© автор: В.В. ЕНУКОВ

ВВЕДЕНИЕ

В летописных статьях домонгольского времени имеются относительно многочисленные упоминания Курского княжения, или Посемья (от древнего названия р. Сейм – Семь), игравшего заметную роль на политической сцене Южной Руси домонгольского времени. Во многом это являлось следствием важного стратегического положения региона, который, размещаясь на юго-восточном порубежье славянской ойкумены, имел выход как через гидросеть, так и через сухопутье в Северо-Восточную Русь, Волжскую Булгарию и Половецкую землю. Не случайно в XI–XII вв. два крупнейший политических образования Руси – Черниговская и Переяславская земли – вели длительный и часто кровавый спор за обладание Посемьем. Для Чернигова, который нередко при решении своих политических задач прибегал к помощи половцев, выходы в степи, один из основных вариантов которого пролегал через курские земли, имел стратегическое значение. В свою очередь Посемье представляло собой “коридор”, обладание которым давало переяславльским князьям возможность прямых сношений с северо-восточными владениями.

Однако формирование Посемья как некоего социально-экономического единства относится еще к периоду, предшествующему включению региона в состав Киевского государства. В целом вопросы реконструкции истории славян Восточной Европы догосударственного периода отличаются исключительной сложностью, что во многом объясняется крайней лаконичностью летописных сведений, нередко к тому же имеющих наслоения легендарного характера. Кроме того, в главном из письменных источников – “Повести временных лет” – упоминаются, как правило, только крупные социально-политические образования. По терминологии разных исследований это – “союзы племен” или “союзы племенных княжений”, “славиний”, “вождеств”. Описание жизни и быта населения таких объединений имеет налет “киевской” тенденциозности, при этом более мелкие структурные формирования вообще выпадают из поля зрения летописца.

Сведения о славянах позднеримского и раннесредневекового периодов отличаются еще большей скудостью, за исключением сравнительно многочисленных известий византийских и сирийских авторов, что в немалой степени объясняется столкновением в VI в. державы ромеев со славянской опасностью. Однако в подавляющем большинстве случаев содержащаяся в них информация специфична и отражает картины жизни славян, проживающих на смежных с Византийской империей землях.

В этих условиях особую значимость приобретают данные археологии, которые обладают в силу своего материального характера большей объективностью. Однако возможности извлечения из артефактов исторических знаний далеко не безграничны. Относительно успешно на их основе решаются задачи социально-экономических реконструкций, тогда как социально-политические процессы отражаются зачастую опосредованно, что требует особых методических приемов при их обработке, а также использования всей совокупности исторической информации, полученной в результате разработок в самых различных областях научного знания (этнологии, антропологии, нумизматики, археозоологии, почвоведении, топонимики, гидронимики и т.д.), в том числе с применением современных аналитических методов (металлографии, спектроскопии, структурного анализа и т.д.). Естественно, в каждом конкретном случае вклад отдельных наук и вспомогательных дисциплин может быть различным, что объясняется причинами как объективного, так и субъективного характера.

Целью настоящей работы является анализ конкретно-исторических понятий “Посемье” и “семцы” или “семечи”, определение их сущности и реконструкция основных вех в истории довольно необычного социума эпохи средневековья, сложившегося в среде славян Восточной Европы. В научной литературе предпринимались попытки объяснения содержания этих терминов, хотя, как правило, они рассматривались вне взаимосвязи. С начала 1990-х гг. изучением данной проблемы занимается и автор настоящей работы. Первые результаты исследований были изложены в ряде публикаций (Енуков В.В., 1992; 1997; 1998а; 2002; 2003а; 2004). В итоге был сделан вывод принципиального характера: в поисках “Посемья” и “семичей” необходимо обратиться к эпохе, по времени предшествующей началу широкой и планомерной колонизационной деятельности Руси в восточном от Среднего Поднепровья направлении, которая была организована и активно проводилась Рюриковичами во 2-й половине X в.

В летописных статьях, посвященных событиям XII–XIII вв., “Житии Феодосия Печерского”, “Поучении” Владимира Мономаха, “Слове о полку Игореве” сохранились поистине бесценные крупицы сведений, восходящие к гораздо более древним временам. В отдельных случаях они дополняются данными источников нового и новейшего времени, что, в первую очередь, касается историко-географических представлений (например, “Переписи польских дорог”). Значимость этой информации чрезвычайно велика, однако зачастую она крайне скупа и лаконична в отличие от данных археологии, объем которых постоянно возрастает, причем особенно активно именно в последние десятилетия.

