авторы: Н. Б. Ахметгалеева,
А. А. Чубур,
А. Г. Шпилев

ГЛАВА VII.

Развитая пора верхнего палеолита на территории Курского края

Около 25 тысяч лет назад природно-климатическая обстановка на Русской равнине вновь меняется. На смену относительно теплому брянскому интерстадиалу приходит поздневалдайское (осташковское по другим интерпретациям) похолодание, ставшее одним из самых жестоких за всю историю человечества.. Начало этого похолодания совпадает с новой волной миграции населения. Часть центрально-европейских племен устремилась на восток, на просторы Русской равнины (рис. 51), где таежные леса уже успели смениться приледниковыми тундр остепями и тундролесостепями. Создается такое впечатление, что обитателей бассейна Среднего Дуная манили территории с заведомо менее благоприятными условиями! Казалось бы — парадокс...

Между тем по размещению стоянок отчетливо видно, что «Великое переселение» древнекаменного века происходит в рамках достаточно узкого коридора в 500 км шириной, зажатого между 50 и 55 градусами северной широты, преимущественно в осевой зоне, ширина которой и вовсе не превышает 200 км. На юг, в зону климатически явно более благоприятную (хотя тоже весьма холодную), пришельцы идти явно не хотели. Нечто удерживало их в определенных географических рамках, в приледниковой зоне с небольшим количеством осадков, коротким безморозным периодом, развитой вечной мерзлотой. Адаптация людей к подобным экстремальным условиям могла быть только вынужденной мерой, ибо нельзя отказать нашим предкам в наличии элементарного здравого смысла.

Рис. 52. Авдеевская стоянка. Октябрьский район. 1 — раскопы 1946-1949 гг., 1972-1944 гг., 2 — разрез западной стенки раскопа XII (I обьект Авдеевской стоянки) по А. И. Москвитину. 1 - суглинок бурый, 2 - суглинок желтый, 3 — очажная масса, 4 — серая суспесь(культурный слой), 5 — разреженные углистые скопления, 6,7 слоистые пески, 5 — голубоватая глина.

Первопричиной этой парадоксальной ситуации могла служить совершенно иная адаптация — адаптация первобытного уклада экономики, всего образа жизни к мамонтовому терио-комплексу и мамонту как таковому. Косвенно это подтверждает анализ широтного распределения местонахождений остатков мамонта, не связанных с деятельностью человека, и сопоставление его с распределением верхнепалеолитических памятников центра Русской равнины (Чубур А. А., 1997-6]. Подавляющее большинство верхнепалеолитических памятников осташковского времени, связанных с мамонтовой фауной, и находок остатков мамонта лежат между 51 и 53 градусами северной широты. К югу их плотность резко снижается (а поселения «охотников на мамонта» сменяются поселениями охотников на бизонов), к северу плотность находок и стоянок также падает, но более плавно.

Ранее, в средневалдайское время, популяция мамонта была угнетена и переживала неблагоприятные условия в природно-климатических рефугиях. Одной из таких рефугий был район среднего течения Дуная — Моравия. Моравская популяция мамонта, как и другие, испытывала жестокий стресс в условиях теплого и влажного климата, непривычного для мохнатых исполинов. Об этом говорит измельчание зверей, значительное присутствие патологии в костных остатках [Соффер О. 1993]. Именно в Моравии и на прилегающих территориях человек научился брать у мамонта почти все, что необходимо для нормальной по меркам каменного века жизни. Мамонт давал людям жир и мясо, кости и бивни как сырье для поделок и как строительный материал для жилищ. Мамонт давал даже топливо: его насыщенные жиром кости, просохшие на солнце в условиях криоаридного климата, горели жарче дерева. Жиром мамонта наполнялись и жировые светильники, сделанные из его же эпифизов. Гиганты ледникового периода были не только объектами охоты, но и объектами собирательства: многие поселения палеолитического человека основывались вблизи «мамонтовых кладбищ» — гигантских естественных скоплений погибших мамонтов, их костяков, образовавшихся в долинах рек, устьях оврагов и балок, в естественных ловушках. Именно мамонтовые «кладбища» в сочетании с охотой на мамонта позволили части палеолитического населения вести относительно оседлый образ жизни, не совершая многосоткилометровых сезонных откочевок за стадами копытных [Чубур А. А., 1993]. Очень вероятно, что скопления останков многих сотен особей мамонта на моравских стоянках Пржедмост, Дольни Вестонице — именно следы использованных человеком естественных кострищ.

