автор: Т.Арцыбашева

ВВЕДЕНИЕ

КУРСКИЙ КРАЙ И МОНАСТЫРСКАЯ КУЛЬТУРА

В IX веке от рождества Христова, говорится в Ипатьевской летописи, по рекам Десне, Суле и Сейму жило одно из славянских племен — северяне, пришедшее сюда из-за Дуная во времена «великого переселения» народов. На западе северяне граничили с полянами, на северо-западе—с кривичами, на севере — с радимичами, на северо- востоке — с вятичами, на юго-востоке — с различными степняками.⁽¹⁾

Летопись, упоминая о торговом договоре князей Олега и Игоря с Византией 907 и 944 годов, называет северянскне города Чернигов, Любич, Персяславль.

Первое летописное упоминание «о Куреске» относится к 1032 году, однако исторические факты отодвигают его начало, по крайней мере, на несколько десятилетий вглубь истории. Вероятнее всего, Курск был построен на северо-востоке северянской земли вместе с другими сторожевыми пограничными городами при князе Владимире в 80-е годы Х века для защиты от половцев.

Археологические находки свидетельствуют об активной торговле северян с ближними и дальними соседями. Двумя путями шел торговый обмен: по Десне и Днепру везли товары в Византию; по Дону и Волге шли купеческие караваны на восток к булгарам, хазарам и арабам. Любичь, Чернигов, Итиль (столица Хазарского царства), Тьмутаракань (Корсунь) и Курск были центрами этой торговли.

988 год — год основания русской церкви и официального признания христианства на Руси государственной религией. Киевский князь Владимир «Красное Солнышко» после своего обращения в христианство жил еще 25 лет и успел крестить Киевскую (полянскую), Черниговскую (северянскую). Смоленскую (кривичскую). Новгородскую (славянскую) земли. Факты истории, жития святых Антония и Феодосия Печерских заставляют предполагать, что в Посемье, как и в Любичь, родной город Антония Печерского, христианство могло прийти с купеческими караванами из Итиля и Тьмутаракани по главному торговому пути Руси тою времени —"из варяг в греки"— и стало распространяться тогда же, когда и в Киеве, т.е. в конце IX - начале Х веков, уже в княжение Игоря⁽²⁾ Раннее знакомство северян с христианством способствовало его быстрому распространению и утверждению при князе Владимире.

Согласно жития Феодосия Печерского, рассказывающего о Курске 1032 года, в городе с пятитысячным населением, в первой четверти XI века наблюдается развитие странничества, объяснимое лишь сложившейся традицией религиозного благочестия. Достаточно активно для того времени насаждается христианское просвещение. Список жития, относящийся к ХII веку, упоминает два приходских храма, домовую церковь "властелина града Курска" и несколько частных школ, где дети обучались грамматике, письму, церковному пению ⁽³⁾

В XI веке курские области входили в состав владений Ярослава Мудрого и управлялись из Курска княжеским посадником, названным в упомянутом житии «властелином града». В 1137 году курское княжество перешло в черниговское владение. В 1185 году Курск послужил для князя Всеволода и его рати исходной точкой похода, прославленного в «Слове о полку Игореве». В 1224 году князь Олег Курский стал одним из героев битвы на Калке, а уже в 1237 году город Курск был основательно разрушен одним из татарских отрядов. Край потерял часть населения, земли его опустели ⁽⁴⁾ .

С конца XIII века в русских летописях на протяжении почти ста лет нет даже упоминаний о Курске. И только между 1377 и 1392 годом в Новгородской первой летописи младшего извода в списке русских городов называется "Куреск на Тускари". В 1355 году большая часть курских территорий присоединяется к литовским владениям, однако зависимость эта была номинальной и не повлияла на жизненный уклад населения и его культуру. В XV веке курские территории принадлежали Киеву и лишь в 1508 вошли в состав московского государства.

Данные, сохранившие сведения о древних монастырях на Курской земле, отрывочны, разрознены и неопределенны. Чаще всего это лишь предположения и выводы, основанные на косвенных свидетельствах. К примеру, из уже упоминавшегося жития Феодосия Печерского очевидно, что в двадцатых - начале тридцатых годов XI века в Курске и его окрестностях еще не было ни одной христианской обители, и юный подвижник для того, чтобы стать монахом ушел с пилигримами в Киев.