Археологические исследования славяно-русских памятников на территории Посемья ведутся почти 200 лет. Их история с анализом достижений содержится в целом ряде работ С.П. Щавелева (Щавелев С.П., 1997а; 1997б; 2002), специальной статье А.В. Кашкина (Кашкин А.В., 1998), а также в отдельном томе, изданном в серии “Курский край” (Зорин А.В., Стародубцев Г.Ю., Шпилев А.Г., 2000), что избавляет нас от необходимости подробного рассмотрения истории формирования базы артефактов. Отметим только наиболее важные вехи в этом процессе.

До середины XX в. шел процесс первоначального формирования знаний по археологии региона. Несмотря на представительный ряд исследователей и перечень изученных памятников, накопление материалов по славяно-русской истории, пригодных для полноценных научных изысканий, было еще впереди. В лучшем случае о раскопках сохранились только краткие сведения. На этом фоне заметно выделялись работы на одном из крупнейших курганных кладбищ Восточной Европы у д. Гочево на Псле, связанные, в первую очередь, с именем одного из патриархов российской археологии Д.Я. Самоквасова. Прекрасное издание результатов достойно увенчало проведенные на высоком для того времени уровне раскопки (Самоквасов Д.Я., 1915а; 1915б). К сожалению, это было одно из немногих исключений. Вплоть до Великой Отечественной войны пополнение источниковой базы было скупым и отрывочным. Этот период завершился раскопками Б.А. Рыбакова в 1937 и 1939 гг. на городище Крутой курган в Гочево. Были получены интереснейшие материалы, о чем можно судить по их упоминаниям в работах исследователя, однако результаты остались неопубликованными, а большая часть коллекции находок утеряна.

Наступление нового периода связано с исследованиями Деснинской экспедиции ИИМК АН СССР под руководством сначала М.В. Воеводского, а после его безвременной кончины – П.И. Засурцева. Хорошо документированные раскопки курганов, грунтового могильника, городища и селища заложили принципиально новые основы формирования базы археологических материалов, часть которых была издана (Воеводский М.В., 1949; Розенфельдт Р.Л., 1958; Засурцев П.И., Лисицына Н.К., 1968). Тем не менее в определенной мере сказались и рецидивы предшествующего времени. Так, по словам Н.К. Лисицыной, большую коллекцию керамики из раскопок Липинского городища Курский краеведческий музей отказался принимать, и она, за неимением места для хранения, была выброшена.

В целом 1950–1960-е гг. характеризуются неспешным, но поступательным пополнением источников. Были проведены раскопки городищ у д. Шуклинка (Никольская Т.Н., 1958), в урочищах Лысая и Кудеярова горы (Алихова А.Е., 1962). Опережающими темпами идет исследование раннеславянских древностей, до этого малоизвестных. Работами Э.А. Сымоновича на ряде поселений в бассейне Сейма и Е.А. Горюнова на верхнем Псле была открыта новая страница в истории славянского этногенеза, важной вехой в изучении которого стало специальное монографическое исследование (Горюнов Е.А., 1981). Ю.А. Липкинг исследовал хрестоматийные могильники колочинской культуры у хут. Княжий и д. Лебяжье (Липкинг Ю.А., 1974).

С 1970-х гг. начинается новый период в накоплении данных археологии. Для него характерна значительная активизация исследований, причем работы проводились с применением современной полевой методики, что существенно повысило информативность полученных материалов. Классическим примером тому являются раскопки Большого Горнальского городища в 1971–73 гг. Скрупулезные наблюдения стратиграфического характера сделали этот памятник эталонным для роменской культуры в целом (Башилов В.А., Куза А.В., 1977; Куза А.В., 1981). Планомерные работы в 1970–80-х гг. по выявлению новых памятников в совокупности с накопленными до этого материалами послужили основой для создания свода археологических памятников региона, составителем которого стал руководитель этих исследований А.В. Кашкин (АКР. Курская область, 1998. Ч. 1; 2000. Ч. 2). А.А. Узянов крупными площадями изучил целый ряд роменских памятников в бассейне р. Тускарь: курганы и городище у д. Мешково, городище 2 у д. Переверзево, селище 1 у д. Жерновец (Узянов А.А., Смирнов Ю.А., Верещинский Л.И., 1979; Узянов А.А., 1980; 1981; 1982а; 1983а; 1984; 1985а; 1986). На основе полученных данных появилась возможность проведения сравнительного анализа системы расселения Посемья и смежных регионов, а также динамики заселения курских земель (Узянов А.А., 1983б; 1993; Кашкин А.В., Узянов А.А., 1987).

