В ПЕРИОД БОЛЬШИХ КУРСКИХ МАНЕВРОВ 1902 г.
(ОТРЫВОЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ)

автор: Л. ДРАКЕ

Давно намеченные и подготовлявшиеся большие маневры в Курской губернии в Высочайшем Государя Императора присутствии, наконец, состоялись в конце августа 1902 года, сопровождаясь применением разного рода «новшеств» в военном деле (частью далеко не новых), начиная с воздушных шаров⁽¹⁾, полевых телефонов, почтовых нескольких автомобилей при штабах армий и проч., и кончая мало удачным (как говорили) опытом перевозки грузовыми автомобилями продовольственных транспортов. Короче, в обеих маневрировавших армиях по части различных нововведений было всего понемногу; отсутствовали, кажется, только прожекторы⁽²⁾, да особой породы специально натасканные собаки, как подспорье при разведках, но может быть и они были при некоторых полковых охотничьих командах; не обошлось, конечно, и без эффектных кавалерийских рейдов, понятно в миниатюре, – как, например, налёта небольшой конной части под командой капитана Д. на продовольственные склады и полевые хлебопекарни для Южной армии при железнодорожной станции Коренево, налёта хотя и удачного, но, по обстановке и достигнутым результатам, возможного лишь в мирное время, а не на театре настоящих военных действий, со всеми принятыми мерами по обеспечению тыла армии от всяких случайностей.

Маневры производились двумя армиями – Московской и Южной, в состав коих входили назначенные войсковые части и учреждения от трех военныхъ округов – Московского, Киевского и Одесского, а так-же частью и от Виленского⁽³⁾, и в то время ни у кого, конечно, и в мыслях не было, что спустя всего 1,5 года многим из маневрировавших частей и, во главе их, командовавшему Южной армией, – предстоит поход на Дальний Восток и тяжелая боевая деятельность в Манчжурии.

Весь ход упомянутых больших маневров своевременно был воспроизведен достаточно детально и картинно, хотя, вероятно, во многом и не вполне верно, в целом ряде газетных корреспонденций и, конечно, подробно и точно изложен в напечатанных, – но не подлежавших оглашению, – официальных отчетах, а посему в настоящей беглой заметке мы ограничимся лишь кой чем лично виденным в Курске, на железнодорожной станции Рышково (в одном перегоне от Курска в направлении к Киеву) и близ села Касторное в последний, заключительный, день маневров (3 сентября), – у ставки командовавшего Московской армией покойного Великого Князя Сергея Александровича. Конечно, многое в те дни привелось и слышать, но, следуя поговорке «не всякому слуху верь», мы вообще остановимся только на изложении тех немногих и наиболее характерных частностях, – имевших частью прямое, частью косвенное отношение к маневрам, – коим, по-видимому, можно было дать веру или кои лично пришлось видеть

Мы далеки также от намерения «пущать какую-либо критику» по поводу действий войск в период маневров и, в частности, их обучения, ибо, – во-первых, недостаточно компетентны для этого, а, во-вторых, потому, что критическая оценка Курских маневров давно сделана и все это, так сказать, уже быльем поросло, в особенности после тяжелых испытаний, пережитых нашей Армией в минувшую войну с Японией.

Кроме войск, входивших в состав двух маневрировавших армий и войсковых частей, расположенных для охраны по линиям железных дорог – Московско-Курской (от Москвы до Курска) и, частью, от Курска на несколько станций в направлении к Киеву, – были еще назначены три батальона 129 пехотного Бессарабского полка⁽⁴⁾ для специальной службы в период маневров, а именно: один – со знаменем и хором полковой музыки при ставках – Государя Императора – на станции Рышково и главного посредника великого князя Михаила Николаевича – на станции Дьяконово⁽⁵⁾ и два батальона со штабом названного полка в Курске, в помощь городской полиции на все время маневров; эти последние батальоны разместились там просторно в каменных, – довольно неряшливо содержимых и ветхих, свободных казармах 123 Козловскаго полка, (входившего в состав Южной армии), близ так называемых Московских триумфальных ворот⁽⁶⁾; что же касается рот первого батальона, то три из них с хором музыки разместились в соседней со станщей Рышково деревне, а четвертая рота – на станции Дьяконово – в нескольких наскоро приспособленных товарных вагонах.

