автор: Р.Голубков.

События, описываемые в уголовном деле (ГАКО ф.Р115 оп.1 д.28), возбужденного против священника Покровской церкви г. Суджи Сергея Руднева, случились в 1921 году, в первые годы Советской власти. И пришлись они на определенный переходной период «богоборчества», когда новые власти еще не перешли к жестким репрессиям в отношении русской православной церкви, на чем следует остановиться подробнее.

С самых первых дней захвата власти, большевики видели в православии и церковной идеологии самого большого своего врага, поэтому, в числе их первых законных актов были Декрет о земле, изданный в первые дни и Декрет об отделении Церкви от государства, который был выпущен в первые месяцы, в январе 1918 года. По первому из них конфискации подлежали все церковные земли, а по второму – все остальное церковное имущество должно было перейти в собственность государства. Помимо всего прочего, Православная церковь теряла права юридического лица и уже не могла участвовать в делах государства.

Здесь следует остановиться на том, что в Российской империи, начиная с времен Петра Первого, с 1721 года, Православная церковь находилась под управлением коллегиального органа, Священного правительствующего синода. Курировал его работу представитель светской власти, обер-прокурор, назначаемый российским императором. Но, еще во время нахождения у власти Временного правительства, после фактической ликвидации института самодержавия, были предприняты шаги по его ликвидации. Так, в 1917 году, по согласованию с Временным правительством, в Москве был открыт Всероссийский Поместный собор, на котором было принято решение о восстановлении института патриаршества, решение о котором было принято ровно через три дня после начала восстания в Петрограде. Новоизбранным Патриархом стал Тихон, митрополит Московский, чья кандидатура была окончательно определена путем жребия перед иконой Владимирской Богоматери.

Отрицание любой религии, как таковой, было частью большевистской идеологии, доказательством чему являются письма В.И. Ленина Горькому, написанные еще в 1913 году, где он отзывается о любой религии как о «мерзости» и «гнуснейшей заразе». Естественным продолжением этому стали репрессии против самого института церкви и священнослужителей, последовавшие после 1917 года.

Способствовало этому настрою и то, что новоизбранный Патриарх Тихон буквально за день до опубликования декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», направляет прихожанам Послание, в котором объявляет анафему правительству большевиков (правда, не конкретизируя это в своем обращении) и призывает к сопротивлению новой власти. Следует отметить, что участие крестьян в антибольшевистских восстаниях во многом было следствием этого обращения Патриарха.

Но так как одними законотворческими актами вековые традиции Православия, определявшие сам жизненный уклад крестьянства Российской империи, было не сломить, новая власть была готова на самые радикальные меры для вытеснения церкви и участия ее священнослужителей из жизни мирян. Ленин, глава правительства большевиков, весной 1919 года писал Феликсу Дзержинскому о необходимости преследования священнослужителей как контрреволюционеров и саботажников, закрытия церквей и передачи храмовых помещений под склады.

Для полного понимания ситуации, сложившейся после принятия декрета об отделении церкви от государства, следует упомянуть о том, что церковно-приходские школы были почти единственным источником получения образования для крестьян и крестьянских детей, где часто основными и даже единственными преподавателями были сами священники, вплоть до реформы по отмене крепостного права, принятой в 1861 году.

Альтернативой церковно-приходским школам стали земские школы, появившиеся после отмены крепостного права в 1864 году, финансируемые частично земствамии, частично, крестьянскими общинами. Список изучаемых предметов в земских школах был более широким, чем в церковно-приходских, но первым предметом обязательного обучения в любом случае оставался Закон Божий, как основа морально-нравственного воспитания.

Выведению образовательных заведений из-под управления церкви положило начало еще Временное правительство. В июне 1917 года все церковно-приходские школы, финансируемые государством, были переданы в ведение Министерства народного просвещения.

Правительство большевиков, еще до принятия декрета об отделении церкви от государства, продолжили наступление на участие церкви в светском образовании. В ноябре 1917 года все духовные учебные заведения перестали финансироваться из бюджета государства. С 24 декабря 1917 церковные школы были полностью ликвидированы.