Самым первым назван в одном из летописных списков княжеский монастырь города Путивля⁽⁵⁾ : летопись утверждает, что на рубеже XII-XIII столетий в нем был похоронен удельный князь Василий Игорьевич, сын Игоря Святославовича. Этот исторический факт подтверждает надгробный камень с полустсршимися надписями, обнаруженный в начале XX века на территории Путивльского Спасо-Преображенского мужского монастыря. Скорее всего, именно этот монастырь и упоминается в летописи как княжеский.

Первые документальные сведения об основании и устройстве курских христианских обителей относятся ко второй половине XVI столетия — времени активного наделения южно-русских монастырей вотчинами и льготами. Однако, монастырские предания и местные летописи, отраженные в историографии прошлого века, хранят свидетельства первоначального пустынножительства более раннего периода: конца XIII-XV столетий.

Краеведы-исследователи еще сто лет назад, на рубеже XIX - XX веков находили следы пещерных монастырей. До нас дошли лишь некоторые их описания, запечатленные публицистикой той поры. Приведем некоторые из них: "...в двух верстах от села Шмарного в Старооскольском уезде в 40 саженях от проселочной дороги в меловой горе пещера с очень неудачным входом. От входа идет спуск до коридора, длиной 3 аршина, затем коридор делится на три прохода с арками, разделенными колоннами, и высеченными по бокам углублениями разной формы, в которых свободно может поместиться человек. Высечены по стенам кресты и углем написаны разные изречения. В восточной стороне (по проходу) нечто вроде церкви; потолок куполообразный, в центре как бы иконостас с царскими дверями, от которых уцелела правая колонна и нижняя часть левой. Все это высечено из мела. Длина переходов до 15 саженей".⁽⁶⁾

Н.И. Златоверховников в книге "Памятники старины и нового времени...", изданной в Курске в 1902 году. описывает пещеру, под названием "Синайка", в двух верстах от города Рыльска: "В этой, расположенной крестообразно пещере, со входом в виде арки, на стенах имеются священные изображения, пострадавшие от времени"⁽⁷⁾.

В истории Молченской Рождества-Богородицкой пустыни, опубликованной в 1845 году, говорится, что возникла она еще в конце XIII века и в годы разорения и запустения края служила "единственным убежищем"⁽⁸⁾ Ее авторы, опираясь на местное предание, полагают, что основание пустыни связано с "отшельниками, ископавшими в конце XIII века на Чудной горе пещеры", след которых еще был заметен в начале XX века. "Они принесли с собою образ Пресвятой Богородицы, пред коим и совершали пустынники молитвы свои и славословия... . На месте сем скончались и погребены в той же пещере, в коей жили..."⁽⁹⁾

Кто копал эти пещеры? Вряд ли московские монахи; те продвигались на север и в Заволжье. В курских безлюдных лесостепях селились уходившие от татарского разбоя киевские иноки. "Печерские монастыри", вероятно, — не только дань христианской традиции, но и укрытие в период реальной опасности.

Прослеживается в истории монастырской культуры курского края и другая древняя православная традиция — основание монастырей в месте "явления" иконы. В историографии приводятся две даты обретения иконы Молченской Богоматери: 1238 (1283) и 1405 год. Скорее всего, первая из них указывает на начала пещерного монастыря, когда икона была принесена монахами-пустынножителями; другая — связана со вторичным обретением иконы после долгого забвения, последовавшего за смертью иноков-отшельников. С этой точки зрения, стоит доверять и тем письменным источникам, которые связывают начало Коренной Рождество-Богородицкой пустыни с рубежом XIII-XIY веко" — временем явления (1295 год) чудотворной иконы Знамения Богородицы Курской Коренной.

Первые пустынны монастыри решали религиозно-культурные задачи, являясь хранителями православных реликвий (обретенных икон) и духовными центрами в крае православного населения. Одни из них в последующие времена стали богатыми вотчинниками, память о других стала местным преданием или зафиксированы в топонимике.