Курск, довольно живописно расположенный и в обычное время унылый и порядочно грязный, сильно почистился в виду ожидавшегося Высочайшего посещения, в особенности главная Херсонская улица, с лучшими на ней в городе домами и магазинами; особенно щеголевато выглядел обширный железнодорожный вокзал, домъ дворянского собрания и другие правительственные здания в центре города и лишь небольшой и пыльный городской сквер, по-видимому, не удостоился ремонта, оставшись таким же неряшливым. С каждым днем город все более и более наполнялся военными и улицы, особенно Херсонская, до позднего вечера были весьма оживлены. Курским губернатором былъ тогда генерал граф Милютин (сын генералъ-фельдмаршала).

Ввиду того, что Императорский поезд должен был прибыть через Курск на станщю Рышково, где и оставаться во все время маневров, эта маленькая (кажется IV класса) стания совершенно преобразилась; станцюнная платформа была значительно удлинена, выстроено несколько деревянных (конечно одноэтажных) зданий для жилья и придворной кухни, навес для части придворных экипажей и временная конюшня, выровнена площадка для громаднаго шатра-столовой, разбиты цветники и лужайки и устроено электрическое освещение всех станционных зданий, вновь возведенных построек и длинной платформы.

За несколько дней до начала больших маневров прибыл из Стрельны в Курск главный посредник, великий князь Михаил Николаевич, встреченный на платформе вокзала почетным караулом от 2-го пехотного Софийского полка, Его Высочеством Командующим Московской армией, военными и гражданскими властями; после короткой остановки, великокняжеский поезд проследовал на станцию Дьяконово, где, в свою очередь, встречен был почетной ротой 129-го Бессарабского полка. Все войска обеих армий были уже в готовности и находились в пунктах, определенных планом маневров.

Накануне начала маневренных действий, (первого дня маневров), в 6-м часу пополудни, подошел со стороны Курска к станции Рышково Императорский поезд с Государем Императором, великим князем Михаилом Александровичем (шефом 129-го Бессарабского полка) и свитой, встреченный на станцюнной платформе почетным караулом со знаменем и хором музыки от названного полка, на правом фланге коего находились: командовавший тогда войсками Киевскаго военного округа генерал-адъютант Драгомиров и старшие начальствующие лица 21-го армейского корпуса; обойдя караул и пропустив его мимо себя церемониальным маршем, Государь Император направился к остальным двум ротам того же полка, выстроенным без ружей на площадке внизу, за откосом; обойдя их фронт, Его Величество, сопровождаемый свитой, возвратился в свой вагон, и в 7 часов вечера состоялся обед в вагоне-столовой Императорского поезда. Маневренные действия армий, между тем, уже начались, причем Государь Император с другими Высочайшими Особами и лицами свиты ежедневно выезжали для наблюдения за ходом маневров и столкновениями сторон.

Спустя 3 или 4 дня Его Императорское Величество с великим князем Михаилом Александровичем посетили Курск, прибыв в поезде из Рышково. Улицы, красиво декорированные массой флагов, были полны народом, восторженно встречавшим своего Государя. Посетив собор и некоторые правительственные учреждения и учебные заведения и приняв, затем, чай в доме дворянского собрания, Его Величество с Августейшим Братом вернулись в открытой коляске на Курский вокзал, а оттуда в Императорском поезде на станцию Рышково.

Между тем стало известным о скором прибытии на эту станцию для свидания с Государем Императором Персидского Шаха и тотчас начались необходимые к ней приготовления, а именно: разбиты внизу на особо разровненной площадке, с устроенными газоном и куртинами цветовъ (за откосом железнодорожного полотна), две палатки, в расстоянии 10-15 шагов одна от другой, проложены дорожки около них и подготовлена другая площадка для разбивки громадного шатра-столовой для параднаго обеда, долженствовавшего состояться в Высочайшем присутствии в день прибытия Шаха с его свитой. Станционные здания, а также и платформа были красиво декорированы национальными русскими и персидскими флагами. В то же время, посреди обширной равнины, – в расстоянии 1,5 или 2-х верст за Московскими триумфальными воротами, – избранной для парада обеих армий в Высочайшем присутствии, уже заканчивался отделкой, оборудованный мебелью, коврами и пр., красивой архитектуры Императорский павильон.

