автор: С.Ф. Масленников.

1.

Учился я в Курском реальном училище, сейчас там размещается техническое училище. Режим учебный строгим был. До 1905 года карцер существовал и за малейшую провинность можно было получить пребывание в нем. Тогда и в семьях к учебе своих детей относились серьезно, а не то, что сегодня. Попадавший в карцер получал в семье дополнительную порцию воспитания: то ли ремнем по мягкому месту, то ли лишением вкусного, то ли стоянием в углу на коленях. Наказания были разными. Только после смут и волнений 1905 года наказания сошли на нет.

В реальном училище было два одинаковых класса: основной и параллельный. В параллельном по своим кондициям ребята были слабее.

У учащегося был ученический билет, форма, по которой сразу определялось, где кто учится: в гимназии или в реальном. Гулять по улицам школьникам разрешалось только до 9-ти часов вечера, иначе можно было получить большие неприятности. По улицам ходили городовые, наблюдали за порядком, и, Боже упаси, было после девяти вечера попасться ему на глаза! Порядок соблюдался строгий. Хулиганства практически не было.

В 1905 году в Курске был еврейский погром. В основном разгромили дома и лавки на улице Сосновской. Более всего евреев проживало именно на этой улице. Там же располагалась и синагога. Как мне помнится, евреев в Курске насчитывалось 220 семей, возможно, что более не разрешалось, не знаю... Богатые из них жили, однако, на центральных улицах, тех не трогали. Вскоре, недели через две, все еврейские дома и лавки на Сосновской вновь возродились. Помогли богатые евреи с центральных улиц.

В Курске имелось несколько клубов. В доме Перепелкина - клуб купцов. Там было все: ресторан, буфет, игральные комнаты, ну и, конечно, зрительная зала, в которой ставились спектакли, выступали музыканты, певцы.

Общественный клуб был лучшим, так как в нем собиралась интеллигенция Курска. Рядом с ним размещался клуб приказчиков.

Система жизни для людей раньше была очень хорошей. Семья была опорой жизни. Молодежь почитала старших, слушалась их. Юные очень любили спорт. Зимой, на реке Тускарь проводились наши русские старинные игры: ладыжки, дубинки... Бывали и вечеринки, где играли на различных музыкальных инструментах, пели, проводили забавные розыгрыши, фанты. Никаких выпивок не было.

А теперь что?! Прекратили выпуск вин, вырубили все виноградники, увеличили цены на спиртное. Вроде бы сначала сказалось. Стало поменьше пьянства, даже поднялась (по статистике) производительность труда. Но оказалось не в этом дело. Раньше духовность выше была, да п отношение к труду было трепетным. Смотрите, что сегодня! Работать никто не хочет. Приехал из деревни, глянь-уже через год-два квартиру получил, заимел дачу, две машины (своя и государственная). А ведь сам-то - дурак дураком! В деревне не хотел и не мог работать, а у ж в городе - и того хуже!

Вот я вам приведу один пример. Была в Бесединском районе деревня Грачевка. В войну через нее шли войска наши. Командир части взял у них несколько коров на мясо для воинов, а вместо них дал лошадей. Обмен такой произошел...

И дело в Грачевке пошло. Видите, котелок у председателя варил (запамятовал его фамилию...). В колхоз люди потянулись, работали аж шорох стоял! Жизнь становилась все лучше и лучше. Председатель на трудодень давал 2 кг. зерна. А в то время это много значило!

Районное начальство решило скомпенсировать силы, распределили всех лошадей по району. Оставили Грачевке одну лошадь и разорили хороший, набиравший силу колхоз. В районе лучше не стало. Дурость!

2.

Я играл на многих инструментах - пианино, скрипке, балалайке, прекрасно пел. Вон они старинные, еще висят - домра, мандолина... Сплю иногда, вдруг слышу сквозь сон звуки. Это они сами собой звуки издают. А танцы я любил как! Даже дирижировал танцами.

Любили бывать на Солянке, считай тогда - это уже загородная прогулка. Катались на лодках, играли на полянах, пели. У нас такая традиция была - после каждой такой встречи написать стихотворение. Мон стихи были лучшими.