Следует обратить особое внимание на то, что приказом наркома комиссариата государственного призрения, А. М. Коллонтай, от 10 декабря 1917 года, преподавание Закона Божьего перестало быть обязательным предметом и было переведено в факультатив.

Также, следует отметить и тот факт, что по документальным свидетельствам того времени, в 1918 году было отмечено множество обращений крестьянских общин и объединений заводских рабочих об их желании сохранить преподавание Закона Божьего в качестве обязательного школьного предмета.

При этом само преподавание Закона Божьего, по декрету об отделении церкви от государства было запрещено во всех учебных заведениях, где проходило преподавание предметов общеобразовательного плана.

Но все эти полумеры переходного периода были прекращены уже в 1922 году, когда Уголовный кодекс был дополнен статьей, в которой за преподавание «религиозных вероучений» несовершеннолетним полагалось наказание в виде тюремного заключения, сроком до одного года.

Таким образом, в 1921 году, несмотря на уже поднявшуюся волну антирелигиозных гонений, наказание за преподавание Закона Божьего детям еще не было так явно обозначено, как уже в 1922 году, когда гонения на церковь были возобновлены с новой силой. В дальнейшем, наступление на религиозное воспитание подрастающего поколения продолжало нарастать, так что впоследствии, с 1929 года, осуществлять религиозное воспитание ребенка мог только его родитель, и только у себя дома.

Но до 1922 года, в связи с относительной расплывчатостью толкований о запрете преподавания Закона Божьего, священники и члены церковных общин пытались находить определенные лазейки в существующих законных актах новой власти, управляемой на местах комитетами коммунистической партии, чтобы иметь возможность дать детям прихожан религиозное образование. В некоторых случаях, как видно из приведенного ниже документального свидетельства, им это вполне удавалось.

Итак, в лучших традициях доносительства активных адептов новой власти, 22 апреля 1921 года некто М.З. Климов написал заявление в местный партийный комитет о том, что встреченные по его возвращению из рабоче-крестьянского клуба школьники возвращались из Покровской церкви, где священник Руднев учил их молитвам.

Заявление М. З. Климова
«Возвращаясь домой из рабочее- крестьянского клуба я встретил группу мальчиков школьного возраста. Когда я спросил где они были, они ответили, что священник Руднев в Покровской церкви их учил молитвам. Прошу комитет обратить внимание
22.4.21 подпись

Резолюция на этом донесении говорит о том, что учительница этих мальчиков, Ермолаева и священник Руднев были немедленно вызваны для объяснений в местный партийный комитет.

Учительница была на отдыхе, по причине каникул, поэтому избежала допроса и рассмотрение дела проводилось в ее отсутствие.

Письменное объяснение, представленное местному политбюро о. Сергием, свидетельствует о его хорошей подготовленности и правовой грамотности. В качестве оправдания своих действий священник привел неоспоримые аргументы, подкрепленные доказательствами.

Во-первых, он ответил отказом на просьбу прихожан об обучении их детей священной истории и молитвам, без получения на то соответствующего разрешения. И попросил их подать прошение об этом в отдел народного образования.

«Зимою в этом году (месяца не помню) прихожане обратились ко мне с просьбой, чтобы я научил детей их молитвам и священной истории. Я отказался, не имея на то разрешения и сказал, чтобы они сами и спросили таковое.

Во-вторых, после реплики заведующего «преподавайте – это нас не касается», священник Руднев все же стал настаивать на получении ответа в письменной форме. Ответ от отдела народного образования на данный запрос так и не был получен, без объяснения причин. Здесь Руднев ссылается на то, что в разъяснениях к декрету об отделении церкви от государства поясняется, что преподавание Закона Божьего разрешается при условии оповещения об этом отдела народного образования. И, поскольку запрета на запрос о разрешении преподавания Закона Божьего от данной инстанции так и не последовало, то община сочла себя в праве его организовать. Кроме того, священник ссылается на существование приказа, по которому он может быть изучаем в качестве факультативного. Здесь, скорее всего, идет ссылка на приказ наркомата общественного призрения, подписанный Коллонтай, суть которого описана выше.