Рис. 53. План I и II комплекса Авдеевской стоянки.

С наступлением нового глобального похолодания сохранившиеся популяции мамонтов выходят из стрессового состояния, начинают наращивать численность и, как следствие, расширять ареал. Процесс шел столь стремительными темпами, что мамонтовые стада и идущие за ними по пятам общины охотников и собирателей буквально «выплеснулись» на Русскую равнину. Не исключено, что в течение небольшого промежутка времени имели место и несколько волн миграции с единым вектором: «grand nach Ost» (нем. «Натиск на Восток»).

Ряд стоянок Центральной Европы и центра Русской равнины настолько сходны между собой по технологии обработки кости и камня, что это дает основания считать их следами одного и того же населения. Одни называют его по наиболее удаленным друг от друга точкам находок Виллендорфско — Костенковской культуры, подразумевая, что все стоянки этого круга оставлены по сути дела одним племенем [Рогачев А. Н. Аникович М. В., 1984], другие подходят к проблеме более осторожно, выделяя Виллендорфско — Костенковскую общность с локальными вариантами (костенковско-авдеевская, павловская и другие культуры) [Григорьев Г. П., 1968, Гвоздовер М. Д., 1958]. Не вдаваясь в продолжающуюся дискуссию, скажем, что так или иначе, в большей или меньшей степени, но население, пришедшее на Русскую равнину в начале поздневалдайского похолодания, было единым, и влияние на него местных племен оказалось феноменально слабым, в то время как влияние обратное было весьма существенным. Образно говоря, мы сталкиваемся со своего рода «сверхцивилизацией каменного века», опередившей в развитии технологий и духовного мира многих своих современников. Этот феномен получил у специалистов название «феномена восточного граветта», а период его распространения и бытования стали называть «граветтийским эпизодом». Последний почти совпадает с хронологическими рамками развитой поры палеолита [Амирханов X. А., 1997]. Своеобразие восточнограветтийских памятников, как отмечает Е. В. Булочникова, «определяет устойчивое сочетание специфических форм (ножа костенковского типа, наконечника с боковой выемкой, павловского острия, листовидного острия костенковского типа) в инвентаре, для которого в целом характерен полиформизм [многообразие] форм, применение различных технологических приемов при изготовлении одного и того же типа орудия, чрезвычайная вариабельность внутри типов. Развитый микроинвентарь, присутствие ориньякских форм и ретуши, архаических элементов дополняют своеобразие каменного инвентаря восточнограветтийских памятников» [Булочникова Е. В., 1997]. Эти признаки дополняются высокоразвитой техникой обработки кости и широким распространением мелкой пластики, в первую очередь — женских статуэток.

Рис. 54. Землянка. Авдеевская стоянка (Авдеево — Старое).

В центре Русской равнины известна целая группа восточно-граветтийских памятников, среди которых выделяется своего рода «ядро» — стоянки Костенки-1 (верхний слой), Костенки-13 и -18, Костенки-14 (верхний слой), Бердыж, Зарайск (здесь выявлено как минимум 3 культурных слоя), группа объектов Авдеево и примыкающие к «ядру» стоянки Гагарино и Хотылево-2. Одним из наиболее ярких проявлений восточнограветтийского феномена является находящаяся в 25 км к западу от Курска Авдеевская стоянка (рис. 52).