А музыке я учился у самого Аркадия Максимовича Абазы. Случилось это так. Пришли к отцу в гости братья, а один забыл свою гармонь. Послали меня за нею. Бегу я уже назад с гармонью, слышу, кто-то окликает меня. Останавливаюсь. А это Абаза. Но я тогда не знал, что это он. Спрашивает, играю ли я на гармони. Я тогда играл уже хорошо не только на гармошке, а и на скрипке. Абаза привел меня к себе и дал мне в руки свою скрипку: “Сыграй, что можешь”. Я стал играть, но Абаза вскоре прервал и говорит: “Надо тебе обязательно ходить ко мне заниматься. Я поговорю с твоими родителями”. Он и впрямь говорил с отцом и матерью. Некоторое время я даже ходил в музыкальные классы.

Помню, как в Курске Уточкин давал гастроли - летал на аэроплане, на “этажерке”, как тогда говорили. Народу собиралось на ипподроме тьма-тьмущая. Катал всех желающих. Как истинный кавалер предпочитал сажать в кабину дам. Кстати, тогда один курьез вышел. Прибегает на ипподром какой-то мужик из Казацкой и орет: “Где тут нечистая сила? Сейчас проколю!” Бросились отнимать вилы. А мужик здоровенный, никак с ним не справятся. Пришлось полицию вызывать. Еле утихомирили.

3.

В футбол я тоже играл и неплохо. В Курске до революции было много команд. У нас в Стрелецкой команда называлась “Сеймская”. Футбольная площадка размещалась на Цыганском Бугре, ровная такая, просто прелесть. Я играл в команде. Из игроков помню еще и сейчас Цвирова, Литвинова, Абрамова. Они были лучшими. Очень сильным ударом обладал Цвиров.

Еще были “Бородинская”, тоже сильная команда и “Херсоиская”. Играла команда служащих железной дороги. Помню у нее капитаном был игрок по имени Леня, а вот фамилию его забыл. И в Ямской хороша команда была. Там, где ныне стадион “Локомотив” и до революции футбольное поле было. Площадка тоже хорошая.

Мы играли в полосатой бело-синей форме. Продольные полосы. Проходили футбольные игры в парке “Бородино” и на ипподроме. Сейчас там завод построили. Зачем? Надо было на окраине строить, а не в центре города.

В 1914 году начали мобилизовывать, и стал я солдатом. Воевал с германцем, участвовал в боях. Бог меня сберег, живым вернулся в 1917 году в Курск. Стал разыскивать друзей. Один из них был убит под Перемышлем, а закадычный дружок Леня Мазуров служил писарем. После революции стал Начальником военкомата. Позвал меня работать к себе. Приходилось многими делами заниматься, даже похоронами тифозных.

Занимался я и устройством концертов для раненых красноармейцев. Тогда и познакомился с Н. Плевицкой. Она пела в лазарете, потом при белых (а я остался в Курске) видел ее в белогвардейской форме прапорщика. Не знаю, зачем она так наряжалась...

Вообще я обожал музыку и певцов, любил бывать на концертах. Еще до революции слушал Шаляпина. Он в Дворянском собрании выступал. Во голосище-то! А зал имел чудесную акустику, слышимость великолепная. Это сейчас его переделали, и он стал хуже. Шаляпин много пел, и все просьбы публики старался исполнить. Билеты на его концерты стали продавать за шесть месяцев до его приезда. Нравился мне Эрденко Миша. На Цыганском Бугре жили какие-то его родственники, и, когда он приезжал в Курск, то все цыгане приходили на его выступления. Манера исполнения вещей у Миши была очень своеобразная. Он как змея извивался, играл телом, как будто сливался воедино с волнующей душу музыкой и самой скрипкой.

4.

Ну а кто же без любви живет. Таких нет людей, только любят все по-разному. Однажды, я познакомился с девушкой в Общественном саду. Он тогда Пушкинским назывался. Ее Надей звали. Потом у нее дома бывал, но ходил к пей не один, а с другом Колькой. Она жила на Скорняковской и была дочерью юриста. Не помню точно, но, кажется, отец ее был судьей. У них было интересно. Молодежь собиралась, танцевали под граммофон, пели, играли во всякие интеллектуальные игры. Помню как-то “Литературная шарада” была.

А потом так случилось, что я долго не бывал у них. Прихожу, а мне служанка: “А, Надичка умерла”. У меня что-то в сердце оборвалось, я вначале остолбенел, не понимая, как эта красавица умерла! А потом зарыдал, как прорвало и убежал. Ее смерть так потрясла, что я несколько дней ходил ошарашенный. И в память о ней написал стихи. Не помню их, а тетрадки со стихами пропали. Но, если в прозе, то примерно так было написано: “Ливень с бурей прошел и сломал розочку, лучше бы нас всех уничтожил”...

5.