С 1988 г. начинаются исследования Посемьской археологической экспедиции Курского государственного университета, которые ведутся до сих пор. За прошедшие годы были стационарно изучены древнейшие города Посемья – Курск и Рыльск, городище и селище Липинского археологического комплекса, Ратское городище, поселения у хут. Студеновский. В результате существенно пополнилась источниковая база, а полученные материалы в значительной степени были использованы в настоящей работе.

При анализе социально-экономического развития Посемья важны нумизматические материалы, и в первую очередь клады (Зорин А.В., Стародубцев А.Г., Шпилев А.Г., 2000. С. 275–340). В последнее время их список заметно пополнился за счет введения в научный оборот находок из частных коллекций (Молчанов А.А., Селезнев А.Б., 2000; Петров П.Н., Калинин В.А., 2004). Монетные клады, с одной стороны, позволяют провести реконструкцию конкретных маршрутов торговых путей и определить место семичей в посреднической торговле, а с другой — являются первоклассным источником по истории денежно-весовых систем русского средневековья, причем Посемье стояло на магистральном пути их становления и развития (Янин В.Л., 1956. С. 151, 152).

Заметно дополняют информацию по истории региона данные металлографии, археозоологии, топонимики, которые при решении некоторых вопросов (например, хазаро-северянские отношения, специфика хозяйственной деятельности и т.д.) играют, как будет показано ниже, ведущую роль. В целом с точки зрения состояния источниковой базы Посемье представляет собой прекрасный исследовательский полигон, позволяющий рассмотреть процесс формирования сложной социально-политической структуры догосударственной эпохи.

Если историография вопросов, касающихся социально-политических процессов, протекавших в Курской волости-княжении в древнерусский период, достаточно обширна, то специальные работы, имеющие своей целью попытку получить целостную, насколько это возможно, картину истории региона в предшествующее время, отсутствуют. Дело, как правило, ограничивалось рассмотрением отдельных аспектов или частных вопросов, причем в подавляющем большинстве случаев относящихся к сфере материальной культуры. К числу достаточно редких обращений к исторической тематике “докиевского” времени относится статья Г.Н. Анпилогова, посвященная истории Курска в X–XVI вв., хотя основное внимание автор в своих изысканиях уделил позднесредневековому периоду (Анпилогов Г.Н., 1979). Особо следует отметить работу А.К. Зайцева по истории Черниговского княжения в X–XIII вв., в которой много места отведено “курским” сюжетам, правда, также относящимся главным образом к древнерусскому периоду. Проблемы истории славян до включения региона в состав Руси рассматриваются исследователем в самых общих чертах, однако предложенная трактовка термина “Посемье” объективно открыла новые перспективы для его углубленного изучения (Зайцев А.К., 1975).

На фоне работ, в которых “посемьская” проблематика рассматривалась вскользь и не выступала в качестве основной, несомненный интерес представляет исследование Ю.Ю. Моргунова и С.П. Щавелева, в котором, по сути дела, впервые была сделана попытка на основе привлечения самого широкого круга источников определить место, которое занимал Курск и его округа в процессе формирования русской государственности. Построения авторов, касающиеся направлений колонизации, предпринятой в IX в. северными конфедератами, к которым авторы относят скандинавов, кривичей, частично словен новгородских, существенным образом отличаются от общепринятой в историографии картины (Моргунов Ю.Ю., Щавелев С.П., 1997). Основные положения этой работы будут подробно рассмотрены в специальном разделе.

Этот короткий список завершает серия статей А.В. Григорьева, определенный итог которым подводит опубликованная в 2000 г. монография “Северская земля в VIII – начале XI века по археологическим данным”. Специально “посемьская” проблематика в книге не рассматривается, хотя автор вскользь высказывает сомнение в том, что Посемье могло сформироваться в IX–X вв. (Григорьев А.В., 2000. С. 197–199). Тем не менее многие выводы А.В. Григорьева о развитии северянского общества в целом имеют принципиальное значение для реконструкции истории семцев. Анализу полученных автором результатов уделено немало внимания на страницах настоящей работы.

Прежде чем перейти к изложению результатов проведенных исследований, хочу выразить глубокую признательность за разнообразную помощь в виде консультаций, предоставленной возможности ознакомиться с материалами, а также за участие в полевых исследованиях А.В. Кашкину (ИА РАН), В.П. Коваленко (Черниговский педуниверситет), Ю.Ю. Моргунову (ИА РАН), А.М. Обломскому (ИА РАН), В.В. Приймаку (Сумской университет), А.В. Фомину (ГИМ). Особая благодарность – О.Н. Енуковой, жене и коллеге, бессменному соратнику по полевым изысканиям в Посемье, без всесторонней помощи которой вряд ли была бы написана эта работа.