Поскольку к настоящему времени практически полностью исследованы два «жилых объекта» (рис. 53) и разведан третий археологами, проводившими работы, им даны названия Авдеево — А (или Авдеево Старое) и Авдеево — В (Авдеево Новое). Третий объект, соответственно, мы будем именовать «Авдеево — С». Одновременность или неодновременность существования этих объектов, разделенных расстояниями всего в два десятка метров, пока окончательно не выяснена, хотя сомнений в том, что они относятся к одному геологическому отрезку времени, нет. Исходя из этого, трудно сказать: имеем мы дело с гигантским по палеолитическим масштабам поселением («палеолитической деревней» по терминологии А. Н. Рогачева) или несколькими, сменявшими друг друга в течение кратного промежутка времени стоянками. Мы придерживаемся именно последнего варианта, считая каждый жилой объект самостоятельным поселением, Следуя за доводами В. Я. Сергина (ИА РАН), считающего, что поселение с очень большой численностью жителей оказывало бы колоссальное, непоправимое экологическое давление на окружающую среду и не могло бы сколько-нибудь долго существовать [Сергин В. Я., 1987].

Рис. 55. Кремневые орудия. Авдеевская стоянка.

Рис. 56. Женская статуэтка. Авдеевская стоянка. Октябрьский район.

Жилые объекты представляли собой овальные образования с расположенными вдоль длинной оси очагами, насыщенным и сильно окрашенным охрой и углем культурным слоем и находившимися по периметру ямами, разделяемыми на хозяйственные (меньшие по размеру) и жилые (большие) «землянки». «Землянки» (рис. 54) имеют более сложное устройство — ступеньку, наличие двух камер [Булочникова Е. В., 1991]. Интерпретация жилых объектов различными специалистами заметно отличается. Так, Ефименко П. П., раскопавший аналогичный объект в Костенках, считал овальный костенковско-авдеевский комплекс единым гигантским многоочажным жилищем, ямы и землянки которого, расположенные по периметру, входили в конструкцию стен. По мнению ученого, здесь обитал целый род. [Ефименко П. П., 1958]: Н. А. Рогачев и Г. П. Григорьев [Grigoriev G.P., 1967] придерживаются мнения о том, что комплекс состоял из достаточного узкого длинного многоэтажного жилища с примыкающими к нему, но не входящими в конструкцию стен полуземлянками и ямами. К такому выводу археологи пришли по результатам многолетних наблюдений при раскопках в Костенках и Авдеево.

Известный специалист по палеолитическим жилищам В. Я. Сергин предложил свой вариант реконструкции костенковско-авдеевской жилой площадки с крытыми ямами по периметру, «внутренним двориком» с очагами и отдельными летними навесами с размерами в поперечнике, не превышающем 5-6 м [Сергин В. Я., 1997]. Дальнейшие исследования, продолжающиеся в Авдееве, Костенках и Зарайске, помогут дать более полноценный ответ: какая из гипотез верна?

Между тем в последние годы происходит смена направления в восприятии того, что мы называем долговременными базовыми стоянками. Теперь некоторые ученые не исключают, что такие долговременные поселения не существовали непрерывно в течение ряда лет или десятилетий, после чего навсегда покидались «вечными путешественниками», но напротив — регулярно посещались людьми в течение сотен и даже тысяч лет. В этом случае возраст таких городов, как Киев, Москва, по сравнению со временем существования палеолитических населенных пунктов может показаться смехотворным. Разброс достоверных датировок по радиоуглероду для некоторых стоянок составляет 5-6 тысячелетий.