После революции в сельском хозяйстве много работал. Как же! Коллективизация и меня коснулась. Что сказать про это?! Уполномоченные большей частью жулики. Раскулачивали себе в карман, а не для общества. Ну, скажем, какой кулак, если у него лошадь, жеребенок, поросенок да куры?!

Я таких не раскулачивал бы. Мне уполномоченный и говорит: “Твое дело говорить о значении коллективного хозяйства, а мое дело определять кто кулак, а кто нет”. Ну, вот и наопределял, всю деревню разграбил.

Потом уже через много лет встретил я его. Как-то иду мимо “Волги”,а в ней с сединой человек. Присмотрелся, а это тот самый уполномоченный. Подхожу, спрашиваю: “Помнишь, Мокиенко раскулачивал?!” Разговорились, и он меня вспомнил. “Да, говорит, живу отлично, и сыну “Волгу ” сделал, и квартиру уже пятый раз сменил, и пенсия персональная только, что получена”...

Вот кого надо бы раскулачить-то!

Честности не хватало. Помню в селе Малый Каменец нашли малую и большую гривны. Червонное золото. Большая гривна 2,5 кг, а малая не помню, но меньше. В “Известиях” тогда заметку об этом напечатали. А в ней сказано было, что нашли 753 грамма. А где же остальное? Разобрали себе. Там, в Больше-Солдатском была такая Ветрова, которая говорила мне, похохатывая: “Ну, что тов. Масленников, сколько Вам золотишка отхлямить?!”...

Вот она! Честность-то! Вы думаете, что Ленин не прав был, говоря о комчванстве? Нет, заблуждаетесь...Ленин мудрец! Еще вернетесь к его словам!

Вообще, самое главное в жизни доброта, честность и любовь к своему пароду. Я вот смотрю на нашего доброго Михаила Сергеевича, хватит ли его?...Но главное зависит от коммунистов, тогда за короткий период мы у видим прекрасные результаты. Надо дать людям свободу, пусть свободно работают на земле. Пусть земля будет передана любому желающему испробовать себя на ней, в длительное, может быть в бессрочное пользование. Нет, земля принадлежит всем,...помните, даже граф Лев Толстой говорил, что землей, водой и небом не торгуют...

6.

Да я сто лет проживу. И руки мои еще действуют вопреки предсказаниям. Сейчас вам сыграю на мандолине “Вальс цветов”.

“Попал в воронье стадо каркай по вороньему'!” - как противна мне эта позиция. Конечно, вечно жив не будешь, ну сто лет проживу, не больше, а хочется еще пожить, ей-Богу, хочется. Хоть конец известен. Я десять лет назад гроб себе заказал племянникам. Рассказал из каких досок сделать и как. Все размеры им дал. А они? Вот обманщики, сделали гроб из сырых досок, а не из дубовых отлежавшихся: “Кого как не дядю обманывать?! Поколение... А ведь отцы у них прекрасные люди! Пришлось самому себе гроб делать. Вон он стоит, посмотрите, дубовый, прочный, на века...

Комментарии

Сергей Федорович Масленников (1895-1989) жил в собственном доме № 42 на ул Володарского. Длительное время работал агрономом, в том числе в областном Управлении сельского хозяйства.

Несколько раз приходил я в его дом. Мы усаживались поудобнее, и я слушал его рассказы, иногда переспрашивая и уточняя тот или иной момент. С его разрешения записывал все то, что он говорил. А вспоминал он прошлое с любовью и явным удовольствием. Я чувствовал, что он безгранично предан Курску, курщине, любит и город и курян.

Не обходилось и без разговоров о современности. Сергей Федорович говорил: "Есть коммунисты, а есть члены партии - это вовсе не коммунисты, а люди проникшие в неё для решения своих личных дел. Если бы каждый вспоминал при своей работе Ленина или Иисуса Христа, а они ведь оба коммунисты! — то мы бы не знали такого безобразия. . Одесский ректор брал по 7,5 тыс. рублей за поступление в институт. 800 рублей зарплата, квартира в 6 комнат... Чего ему не хватало? Это капиталистический выродок/* Так он мне говорил при последней встрече с ним. А вскоре Масленников умер. Очень сожалел я, что не смог еще, хотя бы раз побывать у него, послушать его размеренную неторопливую речь Как много мудрости в его суждениях Но остались записи бесед с ним, которые я предлагаю вниманию читателя.

публикация Ю. Бугрова.

Статья в сборнике: КУРСКИЕ МЕМУАРЫ. Научно-исторический журнал № 1, 2002 г. стр.17-21