В XY1 веке Путивль и Рыльск были самыми южными городами московского государства Курск считался "украинным"—в 1582 году Иван Грозный издал указ ссылать "ябедников в украинный город Курск, и там записывать их в казаки" "'. При Федоре Иоанновиче граница переместилась далеко на юг, захватив пространство южнее Оки и Сосны — обширную, никем не заселенную равнину, степи, сливавшиеся в "дикое поле" — татарское приволье. Возобновилась забытая в ордынское лихолетье сторожевая охрана окраин государства. Началось активное освоение свободных земель — "служилая колонизация", волны которой идут с двух сторон: из восточной Руси — центральных областей московского государства, и из западной Руси, находящейся под властью Польши и Литвы. Первым моментом этого процесса стало построение новых степных или "польских" (поле-степь) "украинных" городов —Воронежа, Белгорода, Оскола, ставших пунктами сторожевой и станичной службы. Восстанавливается и курская крепость— "опорная военная база" того времени на юге государства. Путивль, по мере его укрепления, стал русской крепостью пограничной линии "Путивльского рубежа". Павел Алеппский, побывавший на Руси в середине XYII века, называет Путивль городом на пути", поскольку "через Путивль идет дорога в землю Московскую из всех наших стран и другого пути нет" .

Расселение воинства— «служилая колонизация», сопровождалась «колонизацией народной» — усиленным притоком населения на земли этих городов. Неурожаи 1601-1603 годов, вызвавшие невиданный на Руси голод, сопровождавшийся случаями людоедства и эпидемиями, привели в эти годы в "хлебный" курский край свыше 20 тысяч беглых крестьян и холопов, вряд ли сыгравших значительную роль в освоении края, но ставших, вероятно, той массой, которая поддержала Лжедмитрия I и Ивана Болотникова в "смутное" для Руси время.

Поселения отшельников служили в крае центрами, вокруг которых группировались новые пришельцы, оседало бродячее население. Тихая пустынь обращалась в монастырь, которому властители, понимавшие его великую духовную силу, давали право на владение водой, землей, лесом и другими угодьями. Раз избрав место, монашествующая братия уже не расставалась с ним даже в годы погромов и разорении, стремясь при этом приобрести место в ближайшем городе, называемое «осадный двор», т.е. укрытие на случай татарского набега.

Так, Молченская пустынь, впервые упомянутая в документах 1557 года, в 1591 году приобретает "осадный двор" в городе Путивле "для приходу крымских людей", на котором строит храм во имя Святых Флора и Лавра. Курский Троицкий женский монастырь в конце XVI века купил в городском остроге "двор на убежещс в осадные времена у казака Афанасия Сонина"⁽¹²⁾ Было "место схорона" в Рыльском городище XVI-XVII веков и у Волынской Николаевской пустыни.

Ни один из курских монастырей ни в ранние, ни в более поздние времена не строился как крепость. До начала XYII века в основном все они были деревянными, огорожены простым плетнем, крыты соломой или дранкой и не были приспособлены к осаде или сражению. Православные обители царская власть поддерживала ни как необходимые военные укрепления, а как центры привлечения населения для обживания "московских окраин". Получая тарханные грамоты, дававшие их хозяевам большие льготы в области платежа податей и суда, и вотчинные земли по царскому указу в "диком поле", монастыри собирали вокруг себя и "осаживали" вольных людей — крестьян и бобылей⁽¹³⁾, которые распахивали степи, косили сено, рубили лес на постройки, увеличивая число новых поселений. Из монастырских слобод уже к середине XVII века выросли Царев Град (Новый Оскол), города Обоянь и Льгов; во второй половине XVIII века —город Дмитриев.