Время существования жилых комплексов в Авдеево связано преимущественно с началом поздневалдайского похолодания между 23 и 22 тысячами лёт назад. Археологи и палеографы полагают, что в период обитания человека в Авдеево уже существовала многолетняя вечная мерзлота, при вытаивании которой впоследствии был частично разрушен культурный слой [Гвоздовер М.Д., Григорьев Г. П., 1977]. Наблюдения за микростатиграфией культурного слоя и перекрывающих отложений привело к мысли, что поселение в Авдеево прекратило существование в результате подъема уровня воды в Сейме, при котором на месте стоянки временами даже образовалось мелководное озеро с отложившимся на дне мергелистым суглинком [Grigoriev G.P., 1995]. Возможно, этот «катаклизм» связан с периодом легкого потепления — гмелинским ингерстадиалом, имевшим место перед максимальной фазой похолодания. Трудно сказать, была ли стоянка в это время покинута окончательно или же в будущем удастся выявить на ней более поздние горизонты и объекты, как это уже произошло в Зарайске, исследуемом X. А. Амирхановым (ИА РАН). В Авдеево имеются «кандидаты» на эту роль — следы неких, до конца не интерпретированных объектов на краю раскопа М. В. Воеводского и А. Н. Рогачева [К. Н. Гаврилов, А. Б. Селезнев, устные сообщения]. Пока же финальные этапы восточного граветта на Русской равнине прослежены лишь при раскопках у Зарайского кремля.

Рис. 57. Загонная охота на северного оленя с помощью копьтеметалки и дротиков.

Г. П. Григорьев выделяет ряд особенностей каменного инвентаря, характерных для памятников типа Авдеево — Костешеи («костенковский контекст»): а) ассиметричные пластины-острия с подретушировкой конца или отдельных участков краев, б) наконечники с боковой выемкой с подретушированным с брюшка основанием и острием, в) микропластинки с поперечной ретушью концов, г) крупные скребки на длинных пластинах с суженным основанием и ретушью по краям, д) проколки на пластинах, е) клювовидные острия, ж) многочисленные и разнообразные резцы, з) малые и средние скребки, и) листовидные орудия с подретушировкой с брюшка (рис. 55). При этом выбор приемов обработки весьма невелик: либо плоская солютрейская ретушь, либо крутая ориньякская [Григорьев Г. П., 1968]. Как уже говорилось выше, особенно привлекает специалистов обработанная кость из Авдеево и подобные ему памятники палеолитической эпохи. Это и орудия: лощила, тесла, копалки, шилья; и украшения: головные обручи, подвески, булавки-фибулы; и предметы неясного назначения (например, костяные лопаточки с навершием в форме кошачьей головки или иной формы). Наиболее известны, изучены и при этом загадочны статуэтки женщин (рис. 56) и животных [Гвоздовер М. Д., 1953; Gvozdover M.D., 1995; Grigoriev G.P:, 1995]. Мелкой пластике Авдеево уделено особое внимание в.главе книги, которая посвящена духовному миру человека каменного века. Здесь же отметим только один из ее культуроопределяющих признаков: для орнаментации костяных поделок со стоянок костенковско-авдеевской культуры характерны параллельные насечки, косой крестик, шеврон [Гвоздовер М. Д., 1985].

Рис. 58. Орудия стоянки Октябрьское-2. Рыльский район. 1-14, 17 — резцы, 15, 16 — ножи, 18-20 — пластинки с ретушью (обл.), 21 — пластинка с притупленным краем (обл.)

Ко времени «граветгийского эпизода», судя по радиокарбоновой дате в 23000 лет, относится и нижний слой стоянки Октябрьское-2 (Рыльский район), открытой и исследовавшейся в течение нескольких лет московским ученым С. Н. Алексеевым. В этом культурном слое обнаружено несколько редких скоплений костей мамонта и бизона, кострище мощностью 5-7 см и всего только три кремниевых изделия. Делать на основании таких находок выводы о культурной принадлежности стоянки попросту невозможно. Не исключено, что к этому же периоду относится и нижний культурный слой стоянки Курск-2, открытый во время работ под руководством П. И. Борисковского и отмеченный как уровень находок костей мамонта и лошади, лежащий ниже основного культурного слоя. Пролить свет на особенности этих, пока очень бедных находками памятников, могли бы лишь дальнейшие их исследования.