И тогда лично обратился с этим вопросом к заведующему, он ответил: «преподавайте –это нас не касается». Но я все же не ограничился этим вопросом и настоял, чтобы он взял от представителей приговор и чтобы дал тот ими иной ответ мне или прихожанам письменно. Ответа такового до сего времени не получено. Как понимать такое молчание, не знаю. Тем более, что в разъяснениях к декрету говорится, что преподавать закон Божий разрешается с ведома отдела наробраза. Отдел осведомлен и запрещения не последовало.

Третий аргумент священника касается того, что он способствовал спасению коммунистов во время захвата Суджи частями армии Деникина, то есть является в полной мере сочувствующим коммунистическому строю, как и вся его семья, то есть фактически не может быть отнесен к контрреволюционерам. Здесь следует отметить, что значительная часть образованных революционеров происходила из семей священников, что также могло стать причиной некоторой лояльности при рассмотрении дела священника Покровской церкви, Сергея Руднева.

…многие коммунисты о которых я лично ходатайствовал пред деникинцами и которые получили свободу только через меня живут и ныне в Судже – это тоже не слова, а факт; политическое настроение всей моей семьи также говорит в мою пользу.

И далее, в четвертом подходе проявляется вся виртуозность мышления священника Руднева, где он проводит недвусмысленные параллели между Евангелием и идеями социалистической и коммунистической идеологии. О том, что этой идеологии, по сути, и следовали первые последователи Христа.

Так и жили первые последователи Христа: все кто что имел собственное дома и имения продавали, вырученное приносили к ногам апостолов и те раздавали неимущим, так что не было никого нуждающегося, все было общее: было одно тело, одна душа - вот что буквально говорится в Евангелии. Следовательно, теперь, при социалистическом строе, такое учение нетолько не противоречит ему, но даже наоборот – укрепляет его.

После параллелей касательно первых христиан, Сергей Руднев плавно переходит к тому, что благодаря декретам коммунистов об отделении церкви от государства, церковь стала управляться Патриархом, принимающим решения самостоятельно и в интересах церкви, а не по указке обер-прокурора, назначаемого императором, делая выводы о том, что взаимодействие новой власти и церковной иерархии будет способствовать укреплению коммунистической идеологии. Впрочем, вряд ли представители новой власти в провинциальной Судже могли иметь такой уровень образованности, который бы позволил бы усомниться в доводах священника. Возможно, что для не искушенных в казуистике членов суджанского комитета компартии, все доводы, несмотря на всю явную абсурдность их содержания, были вполне логичными. Или же наоборот, члены комитета пошли навстречу доводам о. Сергия, чтобы не доводить дело до конфликта с местным народонаселением православного вероисповедания.

Да и что, собственно говоря, значит отделение церкви от государства? Прежде, при царе церковь была порабощена царю, там сидел так называемый обер-прокурор – «правое око государя», который и главенствовал там… Теперь, благодаря Господу церковь свободна, во главе стоит патриарх, который действует в церкви самостоятельно. И мне кажется, если идут некоторые из духовенства против власти, а некоторые из властей против духовенства, то это одно лишь недоразумение. Если бы идти нам рука об руку, были бы в выигрыше все и духовенство и коммунизм, так как надо признать что верующих в России очень много и в городах и в селах. И если бы мы все проповедовали коммунизм на Евангельском учении, кто осмелился бы противоречить? Ни один архиерей, ни один протоирей или архимандрит никто не осмелилсябы идти против учения Христа. Все бы проповедовали коммунизм и духовенство и советская власть.