Почти все курские монастыри конца XVI - начала XVII века жили рыбными ловами и бортными угодьями, содержали скот. В сметной книге Белгорода 1623 года было такое замечание: "...а промышляют и кормятся жилецкие люди, и монастыри, и поповы бобыли, и дворники, своим рукоделием — хлеб пекут, а иные ходят на поля, по речкам для рыбных и звериных добыч, а иные небольшие торжишки торгуют"⁽¹⁴⁾. Большинство бобылей крупных городских монастырей первой половины XYII века — ремесленники и мелкие торговцы. В Путизльской писцовой книге за 1626 год приводятся бобыльские прозвища: "...бочар, колесник, пирожник, чеботарь, сапожник, плотник и т.д."⁽¹⁵⁾ По документам 1639 года крестьянам Троицкого женского и Богородицкого мужского монастырей на Курском "рынке принадлежало 34 торговых места (лавки, полки, скамьи) и 10 кузниц" .

Московские цари оказывали монастырям всяческое содействие и поддержку. В 1613 году царь Михаил Федорович дал старцу Ионе, строителю Курского Троицкого монастыря, сожженного литовцами, грамоту, в которой "велел быть по прежнему, и монастырь ему строить, и братию созывать, и бобылей осаживать, как было прежде всего"⁽¹⁷⁾ Льготная грамота Михаила Федоровича , посланная в 1619 году как ответ на челобитную игумена курского Черного (Богородицкого) монастыря определила: "десятинные пашни впредь им пахать, и городов поделок делать, и податей никаких платить не велели..."⁽¹⁸⁾ Не должен был нести никаких повинностей, ни натуральных, ни денежных, и Троицкий женский монастырь. Грамота же Михаила Федоровича 1629 года, выданная Курскому Знаменскому монастырю вообще грозит: "Кто через сию нашу государеву тарханную грамоту строителя с братиею и их монастырских слуг и крестьян и рыбных ловцов и мельников чем изобидит, — и тому от нас Великого Государя и царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси. быть в опале"⁽¹⁹⁾ .

Путивльскому Молченскому монастырю, по жалованным царским грамотам с Шуйского начиная, принадлежало большое количество пахатной земли, сел, деревень, угодий — звериных и рыбных ловов, бортных ухожей, бобровых гонов. При этом и братии, и крестьянам, жившим на монастырских землях, были даны значительные льготы, а игумену представлено право суда над ними; челобитную и крестьяне, и монахи могли подавать только в Москве и только в определенные сроки. И.Н. Миклашевский считал, что "...Молченский монастырь был единственным в своем роде по тем превилегиям. которыми он обладал"⁽²⁰⁾ . Его вотчинное владение неоднократно подтверждалось грамотами царей династии Романовых вплоть до Петра I.

Другие монастыри по указу государей строились почти одновременно с новыми городами. Так возник в 1599 году повелением царя Бориса Годунова Николаевский мужской монастырь у Белгородского острога, получивший от государя "две выписи... на землю у р.Донца, в 1626 году — на Огурцовскую поляну и на село Никольское, в 1638 году — грамоту на дикое поле и сенные покосы... под Разуменским лесом"⁽²¹⁾. В 1649 году обитель уже имела 65 крестьянских дворов. Другой, основанный в Белгороде в это же время монастырь— женский Рождества Пресвятой Богородицы, по челобитной старицы Апполинарии Прытковой в 1622 году получил в городе место под церковь и кельи, а в 1626 году ему отвели "на пропитание" дубраву и сенокос, которые он, не имея крестьян, не смог обрабатывать, и земли отошли в 1636 году "черкасам".

Это была первая волна активного строительства монастырей на курской земле, связанная, без сомнения, с политикой Московского государства конца XYI - начала XYII веков по укреплению южных и юго-западных границ Руси.

Вторая волна прошла в середине и второй половине XVII века — годы бегства православных от Унии⁽²²⁾ с Украины, из Белоруссии, из Литвы под защиту московского царя. Так называемые "черкасы" — малоросские казаки, принимаемые на царскую службу и получавшие от правителей довольно значительные земли и угодья, начали селиться на курской земле в 30-е годы. Их еще называли "сходцами" или "прочанами", от слова "прочь", так как они и их семьи уходили от шляхетского и униатского гнета. Впоследствии "служивые" положили начало дворянскому сословию⁽²³⁾.