По нашему мнению, к завершающим фазам граветтийского эпизода или его рубежу с последующей эпохой на территории Курской области относится еще один .памятник, исследованный в 1980-х — начале 1990-х гг. С. Н. Алексеевым. Это верхний слой стоянки Октябрьское-2 (Рыльский район). К сожалению, материалы этого интересного и своеобразного древнего поселения практически не опубликованы, однако даже по существующим отрывочным сведениям можно получить некоторые представления о нем. Многочисленные кремневые изделия включают в себя миниатюрные наконечники с боковой выемкой, листовидные острия, пластинки с притупленным краем, ножи с подтеской, резцы, скребки, выходящие за рамки «костенковского контекста» (рис. 58). Возможно, что близкой к верхнему слою Октябрьского-2 по ряду признаков материальной культуры окажется Гмелинская стоянка на Дону (третий слой Косте-нок-21), как предполагает С. Н. Алексеев [Алексееве. Н., 1987]. Нам (А.Ч.) представляется, что верхний слой Октябрьского-2 имеет определенное сходство с другой стоянкой бассейна верхнего Дона — Борщево-1, однако более точные выводы станут возможны лишь после сравнительного анализа инвентаря этих памятников.

Рис. 59. Группа палеолитических стоянок у д. Быки. Курчатовский район.

Около 21-20 тысяч лет назад завершается слабое потепление, называемое в хронологических шкалах для различных территорий, Гмелинским интерстадиалом или интерстадиалом Тюрсак. Наступает максимальная фаза похолодания. Территория Курской области попадает в зону активного лессонакопления в центре Русской равнины, что означало распространение относительно сухих открытых пространств, способствовавших расселению человека (Трибченко Ю. Н., Куренкова Е. И., 1997J. В это время в долине Сейма и Псла завершается формирование толщи речных осадков второй надпойменной террасы, накопление пойменного аллювия сменяется на ней образованием чехла покровных суглинков. К концу максимальной фазы похолодания (около 19-17 тысяч лет назад) на территории Курской области относятся стоянки Курчатовского палеолитического района (к западу от г. Курчатова, близ с. Быки): Пенская стоянка (Быки-4), Быки-1, -2 и -3 [Чубур А. А., 1994, 1998]. Эти стоянки отмечают новый этап в древнейшей истории Курского края (рис. 59). Пришел к финишу «граветгийский эпизод», носители виллендорфско-костенковской культуры, «пращуры австрийских кровей» покинули навсегда бассейн Сейма, оставив свой след в материальной культуре местного населения. На смену традициям «восточного граветта» приходят новые, названные М. В. Аниковичем «восточным эпиграветтом» (ряд специалистов выделяет для этого периода несколько археологических культур, достаточно сходных по технике обработки камня и кости, особенностям домостроительства, стратегии расселения: Замятинскую на Дону, Межиричско-Добраничевскую на Среднем Днепре, Мезинскую и Тимоновско-Юдиновскую в Подесенье. В то же время мы можем сослаться на мнение, высказанное одним из ведущих палеолитоведов Г. П. Григорьевым, о том, что практически каждый из памятников «эпиграветта» обладает по ряду параметров индивидуальностью и потому выделение локальных культур преждевременно — мы имеем дело скорее со стадиальным явлением, подобным мадлену Западной Европы). Именно к ранним фазам «восточного эпиграветта» и относятся стоянки в Быках.

Рис. 60. Орудия стоянки Быки-1. Курчатовский район.

