© автор: В.В. ЕНУКОВ

Глава 1. Поиски “Посемья”

1.3. Роменская археологическая культура и летописное “Посемье”

После гибели Битицы на обширных землях Днепровского Левобережья складывается роменская культура. Древности роменского типа вошли в науку благодаря Н.Е. Макаренко, который в начале XX в. проводил исследования около г. Ромны. Открытые памятники он датировал VIII–IX вв. (Макаренко Н.Е., 1907. С. 55–69; 1908). Вскоре культура была определена крупнейшими русскими археологами как достоверно славянская (Спицын А.А., 1909; Городцов В.А., 1911), что не вызывает сомнений и в современной историографии, как и то, что роменцы соответствуют летописным северянам (Сухобоков О.В., 1975. С.153; Седов В.В., 1982. С. 305–306). Ареал роменской культуры охватывает верхнее и среднее течение рр. Ворсклы, Псла и Сулы, бассейн Сейма и поречье Десны. Памятники, очень близкие роменским, хорошо известны в Поочье. Они отделены от основного массива значительными “нейтральными” зонами и традиционно связываются с летописными вятичами (Никольская Т.Н., 1981. С. 12–41; Седов В.В., 1982. С. 143–148), что даже позволило поставить вопрос о возможности выделения окской культуры (Седов В.В., 2002. С. 262–264). Много общих черт прослеживается между роменскими и синхронными донскими памятниками, однако их значительный территориальный отрыв от славянской ойкумены и определенное своеобразие привели к тому, что чаще всего их рассматривают в качестве самостоятельной боршевской культуры.

А.А. Узянов на основе распределения плотности роменских поселений выделяет области, которые, по его мнению, соответствуют территориям “малых племен” (Узянов А.А., 1991. С. 151–153. Рис. 5; 1993. Рис. 3). Одна из них (IV), отличающаяся наибольшим количеством известных памятников, совпадает с границами Посемья по А.К. Зайцеву (рис. 11). Исследователь дает этой области название со следующими пояснениями: “В географической, микроландшафтной номенклатуре рассматриваемая территория носит название Курского Посемья”, которое в XII–XIII вв. “сохраняет свою территориальную целостность” (Узянов А.А., 1991. С. 145). Несмотря на несомненную логику, с некоторыми нюансами этого утверждения согласиться сложно. Исследователь во главу угла ставит ландшафтно-географическое содержание термина, которое, кстати сказать, в этой отрасли знания как раз отсутствует. В географии известно “Посеймье” как земли бассейна р. Сейм (Мильков Ф.Н., 1983), пределы которого не соответствуют территории “Посемья” по А.К. Зайцеву, с чьим мнением согласен А.А. Узянов. В свою очередь, отмеченная “территориальная целостность”, с чем, кстати сказать, можно только согласиться, сохраняющаяся на протяжении нескольких веков, должна подразумевать исторический характер понятия, что, собственно, следует и из относительно частого упоминания в летописях. Однако письменные источники не знают “Курского Посемья”. К числу недоразумений следует отнести и нанесенные, со ссылкой на А.К. Зайцева, границы Посемья, которые присутствуют на целом ряде карт в обеих упомянутых публикациях и включают в себя Вырьскую волость. В данных случаях использованы пределы территории, которую А.К. Зайцев отметил как вошедшую в Черниговскую землю в середине XII в. (Зайцев А.К., 1975. Рис. 2).