В 1636 году они появились в Белгороде в количестве 60 человек, в 1639 году в Курске их было 300, тогда же они поселились в Короче и Кромах, чуть позже черкасы расселились в других уездах, смешавшись с коренным населением. К 1650 году более 80 тысяч "черкас" переселились из Киевской и Волынской земли, из литовских городов и польских владений — Вильно, Львова и других. Одни основывали отдельные слободы на окраинах Московского государства, которые со временем, в 1640 - 1670 годах, были укреплены и превратились в города Суджу⁽²⁴⁾, Мирополье, Сумы, Краснополье, Харьков, образовав одну большую область, называемую слободской Украиной. Другие присоединились к русским селениям по рекам Пслу, Суле и Локне.

Главная масса переселенцев пришла в край после 1654 года— возникло большинство поселений в слободской украине. Здесь встретились два людских потока — из Центральной России и с Украины, поселения причудливо переплелись и заняли пространство Курской, Воронежской и Харьковской губерний. В Путивльском уезде осели прочане из Малороссии и Белоруси. Поселенцы из Нежина, Прилук, Ромны, Вильны, Смоленска, Глухова, Дашева, Умани, Газячи, Лохны и даже Львова расселились в Нижнем Посемье — по рекам Выре, Локне, Пслу, Судже, создавая слободы, которые и назывались свободами" в связи с тем, что их население имело податные и торговые льготы — свободы.

Бежали из Польши и монахи, оставив свои монастыри. "Известно, что берега Десны, Сейма, Пела с притоками были усеяны пустынниками, выходцами из-за Днепра, спасавшими свою жизнь и веру от притеснений Унии. Тогда же и были основаны, в большинстве своем на средства казны, Белогорский Миропольский, Ахтырский Троицкий, Обоянский Знаменский, Духов Путивльский, Холковский Старооскольский монастыри, Льпинская, Словенская, Амонская, Огурцова, Карповская Новооскольская пустыни"⁽²⁵⁾ — делает вывод Н.Сенаторский, исследуя на рубеже XIX-XX веков историю Белгородско-Курской епархии.

Любопытные предания хранит легендарная история некоторых монастырей края. К примеру, архимандрит Анатолий, составивший "летопись" Обоянского Богородицкого Знаменского монастыря, приводит легенду, которую он слышал в середине 40-х годов XIX века, как наиболее вероятный факт истории возникновения монастыря:

"Когда-то в незапамятные времена по ту и другую сторону речки, соименной теперь монастырю и городу, жили в непроходимом лесу два старца-отшельника, которые по имени своему были оба Яны, очевидно, выходцы из-за Днепра польской стороны, бежавшие, подобно многим другим, от свирепствующей там унии. Здесь на новом, пустынном, безлюдном и совершенно диком месте, крайняя скудость и тяжесть отшельнической, разобщенной жизни — с одной стороны и совершенная беспомощность при нуждах телесных и душевных с другой стороны —заставили искать сближения между собою; и вот они начали сперва друг друга перезывать к себе на житье, а потом мало- помалу стали принимать в сожители к себе и других христолюбцев, из которых постепенно образовалась целая обитель — общежитие иноков кои в последующие времена, по уважению к памяти первых основателей и своих духовных руководителей, известный ручей, служивший им в нуждах телесных, окрестили именем Обояни, а обитель свою Обоянскою"⁽²⁶⁾ . Это первое монашеское общежитие из скита превратилось в монастырь к 1663-1664 годам, когда и Обоянь из сторожевого стала уездным городом.