Между тем, в исполнение задач, поставленных Южной армии, наступление ее в направлении к Курску продолжалось и происходившие столкновения сторон, не исключая и ночного времени⁽⁷⁾, разбирались на месте целым сонмом посредников, в числе коих старшими были – при Московской армии – генерал барон Каульбарс и при Южной – генерал Малахов. В свою очередь и войска Московской армии, следуя указаниям, начертанным общим планом маневров, продолжали с боем отходит, постепенно стягиваясь к обширной позиции в окрестностях села Касторного, местами усиленной, по ее занятии, различного профиля окопами и замаскированными подручными средствами батареями⁽⁸⁾.

В последний заключительный день маневров, 3 сентября, пришлось, при проезде ранним утром из Курска к селу Касторному, миновать тыл некоторых войсковых частей Московской армии, уже к местам, указанным диспозицией и, по правде сказать, не встретить всегда не только желательного, но и необходимого в тылу порядка. Шла обычная во время маневров суета, повозки казенного обоза и наемные обывательские подводы, еще не нагруженные, сновали то туда, то сюда, – частью, еще не запряженными, стояли, где по одной, а где и по несколько, у изб деревень, и там же, кое-где, высились, в ожидании нагрузки, груды разных вещей и предметов (включая и разнообразный офицерский багаж, причем пришлось видеть, – кроме складных кроватей, чемоданов и объемистых корзин, – даже ломберные столы и венские стулья). Вообще была знакомая маневренная картина, при выступлении войск с ночлегов. Бродили также одиночные низшие чины разнообразно одетые, кто имея шинель одетой в рукава, кто в мундире с полным снаряжежем, но без «скатки», а кто даже и в гимнастической рубахе и только при пояске (очевидно, казенная прислуга или писари), и проч. Встречены были, напр., два драгуна с притороченными к спинам их клетками с несколькими почтовыми голубями и, так как эти драгуны ехали по приказанию или по личному желанию, на полных рысях, то упомянутые клетки, кое-как привязанные, беспрерывно подпрыгивали и болтались, немилосердно перетряхивая сидевших в них несчастных голубей, которые, конечно, после такого над ними эксперимента, вряд ли оказались пригодными для употребления в почтовую гоньбу, а, может быть, даже и подохли дорогой. Все эти, за глазами начальства и, в сущности, обычные на маневрах, тыловые дефекты, невольно бросались в глаза.

Ставка Его Высочества, Командовавшего Московской армией, находилась на фронте главной позиции, на высоком холме, в недалеком расстоянии от села Касторного и видна была издалека тем более, что на вершине этого холма находился и значок командовавшего армией (стяг с изображением св. Георгия Победоносца).

Спустя около получаса после того, когда пришлось, наконец, добраться, – частью по дорогам, частью полями, с рядом задержек в пути, – до упомянутой ставки⁽⁹⁾, завязался бой сначала артиллерией сторон; в это время на вершине холма уже находились Его Высочество, Командовавший армией, чины Штаба его, ординарцы и конные вестовые, а в прикрытии – эскадрон Тверского кавалерийского училища; в недалеком расстоянии была хорошо маскированная большая батарея, передки которой стояли достаточно отдаленно и укрыто; затем, также видно было, что какие-то части пехоты названной армии направлялись к центральному участку позиции ее, но были еще далеко. – Постепенно бой все более и более разгорался, очевидно, близясь к развязке, причем орудийная пальба и ружейный огонь были неумолкаемы, и шло наступление частей Южной армии, насколько это можно было заметить с холма, где находилась ставка Его Высочества; вдруг, неожиданно, – с тылу, – примерно на расстоянии 1,5-2 верст, зачернела на горизонте длинная линия конницы Южной армии, шедшей в атаку. Естественно, на холме, где была упомянутая ставка Его Высочества, произошла порядочная сумятица, а также и среди передков батареи, быстро ускакавших в сторону, орудия же всей батареи, немедленно повернутые кругом, в сторону надвигавшейся конницы, открыли по ней беглый огонъ. Минута, очевидно, была критическая, но в это время раздался сигнал «отбой», подхваченный сигналистами и трубачами по всей линии войск. Вскоре послышались громкие ответы войсковых частей на приветствия Его Императорского Величества, приближавшегося в сопровождении большой свиты со стороны наступавших войск Южной армии. Маневры окончились, и войска начали расходиться по бивакам.