Геологически они практически синхронны. Этот значит, что если они существовали и не одновременно, то между периодами накопления их культурных слоев прошел столь малый отрезок времени, что не успели образоваться сколь-нибудь мощные геологические отложения. Судя по всему, речь может идти о периоде, не превышающем в целом 1-2 тысячи лет, а возможно, и всего лишь о нескольких десятках или сотнях лет. В это время только отдельные редкие половодья, когда уровень Сейма поднимался выше обычного, затапливали территории стоянок. Ныне такие высокие половодья происходят на Сейме один раз в 10-15 лет, но переносить эту информацию на далекое прошлое вряд ли уместно.

Очень интересно размещение стоянок в Быках (Курчатовский район). В прошлом вся территория нынешней первой надпойменной террасы, покрытой лесом и полями, представляла собой огромную заболоченную пойму, по которой бродили стада мамонтов и копытных. На левом берегу речной долины, примерно посередине между нынешними с. Быки и станцией Блохино, располагался «остров», возвышавшийся над поймой террасы (ныне — второй), соединенный с основным массивом нешироким перешейком. Именно этот «остров» среди болот и заселили люди 19-17 тысяч лет назад. На самом островке его обитатели облюбовали берега небольших озер, расположившихся в мерзлотно-суффозионных просадках, напоминавших современные «степные блюдца». Озера могли служить не только источниками питьевой воды, но и местом добычи водоплавающих птиц. Птиц добывали не только силками, но и с помощью лука и стрел, уже известных, судя по находкам наконечников-треугольников, обитателям стоянок и Быках.

Рис. 61. Верхнепалеолитическое жилище — полуземлянка. Стоянка Быки. Курчатовский район. 1 — рисунок — реконструкция А. А. Чубура; 2 — план полуземлянки.

Далеко не все животные, которых добывал палеолитический человек, шли в пищу. Отдельные виды хищников добывались исключительно для шкурок, шедших на изготовление одежды. Это определяло и время охоты на волков, песцов, лисиц — осень и зима. Освежеванные тушки хищников выбрасывались, что прослежено археологами при раскопках стоянок Авдеево — Старое, Авдеево — Новое и Быки-1. В Быках в заполнении землянки оказались несколько почти не потревоженных скелетов песца, а Авдеево (также в заполнении ям, землянок и мерзлотных трещин) найдены не только останки освежеванных песцов, но и волков, иногда даже с остатками в районе грудной клетки пронзившего их оружия. Несомненно объектами постоянной активной охоты были копытные (рис. 57), в Быках и Пенах неожиданно большое внимание охотники уделили и шерстистому носорогу. Это говорит о смелости и отваге наших далеких предков: сражение с носорогом сравнимо, пожалуй, только с дуэлью с танком на поле боя. Ведь покрытый шерстью рогатый гигант размером с крупного быка был самым агрессивным животным своего времени, даже более опасным, чем современный африканский черный носорог [Гарутт Н. В., 1995]. Постукивая о мерзлую землю роговыми копытцами и взирая на мир подслеповатыми маленькими глазками, этот зверь, выскочив из кустов, готов был нанести любому противнику сокрушительный удар. Страдали даже сородичи: из материалов Пенской стоянки известен фрагмент черепа самца с раневыми вмятинами, полученными, возможно, при брачных столкновениях [Чубур А. А, 1994]. Всего же в Быках пока встречены останки минимум трех шерстистых носорогов.

Не легче, чем на носорога, было охотиться и на самого крупного зверя палеолитической эпохи — мамонта. Именно поэтому представляются убедительными предположения, что далеко не все кости и бивни мамонта на стоянках — останки убитых человеком животных. Не меньшую, а скорее всего большую роль играло и «мамонтовое собирательство», в том числе уже упоминавшееся размещение поселений близ естественных скоплений мамонтовых останков — «мамонтовых кладбищ». Части мамонтовых туш, оказавшиеся вместе с костями в глубине скоплений, в своеобразных «естественных холодильниках», могли служить и экстремальным пищевым ресурсом. Впрочем, люди верхнего палеолита видимо не сильно голодали, иначе же тушки хищников не выбрасывались бы, а съедались. По подсчетам специалистов, ведущие жизнь хищников первобытные охотники тратили в сутки не более 4-5 часов на добывание пропитания для себя и своих семей, остальное время могло быть использовано для решения иных бытовых проблем, интеллектуального и духовного развития и т.д. Большой объем биомассы в приледниковой зоне (очередной парадокс палеолитической эпохи!) обеспечивал менее напряженный ритм жизни, чем во все последующие времена.