До 1667 года были устроены и другие Курские монастыри: Словенский Рыльский, Борисоглебский Путивльский, Знаменский Хотмыжский, Новодевичий Казанский Богородичный в Рыльске. Это связано с тем, что при царе Алексее Михайловиче границы отодвинулись, жизнь стала спокойнее. Население прибывало. Монастырская колонизация продолжалась как в виде основания новых монастырей, так и в смысле заселения монастырских земель. Начинает активно формироваться народно-бытовое, земледельческое монашество. Монастыри развивают значительную хозяйственную деятельность, пробуя то, что в то время приносило наибольший доход. Почти каждая обитель имела рыбные ловы в реках, речках, озерах или прудах, боотные деревья и бобровые гоны в лесах, сенокосные луга. Со второй половины XVII века монастыри, по примеру Киевской Печерской обители, начинают активно разводить сады, бахчи, огороды; Софрониева пустынь высаживает виноградник и заводит пасеку, возами отправляя мед, виноград, дули и груши своих садов к царскому столу. В описании древнего Николаевского храма Рыльского Волынского монастыря, построенного в 1620 году, упоминаются обширные подвалы для хранения свежих, моченых, сушеных яблок и вишен, меда, вина, конопляного масла. Активно формируется разнообразное ремесленное хозяйство, производящее обработку продуктов сельскохозяйственной деятельности — кожи, шерсти, конопли, ячменя, хмеля. Строятся мельницы, крупорушки, кирпичные и известепальные заводы. К этому же времени при крупнейших монастырях возникают многодневные ярмарки; Курская Коренная — самая богатая из них.

Менялась жизнь края. Переселенцы принесли с собой новую культуру — знание ремесел, архитектуры, резьбы, гончарства, ткачества, иконописи, означаемые терминами черкасское дело и "черкасское письмо" и отличные от московских. На локальной территории переплелись устойчивые традиции и вкусы, сохраняемые со времен Киевской Руси и привнесенные из центрально-русских областей Руси Московской с культурой русского юга и юго-запада, обладающей в этот период огромным творческим потенциалом и подспудно впитавшей опыт, знания и формы западной культуры, польской по преимуществу.

В условиях тесного взаимодействия великоросской, украинской и белорусской этнических групп на основе общей православной традиции рождается своеобразная культурная целостность — этнорегиональная культура, сохранившая характерные особенности речи, быта и ремесла до середины XX века.

Недостаточное число документальных источников и памятников истории и искусства не позволяет получить полное представление о культурном облике края XYII века. Однако факты со всей очевидностью свидетельствуют о том, что на Курской земле в этот период встретились несколько культурных потоков:

1) многослойная народная культура (малоросский и белорусский фольклор и обычаи северян), сохраняющая элементы язычества и ритуальные традиции различных регионов;

2) христианская культура, утвердившая к тому времени православные, католические, униатские формы и имеющая собственные региональные формы, создаваемые и накапливаемые монастырской культурой;

3) культура светская, как культура "служивой верхушки", не имеющая определенного лица и проявляющаяся в пристрастиях и вкусах заказчика и выборе исполнителя;

4) зарождающаяся городская ремесленная культура.

Христианские обители выступили центрами упорядочения и организации социальной и культурной жизни края. За 50 лет с начала создания Белгородской митрополии ⁽²⁷⁾, открывшейся в 1667 году, в ней. по сведениям Д.И. Багалея⁽²⁸⁾, появилось 1000 церквей и 50 монастырей, призванных "бороться с язычеством", служить деду религиозного и культурного просвещения населения, к чему неоднократно понуждала верховная церковная власть.

До 1667 года через игумена Курского Знаменского монастыря Моисея дважды предписывалось черному и белому духовенству "соблюдать благочинее, наблюдать за невысокой нравственностью народа и чистотой православия"⁽²⁹⁾. Известен и более поздний текст (1673 года) грамоты митрополита Белгородского и Обоянского Мисаила архимандриту Курского Знаменского монастыря Никодиму: "В нынешнем во 181 году ведомо нам учинилось, что в Курску, и в иных городах и уездах, всяких чинов многие люди и жены и дети ...в ... посты не постятся, и отцов духовных у себя многие не имеют, и умножились во многих всяких чинов людях великое пьянство и бесовское глумление, скоморошество со всякими бесовскими играми. И на такое их бесчинное прельщение сходятся по вечерам, во всенощных позорищах по улицам и на полях слушают богомерзких скверных песней и всяких бесовских игр, и на кулашных боях между собой драки чинят, и на качелях колышутся вкруг на веревках... и накладывают на себя личины и платья скоморожские и на свадьбах чинят бесчинное скакание и плескание и поют бесовские песни, и на Святой недели женки и девки на досках скачут"⁽³⁰⁾. Вполне вероятно, что она стала ответом на царскую грамоту воеводе Бутурлину в Белгород, которую приводит С.В. Иванов, описывая "Государственный архив старых дел": "...люди, забывшие Бога. собирались на полях для богомерзких и скверных пении, на кулачные бои; за взрослыми шли дети, явились чародеи, начались волхования. Великие праздники Пасха, Рождество Христово, Богоявления проводились в бесовских сонмищах по дьявольской прелести со смехотворением, кощунством: меж себя, нарядя, водили бесовскую кобылу, в таких позорищах многие впадали в блуд, незаконно умирали и гибли, на свадьбах - одно сквернословие и пьянство"⁽³¹⁾ .