Неизвестно, как изложен в описаниях маневров и вообще изложен ли приведенный выше эпизод, но что он действительно был, это пришлось не одним нам лично видеть. Не останавливаясь на критической оценке этого маневренного эпизода, перейдем к краткому описанию прибытия Персидского Шаха на станцию Рышково.

Около 3 часов пополудни, 4 сентября, на платформе этой станции выстроился почетный караул со знаменем и хором музыки от 129 Бессарабского полка, имея на правом фланге Августейшего своего Шефа, великого князя Михаила Александровича, генерал-адъютанта Драгомирова и старших начальствующих лиц 21 корпуса, в состав коего входил названный полк, а на левом – ординарцев и посыльных; вслед за этим, на станционную платформу прибыли Государь Император, Высочайшие Особы и лица Государевой свиты, причем имевшие персидские ордена были с таковыми, в томъ числе и генералъ-адъютант Драгомиров, имевший в петлице портрет Шаха, украшенный бриллиантами. В 4 часа пополудни к станции Рышково подошел особый Императорский поезд, в коем находились Шах со своим, первым министром и персидским посланником при нашем дворе, и значительное число лиц его свиты и прислуги. После приветствий, Государь Император с Шахом прошли по фронту почетного караула и приняли ординарцевъ⁽¹⁰⁾; затем караул был отпущен домой, а Его Величество с Шахом спустились по лестнице (на откосе железнодорожного полотна) к упомянутым выше двум палаткам, в одну из коих вошел Государь Император, а в другую Персидский Шах, через несколько минут отправившийся без свиты с визитом к Его Императорскому Величеству в его палатку, где сервирован был чай. Спустя 10-15 минут Шах вышел и отправился в свою палатку, куда через такой же промежуток времени изволил отправиться Государь Император с ответным визитом.

В 7 часов вечера в громадном шатре, разбитом, как сказано выше, на особой площадке у станции Рышково и освещенном электричеством, состоялся в Высочайшем присутствии парадный обед в честь Шаха, на котором, кроме Высочайших Особ и лиц свиты Государя Императора и персидской, присутствовали старшие начальствующие лица обеих Армий, 21 армейского корпуса и несколько представителей гражданской власти Курской губернии и, в числе их, ее губернатор и предводитель дворянства; в конце обеда, за которым играл оркестр 129 Бессарабского полка, произнесены были тосты Государем Императором и Шахом.

Войска армии в это время, ввиду предстоявшего Высочайшего парада, сосредоточивались на биваках в ближайших окрестностях.

6 сентября этот грандиозный парад состоялся на обширной равнине близ Курска и прошел блестяще, причем в момент прибытия Государя Императора с Персидским Шахом к павильону, выстроенному, как сказано, посреди равнины между фронтами расположения обеих Армий, поднят был на высокой мачте (флагштоке) Императорский штандарт. Войска проходили церемониальным маршем: пехота и конница полковыми резервными колоннами⁽¹¹⁾, а артиллерия по-дивизинно, причем особенно эффектен и строен был марш стрелковых бригад, спустя немного более 1,5 лет уже попавших в тяжелую боевую обстановку в Манчжурии, равно как и часть пехотных дивизий с их артиллерией, участвовавших в параде. Шах и великий князь Михаил Александрович, с частью персидской свиты, во время прохождения армий церемониальным маршем находились в Императорском павильоне.

Упомянутымъ парадом закончились Курские маневры и уже на следующей день войска начали выступать на свои постоянные квартиры. Государь Император и другие Высочайшие Особы, а также Персидский Шах, со своей свитой отбыли из Курска, быстро пустевшего и обратившегося, после 2-х недельного оживления, снова в заурядный и скучный губернский город.

(Военно-исторический вестник. [Киев] 1911. № 3-4. С. 31-38.)

ПРИМЕЧАНИЯ:

11. Даже при прохождении церемониальным маршем можно было заметить некоторую разницу между войсками различных округов; так, части пехоты, принадлежавшие к составу Киевского военного Округа и особенно стрелковые бригады, шли широким, размашистым и свободным шагом, а пехота Московского военного Округа несколько напряженно и даже, в некоторых частях, укорачивая шаг, что, конечно, до некоторой степени помогало равнению по шеренгам, которое, однако, в упомянутых выше войсковых частях, шедших широким, свободным шагом, было далеко не хуже.