Ну, и чтобы опровергнуть возможные обвинения в том, что преподавание Закона Божьего проводилось в стенах учебного заведения, где это было делать запрещено, исходя из разъяснений к декрету «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», Руднев излагает, что фактически он проводил уроки в помещении церковной сторожки, являющейся частью Покровской церкви. И то, что в утренние часы в этом помещении идут занятия советской школы –явилось не более, чем совпадением. Тем более, что школа в помещении церковной сторожки размещалась временно, до тех пор, пока для нее не нашлось бы более удобного помещения.

Но, так как объявление о начале занятий было сделано священником на школьной перемене, он все же сделал об этом приписку на полях. Так как, если подходить к делу формально, представитель духовенства не имел права делать какие-либо объявления, которые можно было бы отнести к осуществлению религиозных обрядов или преподаванию Закона Божьего в стенах советской школы.

О начале занятий с детьми я объявил на перемене в школе. Так как не имел возможности ходить по домам к родителям. Всех детей у меня училось 75 . Об том знала и учительница.

И, для закрепления предыдущей мысли об идеях социализма, содержащихся в проповедях Христа, Руднев еще раз приводит соответствующую аргументацию, подкрепляя ее упоминанием «священной коровы» идеологии коммунизма – Карла Маркса. Делает он это в том числе и потому, чтобы не заострять внимание на скользком моменте, касающимся преподавания Закона Божьего в стенах советского учебного заведения. Так как, по подзаконным актам, преподавание Закона Божьего было запрещено в учебных заведениях, где шло преподавание общеразвивающих предметов, то этот момент мог стать камнем преткновения в относительно стройной системе формальной аргументации, приведенной Сергеем Рудневым в защиту своих действий.

Повторяю, я руководствовался только тем, что преподаваемое мною учение Христа утверждает учение социалистов – коммунистов и еще раз предлагает идти в устройстве государственной жизни на коммунистических началах рука об руку – тогда скоро бы осуществился завет Христа и установилась то благодатное царство, царство мира, любви и братства и свободы, о котором мечтали лучшие идейные люди всего мира начиная с Карла Маркса и до настоящего времени. По вашему учению - мы товарищи, по нашему - братья, все братья, родные, близкие и свои. По вашему - мы должны иметь свободу, братство и равенство, а по нашему и свободу и братство и равенство и любовь друг другу, как братья. Не все ли это одинаково?

На последних страницах дела резолюция, что ввиду отсутствия состава преступления Уголовное дело народного суда 1 участка Суджанского судебного округа по обвинению священника Покровской церкви Сергея Руднева в преподавании Закона Божьего было прекращено.

Для того, чтобы понять все мужество поступка священника Сергея Руднева, следует упомянуть о том, что по Конституции 1918 года, «монахи и духовные служители церквей и религиозных культов» входили в категорию так называемых «лишенцев», то есть лиц, лишенных избирательных прав. Но, помимо формального запрета избирать и быть избранным, священники облагались непомерно высокими налогами, составляющим более восьмидесяти процентов, а также налог за пользование храмами и церковной утварью, которые передавались церковным общинам во временное пользование с одной стороны на безвозмездной основе, а с другой – облагались «страховым обложением», размеры которого были непосильны для многих церковных общин, что постепенно привело к массовой ликвидации церковных приходов и закрытию храмов. Кроме того, они могли подвергнуться физическому насилию, о чем есть немало свидетельств того времени.

Возможно, что без поддержки народных масс, само духовенство, да и весь институт Православной церкви, учитывая всю степень давления на нее со стороны советской власти, исчез бы еще в период второй волны гонений, начавшейся в 1922 году. То есть, выживали священнослужители в период двадцатых и далее, тридцатых годов, только благодаря поддержке, оказываемой их прихожанами, постоянно рискуя быть подвергнутым судебному преследованию.

Можно предположить, что священник Сергей Руднев был подвергнут относительно формальному расследованию дела по обвинению в религиозной пропаганде в стенах учебного заведения в том числе благодаря тому, что местный партийный комитет решил не вступать в открытый конфликт с прихожанами местной церковной общины, что также еще раз подтверждает документальные факты о продолжении поддержки института церкви и ее священнослужителей со стороны рабочих и крестьянских масс.