И хотя вряд ли такая борьба имела успех и именно так утверждалась православная народная обрядовость, очевидно; крупнейшие монастыри были призваны решать серьезные государственные политические и просветительные задачи.

Стекающееся в край "западное" монашество, несравненно более грамотное, стало и более влиятельным. До начала XVIII века все Белгородские митрополиты и игумены крупнейших курских монастырей были выходцами из галицких, киевских и польских земель или проходили киевскую школу. Монахи вынесли из бывших своих монастырей опыт и традиции, знание ремесла, книги и иконы, ставшие в XVII веке чудотворными на курской земле. Западного влияния не избежали и более древние реликвии края.

В Курском областном краеведческом музее и фондах государственного архива Курской области как ценные раритеты хранятся старопечатные и рукописные книги XVI-XVII веков. Есть среди них и книги со скрепами Софрониевой пустыни и Молченского Путивльского монастыря. Это все, что осталось от когда-то немалой библиотеки духовной и назидательной христианской литературы из монастырских хранилищ. По сведениям, опубликованным в 1929 году И. Стрельским после обследования Рыльского краеведческого музея, открытого в 1919 году на базе Рыльского Николаевского монастыря, в нем насчитывалось около 20 тысяч книг "очень редких и ценных"⁽³²⁾, свезенных из окрестных обителей Были среди них и книги Путивльских монастырей, волею судеб и случая попавшие впоследствии в коллекции областного музея и областного государственного архива.

На основании приводимых в различных дореволюционных публикациях списков монастырской литературы, нельзя утверждать, что все курские монастыри и пустыни имели библиотеки, но можно сделать вывод, что в крупнейших из них были солидные книжные собрания, включавшие книги как московской, так и западно-русской печати.

Как, какими путями попадали книги в XVII веке в курские монастыри? Историография прошлого века отвечает на этот вопрос.

И. А. Шляпкин, анализируя жизнь и деятельность Дмитрия Ростовского приводит следующий факт 1623 года: "...в лутивль приезжал посланец келаря Киево-Печерского монастыря Андрей Николаев с книгой Беседы Златоуста издания новой киевской печати"⁽³³⁾ К.В. Харлампович в книге "Малорусское влияние на великорусскую церковную жизнь" пишет о том, что " 24 апреля в Путивле с двумя сыновьями появился Леонтий Зизания, привезший Катехизис, учительное Евангелие Кирилла Транквилиона"⁽³⁴⁾ и цитирует царский указ 1627 года: "... ведомо учинилось, что за рубежом Черниговский архимандрит Кирилл пристал к латинской вере и впал во многие латинские ереси, и в учительные евангелия и в иные книги литовские печати многие латинские ереси вводит тайно, а такие книги торговые люди привозят в Путивль и в другие русские города для смуты"⁽³⁵⁾, согласно которому в Путивле собраны были "в церквах и монастырях и сожжены сочинения Транквилиона и отосланы на патриарший двор Евангелия Виленской и старо-литовской печати, два Апостола, два Трефолея, два Часослова и Псалтырь киевской печати, Иоанн Златоуст и Псалтырь виленской печати. В 1638 году в Путивле были отняты у монахов "печатные Острожской печати Библия, Василий Великий и Маргарит Львовской Златоуст о священстве Рахмановской — Транквилионово Евангелие Литовской Триодь Постная, Три цветных Служебник — Киевской, несколько экземпляров бесед Златоуста, Апостол и Апокалипсис Толковый"⁽³⁶⁾.