Рис. 62. Обработанная кость стоянки Быки-1. Курчатовский район. 1 — наконечник; 2, 3 — иголка с ушком и заготовка иголки; 4, 5 — проколки с плечиками; б — булавка; 7 — лощило; 8 — шило-кочедык.

Холодные и длинные (до 6-7 месяцев!) зимы обитатели стоянки Быки переживали в теплом жилище. Представляло оно собой землянку пятиметрового диаметра с двумя входами. Зимний вход в Виде тоннеля с перекрытием из шкур и суглинка использовался в самый холодный период (температура снаружи опускалась временами ниже 50 градусов по Цельсию) и видимо имел внутри несколько занавесей-«портьер» из шкур, не дававших уходить теплу очага. Когда снаружи теплело, а подтаивающий мерзлотный грунт делал выход через лаз неудобным, открывался с южной стороны жилища, в его перекрытии, другой вход, задвигавшийся как люком тазовой костью мамонта (рис. 61). Солнечные лучи и свежий воздух улучшали застоявшуюся атмосферу жилища, прогоняли сырость. Еще через некоторое время первобытное семейство покидало ставшее неуютным жилье до наступления новых холодов: ведь в течение очень короткого, но солнечного лета дневные температуры достигали 30 градусов тепла и выше.

Раскопки в Быках принесли уже множество находок, в том числе богатую коллекцию- обработанного камня и кости (рис. 60,63). В кремневом инвентаре, в общих чертах находящем аналоги с памятниками Подесенья и Среднего ПоДнепровья, есть одна характерная черта, отличающая Быки от близлежащих памятников. Это наличие большой серии микролитов — треугольников. Аналогичные изделия встречены в памятниках аренсбургской археологической культуры, распространившейся 13-12 тысячелетий назад на Северо-Германской низменности и в ее окрестностях. Еще одна аналогия — стоянка Шикаевка-2 в Западной Сибири! [Петрин В. П., 1986]. Возраст ее также близок к финальнопалеолитическому — около 12000 лет. Но и геологические данные и данные радиоуглеродного анализа говорят, что Быки заметно старше. Косвенно об этом свидетельствует и малое количество встреченных здесь боковых резцов в то время, как комплекс скребков (скребки со скошенным лезвием, скребки укороченных пропорций, скребки с шипом), по мнению ознакомившегося с коллекцией Г. П. Григорьева, характерен для достаточно поздних памятников. Все это говорит, на наш взгляд, о промежуточном положении стоянки Быки между памятниками развитой и поздней поры верхнего палеолита. О довольно раннем возрасте говорит и находка изготовленной из мергеля подвески-калачика, сходной с авдеевскими. Костяные изделия демонстрируют, насколько тонки и отточены должны были быть движения древнего мастера-костореза. Например, костяная игла по пропорциям и размеру ушка не отличается от современных металлических иголок. Жителям Быков, как и обитателям Авдеева, были известны самые разнообразные приемы обработки кости: строгание, резание, распиливание, шлифовка, сверление (рис. 62). Имеется в Быках и мелкая пластика, отличная от Авдеевской: зооморфный амулет-подвеска в виде бегущего зверька.

Рис. 63. Орудия Пенской стоянки. Курчатовский район.

Около 18-17 тысяч лет назад небольшое потепление Ляско, иначе именуемое плюсским ингерстадиалом, возвещает о завершении максимального похолодания и развитой поры верхнего палеолита.