Несомненной заслугой А.А. Узянова является впервые отчетливо сформулированное положение о заметной концентрации роменских памятников в границах искомого Посемья, что незначительно сказывается на общей ситуации даже с вычетом территории Вырьской волости, а также соотнесение региона с некой особой племенной структурой (“малым племенем” по терминологии исследователя). И в связи с этим совершенно уместно обратиться к упоминаниям в источниках “семцев” или “семечей”, которые в историографии рассматриваются как одно из социально-политических образований в составе северян предгосударственного периода (Рыбаков Б.А., 1992 . С. 172–173, 263–264; Горский А.А., 1988. С. 120– 129). Такая трактовка позволяет напрямую связывать понятия “семцы” и “Посемье”, хотя определение семичей как части северян имеет в некоторой степени характер допущения и основывается только на территориальном совпадении, что является следствием отсутствия анализа археологического антуража. Однако обзор артефактов как раз и позволяет предполагать справедливость такого подхода. Ни одна культура предшествующего времени, кроме роменской, с точки зрения концентрации памятников не дает столь точного совпадения с территорией Посемья. Связка “Посемье – семцы” предполагает еще один важный, хотя и относительный с точки зрения хронологии индикатор в наших поисках. Территория Посемья могла сложиться только на достаточно высоком уровне развития социальных отношений. Слабая социальная расчлененность населения региона римского времени исключает его из числа претендентов. Определенные шансы на звание “семцев” имеются у колочинцев. Материалы их кладбищ, а также клады, позволяют говорить о выделении в их среде аристократии и, возможно, о появлении дружинных элементов. Однако курские земли в ареале кладов 1-й группы составляют крайнюю восточную окраину колочинского мира, а количество памятников сравнительно невелико.

Несомненно, на еще более высокой ступени социального развития стояло волынцевское население, которое, в свою очередь, находилось у истоков формирования северянского объединения (Григорьев А.В., 2000). Выше была приведена достаточно убедительная, на наш взгляд, “хазарская” причина происхождения волынцевского культурно-хронологического горизонта. Однако недавно была сформулирована гипотеза, согласно которой волынцевское и роменскоокско- боршевское население входило в сложное и, что самое главное, самостоятельное социально-политическое образование. По мнению В.В. Седова, оно соответствовало праславянскому племени Русь, которое образовало Русский каганат с наиболее вероятным центром в Киеве. Это раннегосударственное формирование, появившееся в начале IX в. и просуществовавшее до последних десятилетий IX в., было весьма активным, что, в частности, проявилось в многочисленных военных походах на земли Причерноморья и Византии (Седов В.В., 2002. С. 255–295).

Рис.11. Реконструкция территорий "малых племен" в ареале роменской культуры (по А.А.Узянову)

Поиски Русского каганата ведутся давно, однако локализация его “столицы” и определение, хотя бы в самых общих чертах, территории относится к числу спорных вопросов. Вариантов его размещения насчитывается много, вплоть до экзотичного в пределах ареала салтово-маяцкой культуры (Галкина Е.С., 2001). Днепродонская локализация предложена впервые. Как и любая новая гипотеза, она порождает ряд вопросов. Так, например, почему с волынцевскими древностями связывается начало функционирования каганата? Верхняя граница культурно-хронологического горизонта не бесспорна, однако гибель Битицы в конце VIII – начале IX в. и быстрое исчезновение волынцевских элементов, в частности круговой керамики, представляет собой наиболее распространенную и не оспоренную исследователем точку зрения. На наш взгляд, пока наиболее аргументированным является отождествление “Русского каганата” с Поволховьем, где роль политического центра могла играть Ладога. Именно здесь имеются синхронные сведениям “Бертинских анналов” о народе “Рос” культурные напластования с хорошо читаемыми следами разноэтничного населения, включая скандинавов и славян, которое было в немалой степени связано с организацией поступления арабского серебра по Великому Волжскому пути и, следовательно, каким-то образом контактировало с Хазарией, откуда и мог быть заимствован титул кагана (Кирпичников А.Н., 2002. С. 42–46). В то же время не исключено, что этот титул применительно к русским князьям использовался, главным образом, в сфере дипломатии, а в славяно-русской среде был неприемлем (Петрухин В.Я., 2002), что ставит под сомнение и само существование “Русского каганата” как такового.

В целом данная проблема выходит за рамки настоящей работы. Однако есть все основания полагать, что формирование Посемья никак не могло быть связано с появившимся, по В.В. Седову, в волынцевское время Русским каганатом, несмотря на то что крайне неординарное и в немалой степени определяющее специфику волынцевских древностей Битицкое городище находится в пределах региона, по А.К. Зайцеву. Против этого, в первую очередь, свидетельствует уже отмечавшаяся малочисленность в регионе памятников этого времени, причем в округе Курска, с которым понятие Посемья тесно связано территориально, они вообще единичны. В целом обзор материалов археологических материалов II–X вв. приводит к выводу о том, что Посемье реально может быть соотнесено только с роменскими древностями IX–X вв.