Но книги южно-русского и западно-русского издания вновь появлялись и оседали в "украинных" монастырях, привозимые и приносимые пришлыми монахами, а иногда и рассылаемые по архиепископии по указанию царя Алексея Михайловича, как, например, книга Лазаря Барановича "Меч духовный" 1667 года, о которой упоминает И.А Шляпкин⁽³⁷⁾. Бытовала в монастырях и духовная литература московской печати, но в небольших количествах и преимущественно вкладная служебная или присланная взамен изъятой.

К XVII веку относятся и сохранившиеся до нашего времени характерные памятники местной письменности: Синодик Софрониевой пустыни, включающий местные предания с XIV века; Большой и Малый Синодики Знаменского монастыря; своеобразная летопись курского края — "Сказание об иконе Знамения". Эти литературно- исторические тексты создавались безымянными авторами в крупнейших монастырях края приблизительно в одно и тоже время.

Наибольший интерес представляет Курский летописец, известный как повесть о чудесах Курской Коренной иконы. Повесть эта была в свое время довольно широко распространена и, по оценке специалистов, занимает видное место среди имевших широкое хождение текстов этого канра. О ее значении для местной культуры говорит тот факт, что именно эта рукописная "повесть" стала первым литературным произведением, напечатанным сразу после открытия курской губернской типографии (1792 год) под названием "История о граде Курске и о явлении чудотворной Знамения Пресвятой Богородицы иконы, нарицаемыя Курские, о Курском Знаменском монастыре и его настоятелях, сочиненная в 1786 году из разных рукописей, грамот царских и патриарших, такоже и из рукописного летописца в Курском Знаменском монастыре находящихся".

Имеет летописный характер и Синодик Софрониевой пустыни; в него вошли предания, записанные в разные годы XVII, XVIII, XIX веков.

История монастырской архитектуры свидетельствует, что каменное (кирпичное) строительство началось также с XVII века. Сначала в Путивле, который был в то время главным городом края и в нем велось строительство новой крепости; к середине века - в городе Курске, где по челобитной горожан царским повелением перестраивается Богородицкий (Знаменский — впоследствии) монастырь. От этого времени сохранились лишь ттивльские постройки Молченского и Свято-Духова монастыря, анализ которых приводит к однозначному выводу: храмовое строительство того времени не имеет прямой связи с московской архитектурой, но и не получает в XVII веке и самостоятельного развития — преобладание служилого населения⁽³⁸⁾, не занимающегося ни ремеслами, ни художественными промыслами, такому развитию не способствовало. Допускались постройки различного характера силами, по преимуществу, местных и привлеченных с киевщины и черниговщины строителей. С точки зрения исследователя архитектуры Г.Н. Логвина, на строительстве Путивльских храмов работали рука об руку русские и украинские мастера. Поэтому в Путивле наблюдается наиболее ранний пример творческого содружества русских и украинских зодчих: применяется типично украинская пространственная композиция здания — ясные башнеобразные формы с системой заломов, и широко используются приемы и формы русской архитектуры —килевидные фронтончики, колонки с дыньками, кессоны-ширинки.

В архитектурных ансамблях путивльских монастырей своеобразный сплав русского и украинского зодчества, что является отражением вкусов служилого населения, большая часть которого пришла с Днепра. Иную картину рисует история первого каменного собора Курского Знаменского монастыря, строительство которого ведется в середине XVII века при участии Московского Каменного приказа.

Согласно документа, приводимого А.Н. Сперанским,: "Курский воевода велел церковь Пречистой Богородицы "обложить с того образца, как строена и воздвигнута каменная церковь с приделами и трапезой на Москве за чертолскими вороты в Зачатьевском монастыре"⁽³⁹⁾ . Из того же источника известно, что немногочисленные мастера, присланные для строительства в Курск, довольно быстро разбежались, так, что главный собор, как позднее другие строения, возводились, скорее всего, строителями местными.

ПРИМЕЧАНИЯ:

39. Сперанский А. Очерки по истории приказа каменных дел Московского государства. - М-РАНИОН. 1930 г. 135