрепление от Тевтонского ордена. Последовавший набег победителей на Киев и сопредельные земли мог затронуть и курскую округу. Хотя это поражение нанесло Литве заметный ущерб, и материальный, и моральный, но сломить это государство, остановить его внешнеполитическую экспансию тогда отнюдь не удалось.

Поэтому совсем не случайно в 1402 г. Курск (Kuresk), вместе с соседними городами Осколом (Oskol), Милолюбом (Milolubl) и Мужечем (Muszecz) упоминается в числе литовских городов в договоре (трактате) князя Свидригайло Ольгердовича с Тевтонским орденом [Любавский М. К., 1893, с. 247]. Напомним, что эти же города, причем в той же самой «связке», фигурируют и в последующих документах — «привилеях» литовских князей и ярлыках татарских ханов, что служит независимым подтверждением приведенного известия. Так, Милолюб и Оскол упомянуты в числе меньших владений нескольких киевских бояр. В 1497 г. литовский князь Александр Казимирович закрепил эти владения за ними как родственниками и наследниками (по женской линии) князя Романа Яголдаевича [АЛМ, Т. I, вып. 1, 1896, с. 131-132]. А Курск в точно такой же транскрипции, напомним, фигурирует и летописном «Списке русских городов», составленном на несколько десятилетий раньше свидригайлова каталога. Вряд ли все эти параллельные источники стали бы столь единогласно упоминать этот город, будь он к тем временам совершенно разрушен и заброшен, как почему-то предполагает большинство исследователей [Мавродин В. В., 1940, с. 317; Загоровский В. П., 19.91, с 18-20; др.]

Свидригайло, чьим владением оказался Курск в начале XV в., младший сын Ольгерда, начинал свою политическую карьеру в роли удельного князя, владения которого на Западе граничили с территорией Тевтонского ордена. Впоследствии, в 1419 г. он получил у старшего брата, польского короля Ягайло, и у племянника, великого литовского князя Витовта, весомую прибавку к своим владениям в виде Чернигова, Брянска и Новгорода-Северского с прилегающими к ним землями. Сопоставляя эти данные с упоминанием Курска в 1402 г., можно сделать вывод о его присоединении к Великому княжеству еще в XIV в. Московский князь Семен Гордый (1341-1353), достойный сын собирателя русских земель вокруг Москвы Ивана Калиты, пытался сдержать экспансию Литвы на Восток, обратившись в Орду, которая в свою очередь потеряла часть своих улусов в Поднепровье благодаря литовским захватам. Однако Орде было уже не до грызни ее восточных соседей: в ней самой начиналась феодальная усобица, ханский престол зашатался, всходила звезда нового временщика — темника Мамая. Новые походы ордынских ханов на Киевщину (например, Темир-Салтана в 1408 г.) вполне могли затрагивать и Курскую округу.

После смерти Витовта Свидригайло в 1430 (и до 1432 г.) стал великим князем литовским и перебрался в Вильно. Лишившись столь влиятельного патрона, Северщина вновь распалась на ряд удельных княжеств и наместничеств.

Именно в этот период Курск и его округа вполне могли оказаться частью по сути ничейного Поля, а затем опять на какое-то время вернуться в зону прямого влияния Орды. Предположение об ордынском с середины XV в. подданстве района Курска высказано В. П. Загоровским [1991, с. 19]. Этот автор резонно обращает внимание на грамоту, направленную в 1487 г. Иваном III хану Менгли-Гирею, в которой предлагалось организовать встречу русского и крымского послов «на Семи, ниже Тусина брода, на усть Ревута реки, против Курского городища». Действительно, вряд ли подобная встреча могла намечаться на литовской территории, к тому же возглавляемой князьями, предавшими Москву ради Литвы (см. ниже). Скорее перед нами на тот момент какая-то часть татарских кочевий, как и в конце XIII — первой половине XIV вв. (см. выше о Ратском городище этого периода как татарской слободе).

Как видно, и в литовско-ордынский период своей истории Левобережье Днепра оставалось не только географическим, но и политическим пограничьем, зоной по сути совместного влияния двух столиц - Вильно и Сарая. Курск за рассматриваемый период в литовских источниках упоминается прямо, как мы видели, только однажды, хотя там широко фигурируют брянские, новгород-северские, черниговские, стародубские, рыльские, путивльские князья уже литовского происхождения и подчинения. Правда, в немногих левобережных центрах мелкого калибра (Новосиле, Одоеве, Белеве, Воротынеске) оставались потомки прежних князей-Рюриковичей (конкретно, происходившие от Семена Михайловича Глуховского, сына Св. Михаила Черниговского). Но и они являлись уже вассалами Польско-Литовского государства.

Курская линия князей так не восстановилась, и этим городом явно управляли сначала татарские, а затем литовские наместники. По крайней мере, соседняя — путивльская половина Посеймья при польском короле и литовском великом князе Казимире Ягайловиче (1427-1497) и его преемнике на этих престолах Александре Казимировиче (1460-1506) раздавалась в годичное держание или же наследственное владение киевским боярам (См., например, упоминавшуюся выше грамоту на Оскол и Мило-люб, соседние с Курском города). Учитывая заметную автономию северских уделов по отношению в Литве и тем более Польше, центр непосредственного управления Посеймьем и тогда оставался в Киеве или где-то на Днепровском Левобережье — Чернигове, Брянске, а то и в Путивле. С ослаблением же Великого княжества, нарастанием в нем центробежных тенденций курская волость скорее всего от него отделилась, перешла под протекторат Большой Орды. И пока не начала набирать общерусскую силу и напирать на Дикую Степь Москва, поселок на месте древнего Курска, очевидно, все номинальнее мог считаться городом. Не случайно почти полтора столетия — с 1402 и вплоть до середины XVI в. — Курск не упоминается письменными источниками среди остальных северских, посеймских городов.

Степной «коридор» от коренных татарских кочевий слишком близко и удобно (по водоразделам) для «басурманской» конницы подходил прямо к Курску, чтобы этот город в постмонгольский период мог процветать так же устойчиво, как его соседи, гораздо лучше спрятанные за реками и лесами (как Рыльск и Путивль, не говоря уже о Брянске, Стародубе или Трубчевске).